Глава 3. Небо над Лондоном
3 сентября 2015 г. в 13:21
Небо над Лондоном ― хмурое, мрачное, тяжелое ― свинцово-серым куполом возвышалось над городом. На северо-востоке клубились темно-лиловые, антрацитовые тучи. Холодный, пронизывающий до костей ветер гнал их с моря, и жидкие лучи солнца, редко мелькавшего на тусклом небосклоне, совсем не грели. Наоборот, бледно-желтые, они были первыми предвестниками холодов, затяжной осени, суровой зимы.
Крестьяне, веря предсказаниям старух-пророчиц, уже готовились к морозам. Кто-то чинил прохудившуюся крышу, ставил опоры для покосившихся стен деревянного домишки, укреплял ставни, кто-то готовил новые сараи для скота, продавал последнее, чтобы утеплить бревенчатый сруб для овец и коз и сохранить к весне хотя бы половину голов.
Тем временем в отдаленном от столицы замке, строения которого каменной гроздью распластались на отвесной скале у моря, вели разговор два друга, говорили о будущем страны, решали судьбы крестьян и ремесленников.
Просторная круглая зала была плохо освещена. Тусклые факелы, развешанные по кирпичным стенам, медленно догорали, над ними явственно чернела многолетняя густая копоть. Большой дубовый стол, весь усеянный царапинами и пятнами от вина, стоял в центре комнаты, рядом беспорядочно замерли стулья и узкие скамьи. Тяжелые, выгоревшие на солнце портьеры из парчи были плотно задернуты. На открытых полках одинокого книжного шкафа пылились старые псалтыри в кожаных переплетах, свитки, бумаги. Некоторые из них тлели в недавно затопленном камине.
Мужчины сидели напротив друг друга. Один ― в черных одеждах, смуглый, с длинным бугристым шрамом вдоль щеки ― часто вставал, по-хозяйски бродил по зале, медленно переставляя крепкие ноги, диковато улыбался белыми зубами; его смоляные глаза сверкали радостным волнением. Другой ― маленького роста, щуплый, с длинными пепельными волосами ― говорил мало, сдержанно, редко щурил васильковые глаза. Его монашеская ряса, как опустошенный бурдюк, угрюмо висела на узких плечах.
― Мой господин! ― тяжелая дверь зычно громыхнула, и в комнату вошел человек в угольном плаще с большим капюшоном.
― Слушаю тебя.
― Это вам, ― ухнул посланник и протянул свиток хозяину.
― Ступай, ― коснувшись шрама, вздохнул мужчина и, когда гонец закрыл за собой дверь, обратился к монаху: ― От него.
― Да хранит тебя Бог, да ведет путем праведника. И во всякой борьбе усмотрит нужды твои, на распутье верную дорогу укажет. Прощай, Абнер, друг мой! ― монах встал со своего места, перекрестил мужчину.
― Аминь, ― улыбнулся тот. ― Ещё увидимся, Вернон, вы с братьями по обители мне очень нужны. Жизнь… нынче… нелегкая пошла.
Близилась ночь. Стоя перед зеркалом в своих покоях, Абнер смотрел на шрамы, густо покрывавшие его сильное тело. Старые ― давно зарубцевавшиеся, они белели на груди и руках; ещё свежие раны рдели на шее и острых ключицах.
― Пора ехать, ― вздохнув, он одел рубаху, заправил её в кожаные брюки, накинул черный плащ. Быстро, с несвойственной человеку скоростью мужчина спустился по тайной винтовой лестнице, которая вела к конюшне, оседлал вороного.
В сумеречном тумане мутно темнели острые скалы. Шумно вздымались сапфировые волны, игриво пенились воды Северного моря. Одинокий всадник летел по песчаному пляжу, его плащ развевался на ветру.