***
Вроде бы, с Рыбьеногом все получилось. Я жив! Я жив, твою мать! Сердцем я ликовал, мозгом я продумывал дальнейшие шаги по укреплению моего влияния на Рыбьенога, а внешне я был спокоен. Теперь все должно пойти, как надо. Следующий этап мне виделся довольно туманно, ведь с каждым днем ситуация менялась. А суть была следующая – нам надо дождаться ответа Рыбьенога, в случае согласия обговорить все с Леджером, в случае отказа – попытаться забыть случившееся и действовать только вдвоем. Если все будет нормально, то втроем или вдвоем мы во время начала первого боя под шумок должны быстро исчезнуть из поля зрения всех тех, кто нас знал, и кто мог нас преследовать. Далее мы встречаемся с Джестером… честно, я не знаю, чем могла кончиться эта встреча. Она могла стать последней как для нас с Рыбьеногом, так последней и для самого Джестера. Или все выживут и будут жить долго и счастливо вместе с Альфредом. Могло случиться все. Но так далеко загадывать не стоило – положение на Олухе сейчас было крайне шаткое, тем более шатким было мое положение относительно некоторых его жителей. Поэтому все могло еще несколько раз поменяться прежде, чем мы приступим к исполнению плана. Поэтому все, что я сейчас думал, сводилось лишь к одному – жди, Ривенс, и надейся. Больше выбора не было. Я вошел в свой дом и нарочито громко хлопнул дверью. – Да я тебя и так слышу, Ривенс, нечего так греметь, – произнес Леджер. – В общем, дела идут пока лучше, чем я ожидал, – начал я. – Я выжил после встречи с Рыбьеногом, но ответа он еще не дал. – Это кто? Толстый такой, что ли? – Ага, он самый, – Леджер присвистнул. – Я за ним наблюдал некоторое время. Знаешь, это довольно своенравный и хитрый парень. Сложную же ты мишень себе выбрал. – Не мишень, а друга, – я немного обозлился. – Я хочу их всех спасти, но приходится выбирать между теми, кто знает тебя, и между теми, кто может тебя понять. – Понимаю, – вроде, как и подмазался Леджер, но было приятно. – А когда ответ он даст? – Не знаю. Его «подумаю» обычно недолгое, не больше суток. Ну, в любом случае, если он что надумает, он ко мне пойдет и скажет. А ты кого тут смог приметить? – Честно – твоего друга Иккинга и еще пару его постоянных знакомых. Меня немного напрягает этот, усатый, который в кузне работает. – Плевака? – Может быть – не знаю его имени. Он довольно болтливый, но болтает не по делу. А по делу, так молчит, как рыба, и лишь слушает, что люди вокруг говорят. Такие люди – самые опасные для нас. Нам не нужны уши, нам нужно трепло, которое всем будет говорить о том, какие мы верные. Или просто нейтральный молчун, которому нет до нас дела. А этот Плевака – он какой-то… плохой молчун. Не злой, а… хитрый. На шантажиста смахивает чем-то, – подытожил Леджер. – Есть немного, – пожал я плечами. Плевака был действительно осторожен в своем поведении, и никогда не болтал лишнего, если дело касалось чего-то важного. – А еще кто? – Ну, Рыбьеног мне тоже понравился с какой-то стороны. Довольно загадочная личность. Ну, вот меня еще привлекла Астрид, – как-то странно произнес Леджер. – Даже не думай, – отрезал я. – Как минимум, у нее есть муж. Плюс, она сама сможет за себя постоять, она далеко не разжиревшая домохозяйка. По шарам двинет – мало не покажется. Да и я не позволю чью-то здесь честь марать, ясно? – надвинулся я на Леджера. – Да не в этом смысле! Совсем ты уже перегрелся, Рив, надо тебе отдохнуть. – А в каком тогда? – Вот я о том и говорил – она живая, активная, смертоносная. С ней связываться – себе дороже. Это я понял еще, как только ее увидел. – Может, у тебя есть еще кто-то на примете? – попытался я сменить тему. – Ну, в принципе, это все. – То есть, бабы тебя здесь не привлекли? – с подколкой спросил я. Но я упустил один важный момент. – Знаешь, Рив, я тему о твоих родителях намеренно избегаю, и всех проклятий, вроде «твою мать», и прочего я стараюсь не произносить. Ты мог бы проявить хоть каплю уважения, – с горечью в голосе ответил Леджер. Я, правда, забыл о его семье, о его жене и детях. – Прости, – сдавленно произнес я. – Да ладно, проехали, – махнул рукой собеседник. Не очень удобно вышло – все меня обхаживают с этой больной темой, с которой я уже, вроде как, смирился, а сам я позволяю себе забывать о чужих бедах. Ну, не эгоист я – действительно забыл. – Сколько у нас осталось до нападения Джестера? – перевел я опять тему. – Немного. По-моему, около десяти дней. Плюс-минус день. Все зависит от пожеланий его высочества, мало ли, может, его войска уже стоят с другой стороны острова, готовые напасть? – У Олуха есть глаза и уши практически повсюду, я думаю, что мы бы уже узнали об этих войсках, – произнес я и понял, какую глупость сморозил. Пока мы не оказались в Англии, это «повсюду» действительно казалось, как «повсюду». А теперь оно сузилось до размера пылинки. Правда, Леджер виду не подал, он считал, что все действительно так и было. Оставалось надеяться на лучшее. Может, нам повезет, и мы узнаем о нападении раньше, чем мы умрем.***
Астрид, наконец, проснулась. Потянувшись, она повернулась ко мне лицом, но без криков и прочего. Видимо, она еще спала, но при этом уже была в сознании. – И где ты был? – сонным голос спросила она. – Почему ты, тварь, домой не приходил? – Ты же сама меня выгнала, – невозмутимо ответил я. – Вы были правы, когда говорили мне прислушиваться к вашим советам и меньше времени уделять работе. Я все это время не работал, а переживал, как спасти наши жизни, и как ты вообще тут живешь одна. – А я все эти дни рыдала в ожидании тебя. Я думала, что ты поймешь мое состояние и придешь ко мне, Икк. – А я думал, что ты была права, и мне пора бы появляться дома чаще. Но вместо этого я пропал еще на два дня, давая тебе время на осмысление нашего положения. – Что произошло, Икк? Ты мне так и не сказал ничего. Объясни толком, отчего ты такой беспокойный, – Астрид уже проснулась и села. – Я… не могу я тебе об этом прямо сказать. Тебе лучше пойти к Плеваке и спросить у него. Он умеет находить ответ на такие неудобные вопросы, – я заглянул в глаза любимой. Там читалось беспокойство и жалость ко мне. – Иккинг… неужели что-то страшное происходит? – заволновалось она. – Я не могу дать тебе ответ, милая. У меня язык не поворачивается сказать то, что я должен. Прости, – я обмяк, давая Астрид меня обнять. – Что же творится в этом мире, – шепотом произнесла она и уткнулась мне в плечо. Действительно, что творилось, что будет твориться... а я мог и не узнать об этом. Или узнать… лежа в луже своей крови, проткнутый английским мечом.