***
– Я полагаю, Джестер, нынешняя кампания начинает приносить свои плоды? – Грейд встал за моей спиной. – Гляжу, я не зря все же согласился на твой безумный план. – Да, пожалуй, ты прав. Как там, Остенгорм собирается сдаваться? – Да, их вождь… Зигфрид, кажется, уже подписывает договор о капитуляции. Я так взглянул – его войска, даже собранные все в одном городе, не могут нам противостоять. – Странно, почему тогда он отказался от союзничества с Иккингом… – произнес я про себя. Действительно, это было довольно занятно – имея такое отвратительное войско, он все равно отвергает последнюю возможность на спасение. Я был более чем уверен, что Иккинг не просто так прилетал, а вместе с моей картой, чтобы звучать убедительнее. И все равно – вождь Олуха теперь один. – Что? Я не расслышал, – отозвался Грейд. – Нет, ничего, тебе показалось. Отлично. Зигфрид сдался, Дагоска с их вождем Ральфом даже не знает о существовании Олуха. Задача была более чем простая. Но чем ближе я подбирался, тем ощутимее было мое сомнение, всплывало множество фактов из докладов Леджера. Я мог оказаться в безвыходном положении, в таком же, в каком находился сейчас Зигфрид – мне придется моментально отступать в случае провала, но если каждый на Олухе – наездник на драконах, то я могу и не вернуться домой – меня сожгут вместе с моим флотом. Но я знал, на что иду. Надеюсь, что этот риск оправдается.***
– Ну что, Ривенс, не передумал кидать этого идиота? – обратился ко мне Рыбьеног. Все это время я был, конечно, уверен в своем решении, но тон Рыбьенога, его отношение к Иккингу меня сильно настораживали. Я преследовал какую-никакую, но благородную цель – я хотел увидеть Альфа живым, а он делал это лишь для того, чтобы спасти собственную шкуру и отомстить в войне Иккингу. Я никак не мог понять своим умом, почему он так себя ведет. Но… а что, если это надо понять не своим умом, а чужим? Что, если с моим отношением к дружбе я действительно не могу осознать всю ненависть Рыбьенога к Иккингу? Может, я не умею по-настоящему ненавидеть людей, как делает это он? Или все кроется в другом – на самом деле предатель даже и не я? Может, Рыбу нужен был лишь повод, малейшая возможность, чтобы свалить с Олуха и спокойно жить? Вдруг, если бы я не подошел, то Рыб сам бы предложил мне убежать, параллельно еще зарезав Иккинга или уничтожив все население? Я глядел на своего подельника и понимал, что он совсем не тот, за кого себя выдавал все это время. Под маской кроткого, тихого и отзывчивого парня крылась личина кровожадного, бешеного и злобного выродка, который был готов на все. Но что ему надо от Иккинга? Месть? Нет, сомневаюсь, что даже при нынешних раскладах мысли Рыбьенога ограничиваются банальной местью. Пусть он его и ненавидит, но тут дело в чем-то другом. Может, денежный вопрос? Но кто и как мог заказать Иккинга? Сильно сомневаюсь. Только если это не была собственная инициатива Рыбьенога. Может быть, он думает, что если убьет своего вождя и главного соперника Джестера, то тот ему отвалит баснословную сумму? Не-ет, Рыб не настолько наивен, чтобы ждать подачек от неизвестного человека. Тут должна быть какая-то подоплека, должна… А если тут все же месть, но не просто для самоудовлетворения, а… это может быть что-то глубокое, личное. Самовнушение здесь прекрасно бы подошло – Иккинг сделал что-то, что не понравилось Рыбу, а тот выстроил гениальную логическую цепочку «планов» Иккинга. Планов, которые нанесут ущерб самому Рыбьеногу, или… нет, пусть даже у него и есть семья, но он живет только ради себя. Жестко, цинично, но это так. Не эгоизм, а простая расчетливость, и тут я его понимал – нет ни одного человека, на которого можно положиться так же, как и на себя. Может быть, все началось, когда приехал я? Когда Рыб меня нашел на берегу? Я до сих пор помню этот момент – дикая боль в ноге, я весь мокрый, но при этом ощутимо нагреваюсь на солнце. Меня уже тошнит, но я вскоре понимаю, что я нахожусь на земле. Я лежал и думал, что наконец-то меня куда-то прибило волной. Только вот боль чуть пройдет, и я открою глаза и встану. Я никогда так не ошибался. Глаза резануло светом, голова разорвалась на тысячи мелких кусочков. Как будто разбили глиняную тарелку… моя голова разлеталась, готовясь оторваться от тела, но я переборол боль и открыл глаза вновь. Но сильной боли уже не было – я был в тени, а надо мной стоял он. Незнакомец, которого я не хотел видеть еще раз. Я дико испугался того, что я все еще где-то в Англии, и что меня просто найдут и сдадут старосте, а там… даже не хочу думать, что могло тогда случиться. – Ты вообще живой? Эй! – тронул меня Рыбьеног, но я не откликнулся. Хорошо, что я просто открывал глаза и не издавал никаких звуков – меня могли счесть за живого, а там пиши пропало. Но он ничего не заметил. – Твою мать, труп прибило. Надо Икку сказать, – и ушел. Я секунд через десять открыл глаза – кругом никого. Надо бежать. Срочно. Я собрал те немногие силы, что во мне были, и ринулся прочь. Слева от меня был какой-то порт, а справа – лишь песок и скалы. Выбор был очевиден, и я бы спокойно скрылся от них, если бы не моя нога. Шагов через сто я понял, что она просто отнимается, и я стал западать на нее, периодически падая на колено и сквозь боль вставая вновь. Потом я прозрел – на кой хер бежать по пляжу на открытой местности? Я стал лихорадочно соображать, куда свернуть, как увидел несколько выступов в скалах слева от меня. Там почти невозможно было забраться, но мне терять было нечего. И я полез. Я, чертов скалолаз, смог забраться наверх и уже собрался идти дальше, как краем глаза увидел движение вдалеке, там, откуда я побежал. Там уже было двое, и мне совершенно не хотелось с ними знакомиться. Но я понимал, что с моей ногой у меня не было выбора – следы на песке остались более чем отчетливые, и понять, куда я дернул, можно было на раз-два, поэтому я затаился за камнем у еле заметной тропы, которая вела к месту, где я поднялся. Хорошо, что со мной был нож – я еще смогу обороняться некоторое время, прежде, чем меня отправят на тот свет. Потом я услышал их голоса. Отчетливо в разговоре проскочило имя одного из них – Икк. Да, точно. Вот они показали куда-то в мою сторону – да, я догадывался, что меня найдут практически сразу. Вот грохот камней, вскочил первый. Вот и второй, но в тот момент я уже кинулся на Рыбьенога. Я помню все до мелочей – крик, бьющий по ушам, пытающийся помочь Иккинг, мое падение. И лицо Икка, когда он осознал всю ситуацию. Он привык работать один, так же, как и я, но не совсем. Я отказываюсь от поддержки, потому что я чувствую силу, свою ненависть. Я чувствую мощь. А он чувствует свой разум и оценивает ситуацию. Может, потому мы и сошлись после всего. А вот с Рыбьеногом не сложилось, и вот именно этот момент меня и напрягает. Он сначала невзлюбил меня и ненавидел, скорее всего, до последнего момента, а потом стал ненавидеть Иккинга. С чего бы? Хотя к чему я развел все это? Я сам его завербовал, сказав, что если Иккинг смог допустить оплошность со мной, то допустит ее и в войне. Это и послужило толчком к предательству. А почему Рыбьеног поддержал мой порыв – все равно загадка. Только этот псих знает, что там у него в голове. Лучше, чтобы это не узнал никто.***
Что же, теперь все было как-то проще. За этот день я замотался так, что никакие проблемы не могли сравниться с моей усталостью. Я сейчас мечтал о теплой постельке и о сне. Я знал, что скоро война, что скоро начнется нечто, но это было где-то далеко, где-то не здесь и даже не в нашей реальности. Я уже поднимался к себе в комнату, как в дом ворвалась мама. Однако, что-то она сегодня припозднилась. Я оперся на перила и стал ждать, что же она мне скажет. – Иккинг! Иккинг, – она была какая-то запыхавшаяся, как будто бежала многокилометровый кросс. – Да? Ты что-то хотела сказать? – самодовольно и лениво протянул я. – У меня… есть новости, Икк. Я… – Стоп-стоп-стоп, не торопись. То есть вот так, с порога, ты заявляешь, что у тебя есть какие-то неотложные новости, и я должен тебя всенепременно выслушать? Может, ты что-то еще хочешь сказать? – Что? О чем ты… нет, сынок, это действительно срочно. Я не знаю, поверишь ты мне сейчас или нет, но… – Нет-нет, я не собираюсь тебя слушать, если ты прямо сейчас не возьмешь и не извинишься за свои глупости и за свой эгоизм, – я махнул рукой и развернулся. – Я – эгоистка? То есть сейчас ты хочешь сказать, что это я себя отвратительно веду, жалкий самодовольный пиздюк? Я всегда сдерживалась, пыталась тебя чему-то научить, при этом я сама у тебя училась, но ты на меня не обращаешь ни малейшего внимания! Я не требую от тебя чего-то сверхъестественного, я просто хочу, чтобы мы жили мирно! – Я развернулся и просто охреневал, пока все это выслушивал. – А тем временем я просто хочу, чтобы ты выслушал, – резко снизила тон мама и продолжила. – Я сегодня днем видела Ривенса и Рыбьенога. Они о чем-то сговаривались, при этом Рыбьеног постоянно упоминал твое имя и жестами показывал что-то… как будто пытается тебя убить, – Валка заглянула мне в глаза, но там она могла прочесть лишь усмешку. Рыб? Меня убивает? А-а-а-аха-ха-ха, какая жесть! – Слушай внимательно и не ржи! С ними был кто-то еще… – Может, это был Сморкала? Вдруг он тоже захотел меня убить? – я разразился смехом, но быстро успокоился. Мне было жутко интересно, что же учудит мать в этот раз. – Нет, я его никогда на Олухе не видела. Это кто-то неместный, и на наших он не похож вообще. Но это не все… – Что же еще интересного ты можешь рассказать? – Я подслушала часть их разговора. Они хотят бежать отсюда и перейти к Англии, – я думал, что это какая-то шутка, но мама была серьезна. – Хорошо, я разберусь с этой проблемой. Спасибо. – Правда? Сынок, я рада, что ты ко мне прислушался… – Что? Ты правда думаешь, что я поверю в этот бред? Знаешь, я когда-то думал, что ты адекватная, зрелая женщина, и должна понимать, что говоришь. Я могу осознать, если ты начнешь меня оскорблять или перейдешь на личности в наших спорах и конфликтах. Я смогу понять, если ты дашь мне по лицу, если ты взбесишься. Но действовать так низко… я уже давно разочаровался в тебе, мам, но теперь я не просто разочарован – я тебя возненавидел, – рыкнул я и спустился вниз, чтобы стоять с ней лицом к лицу. – Ты можешь использовать все, что угодно – я стерплю, но не смей очернять моих друзей и убеждать меня в этом, слышишь?! – Но это действительно так, сынок, я не стала бы тебе врать… – А они никогда не стали бы так делать! Ты слышишь меня, сволочь?! Не смей трогать моих друзей! – гнев кипел во мне, чудовище ждало крови. Я уже занес руку, чтобы треснуть ей по лицу, но я остановился. В дверь кто-то отчаянно ломился. Это был Йоханн. Я быстро успокоился. – Что случилось? – Мастер Иккинг! Тревога! Англия… – Что Англия? – напрягся я. – Я плыл по направлению к побережью Миллении, чтобы продать все, что я скупил на Олухе, но мне пришлось развернуться у Остенгорма. Он… он… – Что с ним, блять?! – не вытерпел я. – Он захвачен.