Любовь - это ...

Любимая часть съемок для Миши – анкаты. Вот уж когда его внутренний «придирчивый писака» замолкает, уступая место сумасбродному вольному духу поляка. Так было и в этот раз: они работали одновременно по сценарию и без него. И вот, очередная локация и Кшиштовский кричит на всю ближайшую округу: - А сейчас мы будем… трахаться! И Руслан просто не может сдержать смех, выливающийся из его рта булькающими звуками, отчего он похож на тонущего в море. Но оно того стоит. Вы бы только видели возмущенный взгляд, которым парень одарил Усачева в тот момент, отчего тот засмеялся в полную силу. - Руслан! - Ну что?! – улыбка никак не сходит с лица петербуржца. – Я говорил тебе, что нам не снять этот кусок. Ну не могу я! Сам посмотри, как это выглядит! После этих слов они идут к камере и пересматривают получившуюся сцену. Миша нервно кусает губы, а Руслан все так же улыбается. Через десять секунд Кшиштовский наконец произносит: - Ладно, пробуем последний раз. Давай, иди сюда! Руслан слушается и становится на нужное место, в то время как его щеки уже сводит судорога улыбки. Миша расправляет распечатки бумаг в руках и в следующее мгновение вживается в роль. - А сейчас мы будем… Похабное последнее слово его речи тонет в волне резко нахлынувшего адреналина, когда Руслан оказывается в крепких объятиях чужих рук (и одной ноги), и его губы затягивают в горячий поцелуй губы Миши. Руслан не может пошевелиться, все еще пытаясь понять, как это вообще выглядит со стороны и что о них подумают случайные прохожие, но долго напрягаться ему и не приходится. Миша отпускает его так же быстро, как и обнял, и выглядит… Руслан не уверен насчет этого определения, но, кажется, «довольный собой» сюда подойдет. - Все! – Кшиштовский вдруг хлопает в ладоши, изображая кино-хлопушку. – Дубль снят, всем спасибо, все свободны. Руслан согласно кивает и идет к камере. Он уже упаковывает штатив, когда замечает на себе пристальный взгляд. - Что? – он вопросительно вскидывает брови, а Миша лишь усмехается, качая головой. - Я покусился на невинный цветок питерской интеллигенции при свете дня у всех на виду, а он аж светится от удовольствия! – нотки упрека едва слышны сквозь широкую улыбку, поэтому Руслан оставляет этот упрек висеть в воздухе, считая необязательным отвечать. Но все же вставляет свое слово: - Но это не означает, что ты можешь делать это всякий раз, как тебе взбредет в голову, - Руслан звучит, как его мама, и Миша думает о том же, это по одному взгляду на его ухмыляющуюся физиономию понятно. - Окей, мам, - отвечает он, и их смех заполняет все окружающее пространство, не оставляя и намека на неловкость ситуации. В конце концов, как можно злиться на того, кем забито восемьдесят процентов памяти. И речь идет не только о рабочей карте памяти.