Игры на грани, или каково жить на Олухе

– Ну и где я мог тебя найти? Где ты оставил своего дракона? И где, собственно, был ты сам? – как только я вошел на порог, Ривенс начал меня допрашивать. Легенда уже была готова. – А где я был? Я был все там же – в пещере, хочешь, я даже показать могу. А что такое, ты меня искал? – удивился я. Я был более чем уверен, что он меня станет искать – доверие доверием, но какой-то осадок в душе у него должен был остаться. Не осадок даже, а хоть какие-то подозрения. Вот у меня остались – я не верю, что он может быть такой простофилей, и постоянно его легковерие держит меня в напряжении. – Да? Это место настолько уже известно, что в него не ходят разве что те, кто уже или еще ходить не может! Тебя там не было! – Крейн уже срывался и готов был меня убить. – Я туда прилетел поздно ночью, где-то в четвертом часу. Просто решил прогуляться, – пожал плечами я. – Да? И где же ты гулял, позволь поинтересоваться? – Я? Да так, просто полетал на драконе над морем, подышал воздухом. А что случилось? – я отвел правую руку назад и скрестил пальцы. Помогает не думать, как укрыть ложь. Тогда для себя я осознавал, что я вру, и говорил спокойно. – Пиздишь ты, Леджер, ой как пиздишь. Я же знаю, что когда ты врешь, ты даже не краснеешь. Ты другое делаешь, – Ривенс потянулся за моей рукой, но я уже все разжал и просто ухватился за пояс. – Что ты делаешь? Совсем с ума сошел? – Вот паскуда. В общем, я знаю, что ты не просто гулял, а чем-то занимался. И я хочу знать, что ты, твою мать, делал, – Крейн давил на каждое слово, и я чувствовал, как напряглись его мышцы. Конечно, в бою мы будем равны, но мне не хотелось бы драться. А провоцировать его не стоило в принципе. Тогда план «Б». – Ладно. Я… я… – я не мог смотреть Ривенсу в глаза, а его взгляд прожигал меня насквозь. Я чувствовал, что он все знает, но как я так смог облажаться? Я – элитный шпион, а меня разоблачил этот сопляк? Я собрался с мыслями и решил сказать правду – не было у меня сил ему сопротивляться. Да и тогда задание Джестера станет не в пример труднее. – Я летал обратно в Англию, Ривенс. Я вынужден был это сделать… – не успел я договорить, как в лицо мне прилетел тяжелый правый хук, и я полетел на пол. – Сука! Я знал, что ты не просто так сюда прилетел! Тварина! – и Ривенс начал меня месить. Он сел на меня сверху и начал неистово бить кулаками, я уворачивался, как мог, но не нашел выхода лучше, чем коротким тычком ударить его в кадык и вылезти из-под его мертвой хватки. Быстро собравшись, Ривенс полетел на меня вновь, но зал был большой, а я был гораздо проворнее своего соперника из-за комплекции – бугай против довольно хилого, но стремительного мужичка. Его удары теперь проходили мимо, уходить из-под них не составляло больших проблем, и я решил все же сказать ему все. – Ривенс! Послушай же… – я ушел из-под удара ногой, – я делаю это не по своей воле! Моя семья… – удар в скулу прошел по касательной, но меня пошатнуло.       Ривенс воспользовался моим секундным промедлением и попытался ударить под дых, но промахнулся – я вовремя отскочил. Нет, он меня не слышит. Я быстро пошел навстречу его кулаку, прошел под удар и врезался плечом в его грудину. Откинуть его к стене у меня бы все равно не получилось, но я выбил из него весь воздух. Быстро отпрыгнув назад, я ударил его в висок кулаком и добавил локтем другой в челюсть, а затем отошел обратно и подломил правую ногу ударом в коленный сустав. Самые болезненные и парализующие удары. Все это произошло чуть меньше, чем за две секунды – Ривенс просто не ожидал от меня такой прыти, и поэтому не успел защититься. Теперь он завалился на одно колено и решил отдышаться, а я попытался донести до его ушей свою мысль, уложив на пол противника и сев рядом. Я был удивлен тем, что не встретил никакого сопротивления, только тихий вздох, когда я ухватил второй рукой Ривенса за грудь, укладывая. – А теперь выслушай меня, прошу. А знаешь, почему я здесь? Потому что я после твоего ухода был вынужден уйти из армии – всех, кто был верен старому режиму, убивали. Я подался в шпионы, но и там меня особо много счастья не ждало – я смог стать одним из элиты, но те, кто знали мою тайну, меня тихо ненавидели и могли убить в любой момент. Я стал самым прославленным шпионом, но слишком многие хотели моей крови, и потому я лег на дно, – Ривенс дернулся, но опять охнул и лег обратно. – Ляг, я тебе повредил мечевидный отросток. Тебе нужен сейчас покой, потому что это чревато его переломом и повреждением внутренних органов. Если ты не будешь двигаться, то сможешь прожить долго, а если нет – я тебе его доломаю и убью тебя. – Сука… как же я сразу не понял. Так что же, давай, убей меня! – попытался крикнуть Ривенс, но опять грудь его, как обычно бывает в таких случаях, отозвалась болью. Я знаю, каково это – лежать в полной беспомощности и понимать, что от тебя уже ничего не зависит. А этому приему он научил меня сам. Обидно ему, наверно.

***

      Я хотел убить этого говнюка, но у меня не хватало сил. Он воспользовался моим же приемом, чтобы поставить меня в подчиненное положение. Как только я отлежусь, я убью его. Чего бы мне это не стоило. – Нет, я не хочу тебя убивать. Я тебе уже сказал, что я не за трупами приехал сюда. Ты меня прервал. Моя семья оказалась в королевской тюрьме, потому что мной заинтересовался Джестер. Моя слава преследовала меня даже после моего ухода из шпионов, потому меня и нашли. Не знаю, как, но это случилось. Мне предложили сделку – я выполняю несколько заданий и смогу безбедно жить до старости вместе со своей семьей, и я согласился. Первые задания были просты – кого-то устранить, кого-то прижать. Все было довольно легко. После пяти-шести заданий мне это уже надоело, и я сказал, что мы могли бы рассчитаться прямо сейчас. Но Джестер поставил условие – последнее задание. Я отказался и гордо ушел домой. Но там меня никто не ждал. Пусто, следов погрома не было, лишь выломанная из петель дверь. Я бегом ринулся обратно – я знал, что это его рук дело. Джестер мне сообщил, что условия меняются. Либо я выполняю задание и живу счастливо с бесконечной суммой денег до самой старости, либо он убьет всех, кто мне дорог. – Тебе никто никогда не был дорог, слезливый щенок… Ты был верен лишь самому себе, – произнес я. Он когда-то клялся, что у него никогда не будет семьи, но, когда меня выкинули, он начинал только встречаться с какой-то бабой. Как он мне объяснял накануне, очередная шлюха. – Думай, как хочешь, – он заглянул мне прямо в глаза. Там не было слез, но там была вселенская скорбь. – И мне пришлось пойти на это. Задание было дано за день до того, как вы со своим напарником с триумфом свалили из Англии. И я должен был вас остановить и перевербовать так, чтобы вы стали верны английской короне. – Да никогда! – я попытался плюнуть в Леджера, но вместо этого попал себе на щеку. Кристен заботливо вытер мое лицо и продолжил. – Но у меня не было выбора. И сейчас его нет. Когда я сообщил об этом Джестеру, он сказал, что твой напарник, Иккинг, важен не так, как ты. Не для того ты ему нужен, чтобы отомстить. А просто для того, чтобы забыть прошлое. И даже то… – А ничего, что эта сука убила Альфреда?! Я его прикончу, когда увижу! – бился в бессильной агонии я, по моим щекам начали течь горячие слезы. Я второй раз за свою жизнь плакал. Первый раз – когда я потерял своих родителей. – Тихо, тихо. Я и сказал ему, что после того, как он его убил, Ривенс ни за что не вернется. Но Джестер доказал мне обратное и отвел меня в королевскую тюрьму. Я смог заверить свою семью, что все в порядке, и они оттуда вскоре выберутся, но я увидел еще кое-кого. – Ты врешь, ублюдок, ты врешь, ты нагло врешь мне прямо в глаза! – я не мог его слушать, но я не хотел его убить. Руки мои были целы, и я вполне мог дотянуться до Леджера, но почему-то при мысли об Альфреде мои руки как будто отнялись. – Если бы я врал, Ривенс, меня бы здесь уже давно не было. Он действительно жив, я видел его собственными глазами. – Альфред… Прости меня, Альф… – я рыдал. Я рыдал, как последняя сука, но я не мог ничего поделать. Он врал, но почему я верил ему? Почему я верил этому выблядку? Альфред мертв, Джестер не мог оставить его в живых! – Он его убил! – Нет, Рив, тихо, никто никого не убивал. Это действительно он. Неужели ты мне не веришь? – Леджер искренне удивился, как будто не зная ответа. – Я ни единому слову твоему не верю, псина. И никогда не поверю! – Да пойми ты, что я сюда бы не летел, если бы он не был жив! Тебя нельзя уговорить просто так взять и вернуться, чтобы служить твоему заклятому врагу. Он пообещал мне, что если ты вернешься и присягнешь ему на верность, то он выпустит Альфреда, но при одном условии. – Каком? – выпалил я. Я не должен был верить ему, но мое сердце не желало слушать мозг. Разум говорил одно, но душа считала иначе. – Что Альфред больше не появится больше в Люнденвике, чтобы… – Боится за собственную задницу? Ха, да когда я вернусь, от нее и кусочка не останется! – меня трясло, но боль почти отошла, и я был готов уже встать. Но теперь я понимал, что я не хочу больше драться с Леджером. – Может быть. Но факт остается фактом, Ривенс – твой друг жив, и если ты последуешь за мной, то ты спасешь свою жизнь и жизнь друга! – А что мне мешает убить тебя и вернуться, чтобы забрать Альфа и прикончить Джестера? – То, что надвигается война, которая уничтожит Олух вместе со всеми обитателями. Вы не сможете спастись, пойми, Джестер – не тот человек, которому можно сопротивляться столь малыми средствами. Он убьет вас всех, а тебя он показательно вздернет на площади и будет смеяться, вспоминая тот день! – Ты правда думаешь, что мы не сможем его остановить? – Уже нет. Неделю назад это было бы еще возможно, но не сейчас. Он поработил все ближайшее побережье, на его пути остались лишь вы трое – Остенгорм, Дагоска и Олух. На сбор сил у него уйдет не больше трех-четырех дней, а на перемещение сюда еще около недели. Вы просто не успеете. – Укрепления Иккинга будут готовы меньше, чем за неделю. Подготовка новых воинов будет идти параллельно и займет примерно столько же, а работа в авральном режиме ускорит эти процессы. Мы сможем противостоять Джестеру, – уверенно сказал я. – А тебе я ставлю условие – либо ты в течение этого дня сваливаешь, либо я сам тебя вздерну на площади. – Нет, Рив, ты не можешь понять. Сюда приплывет армада кораблей, вооруженных драконьими ловушками и оружием, превосходящим ваше на порядок! Взрывчатка? У них уже есть аппараты, которые заряжаются взрывными снарядами и ведут огонь при управлении всего лишь одного человека! Драконы? У них есть штуки, которые сами могут метать огонь! – мне все казалось, что этот ублюдок блефует, но его слова звучали слишком уверенно. Я стал уже думать, что я боюсь его силы, но я понял, что во мне проснулся здравый смысл. Патриотизм ушел глубоко внутрь, и я стал мыслить трезво. Если все обстоит так, как говорит Леджер, то у нас действительно не было шансов. Но кое-что не сходилось. – Тогда почему ты мне придумал какую-то стратегию единоличной обороны? Что это за бред? Мы можем им противостоять, если… – я замешкался. Предложение не имело продолжения. Мы остались втроем – Остенгорм, Дагоска и Олух. Остальные были сметены Англией. Остенгорм отказался от сотрудничества, Дагоска… ох, тут что-то нечисто. Я не знаю, как это объяснить, но я правда не верю ни в то, что она не сможет оказать нам поддержки, но и не верю в то, что мы сможем вместе с Иккингом убедить ее с нами сотрудничать, а не пролетим, как с Зигфридом. Мы действительно одни. Пауза затянулась. – Что, осознал ситуацию? Вы одни, Ривенс, и никто вам уже не поможет. Поэтому я пытаюсь спасти тебя и всех тех, кого ты сможешь с собой взять. Тебе придется принять то, что тебе придется служить Джестеру. Если ты кого-то сможешь взять с собой, то ему тоже придется присягнуть на верность. Так или иначе, – я был в полном смятении, слова Леджера были где-то там, далеко, и я лишь смутно понимал суть его речи, но одно мне было ясно – все потеряно. Может, я смогу спасти Иккинга? Может, что-нибудь у меня получится? – Иккинг… – шепотом произнес я. – Нет, Рив, у тебя не получится. Условия действуют для всех, а я не думаю, что Иккинг предаст свою родину. – И я ее не предам, – мои руки стиснулись в кулаки. – Боюсь, что если ты хочешь увидеть Альфа живым, тебе придется. Подумай пока, Рив, а я отойду, – Леджер ушел, а я остался лежать на полу, наедине со своими мыслями. Моя жизнь рушилась что так, что так. Либо я предам свои интересы, но спасу друга, либо останусь гордым и умру таким же, но утяну следом и Альфа. Нет, я просто не мог ставить свои интересы выше его жизни. Пусть он будет изгнан из города, даже из страны – пускай, но я хочу знать, что он будет живой. Даже если я умру, но я не позволю отныне умереть ему еще раз.       Не знаю, сколько я так просидел, но, когда я встал, уже светило солнце, все люди проснулись и работали. Я отправился в штаб, но даже там меня с распростертыми объятиями не ждали.