Cadenza di significato

Джеджуну исполняется пятнадцать, и он празднует сразу две годовщины. Уже три года он не ощущает чужого присутствия в своем разуме. Три чертовых года никто не залезает в его мозги. Джеджун легко дует на ровный ряд мерно мерцающих свечей в кремовом торте и мечтает об одном: никогда не просыпаться. Все меняется с приходом весны. Просто в один из мерзких слякотных мартовских дней Джеджун бежит в художку после школьных занятий, прячась от гулко стучащих по асфальту капель под низкими козырьками подъездов. На самом пороге его перехватывает Хёна, и, перекатывая между зубов палочку от чупа-чупса, загадочным шепотом докладывает, что миссис Остин, недавно ушедшая в декрет, возвращаться, по-видимому, не собирается. - Обещали замену, - важно сообщает Хёна, вытаскивая палочку и со скрипом сгибая ее ровно пополам. У нее всегда были самые идеальные линии в их художественном потоке. Смутное чувство тревоги не покидает Джеджуна на всем пути от входа в школу до мольберта. Он не может объяснить и, самое главное, понять, чем оно вызвано; от этого начинает мутить. Он аккуратно берет карандаш и парой штрихов набрасывает темный силуэт на ярко-белой бумаге. Контраст настолько грубый, что Джеджун морщится. - Я бы добавил тень справа внизу, - тихо произносит вкрадчивый голос у него над ухом, и Джеджун крупно вздрагивает, резко оборачиваясь и застывая. Джеджуну пятнадцать и один месяц, когда его зыбкая стена защищенности рушится, распадаясь на крошечные иллюзии. Нового преподавателя зовут Шим Чанмин, ему около тридцати, и у него неординарная внешность. Настолько необычная, что Джеджун скорее бы мог увидеть его на глянцевых разворотах Vogue, чем в пропитавшемся запахом масляных красок классе. Его движения резки и порывисты, но мазки ложатся на холст мягко и ровно. Парадокс. Спустя полчаса Джеджун ловит себя на мысли, что вот уже минут пять разглядывает его запястья. Тонкие и подвижные. "Они идеальны, - думает он, бездумно водя кистью. - Идеальны в эстетическом плане. Да, в эстетическом". - Неплохо, мистер...Ким, верно? Пропорции правильны, даже в масштабе. Но опять же грубоваты тени: вы не достаточно растушевали вот эту часть, - опять неслышно подошедший профессор Шим вытягивает тонкую руку и проводит второй по ямке между указательным и большим пальцами. - Поправьте. А вообще достаточно похоже, вы молодец. У Джеджуна трясутся колени, когда он покорно исправляет рисунок. - Ну, как прошло занятие? - спрашивает мать, после работы заехавшая за Джеджуном в художественную школу. Ужасно прошло. Просто отвратительно. - Ну ничего так. У нас новый преподаватель, - он забрасывает на заднее сидение рюкзак и плюхается рядом с ней. - Сегодня машина весь день капризничает, заводиться не хочет, - жалуется мать, и, словно в ответ, старая Тойота издает задушенный чих и мирно глохнет. - Да чтоб тебя! Ну сколько можно, - мать раздраженно бьет ладонями по рулю. - Что делать будем? - Не знаю... - Помощь не требуется? А вот это было внезапно. Хотя Джеджун не так уж и удивляется, услышав знакомый голос. - Нет, профессор Шим, у нас все прекрасно. Лучше не бывает! - старательно заверяет его Джеджун, судорожно придумывая, как бы побыстрее сбежать. Желательно вместе с мамой и с несвоевременно умершей машиной. - О, так вы, должно быть, тот самый новый преподаватель Джеджуна! Он как раз только что про вас рассказал, - мать мягко улыбается, и Джеджун еле сдерживается, чтобы не спрятать лицо в ладонях. - Рассказал? Интересно... - профессор Шим смеряет его внимательным цепким взглядом, и Джеджун чувствует удушающе жаркую волну смущения, стекающую по спине. Черт бы его побрал! - У нас вот заглохла машина, теперь не знаем, что делать, - тем временем говорит мать, и профессор Шим понимающе кивает. - Да, бывает такое. Здесь поблизости есть технический центр, там работает один мой хороший друг. Сейчас позвоню ему, отгоним машину в сервис. Потом вас домой заброшу, - он неопределенно взмахивает рукой в сторону стоянки. Джеджун переводит взгляд и замечает припаркованный черный Ягуар. Хищная машина - хищный владелец. Неплохой симбиоз. - Ой, ну что вы! Это абсолютно лишнее, - мать смущается. Джеджун сразу определяет это по ее чересчур четкой артикуляции. Интересно. Даже очень. - Да мне не трудно. Все, это не обсуждается, - профессор достает из кармана пальто телефон и нарочито громко щелкает кнопками. Час спустя Джеджун уже сидит на собственной кухне и пьет крепкий мятный чай. Мать что-то деловито помешивает в небольшой эмалированной кастрюльке, и умопомрачительный аромат разносится по всей квартире, свивается уютными кольцами под потолком. Хорошо, что профе... Этот тип не принял приглашение зайти, любезно озвученное матерью, когда Ягуар с утробным урчанием остановился у подъездной двери. Легкомысленно сослался на какие-то неурочные дела, внезапно возникшие в течение этих несчастных десяти минут дороги. Бывает. Джеджун громко хлюпает чаем; пар щекотно лезет в глаза, и он лениво встряхивает головой. Мысли взбалтываются, разваливаются, словно разрушенный пазл, и Джеджун зевает, прикрывая рот рукой. - Шел бы ты спать, лучше завтра пораньше встанешь, - советует мать, ловко нарезая корень сельдерея; Джеджун кивает и встает из-за стола, задвигая стул. Он уже практически выходит из кухни, когда внезапная мысль бьет в голову словно набатом. - Он тебе понравился? - В смысле? - мать отрывает взгляд от разделочной доски и растерянно смотрит на Джеджуна. - Ты поняла, о чем я. Он тебе понравился? - настойчиво повторяет он, вцепившись рукой в дверной косяк. Он не хочет знать ответ. - Мистер Шим очень приятный и обходительный молодой человек, если ты об этом. Что я еще могу сказать, я его знаю всего час, - мать слегка пожимает плечом. - Главное, чтобы он тебя устраивал, как учитель. Он хорошо преподает? - Да, весьма... Неплохо? - полувопросительно говорит Джеджун. Не сообщать же, что он абсолютно не рассматривал этого чертового профессора с точки зрения учебы. Это странно, да. Обычно Джеджун крайне педантичен в этом плане. - Что ты меня-то спрашиваешь? Это ты мне должен сказать, чудо, - мать весело улыбается, возвращаясь к готовке. - Угу, - неопределенно мычит Джеджун, отлепляясь от косяка. Он выходит из кухни, тихо прикрыв за собой дверь, и прислоняется горящим лбом к холодной стене. Внутри что-то начинает сбоить, словно закоротившийся трансформатор. Джеджун нездорово ухмыляется странному сравнению и прикладывает ладонь к щеке. Битва начинается. И на следующее, субботнее утро, когда курьер приносит его матери огромный разноцветный сверток, Джеджун ясно ощущает, что начинает проигрывать. Мать разворачивает хрустящую бумагу и пораженно рассматривает неожиданный подарок. Краем глаза Джеджун замечает выглядывающий из яркой зелени картонный уголок и осторожно вытягивает открытку со знакомыми инициалами. - Принеси, пожалуйста, вазу, ту, которая на пианино стоит, - дрогнувшим голосом тихо просит мать, растерянно поглаживая хризантемы; Джеджун безропотно подчиняется. Пышный букет бледно-сиреневых огоньков смотрится нелепым чужеродным пятном на теплой, солнечной кухне. Джеджун аккуратно обхватывает соцветие рукой и вытаскивает нежный цветок из вазы. "Прошу извинить меня, что был вынужден отклонить Ваше приглашение вчера. Но сегодня я намереваюсь наверстать упущенное. Как насчет похода в Yeyije вечером? Я заеду за Вами часов в восемь. Звоните, если у Вас уже есть какие-либо планы. P.S. Мне показалось, что сиреневый идеально подходит Вам. Ш.Ч." Коротко и лаконично. Вполне в стиле отправителя. "Звоните". Интересно, когда это они успели обменяться телефонами? Волна ледяной ненависти поднимается стремительно и неотступно; Джеджун резко сжимает ладонь в кулак, сминая хрупкие лепестки. Борьба выходит на новый уровень. И Джеджун не может проиграть. Только не сейчас. Джеджун влетает в художественный класс около пяти часов вечера, когда все занятия уже закончились. Он абсолютно уверен, что ветреный учитель уже наверняка куда-нибудь сбежал, тем более, что до назначенной встречи остаются какие-то жалкие три часа. Но, слегка приоткрыв дверь, он понимает, что успел. Профессор стоит напротив мольберта, увлеченно размешивая краски в палитре. Окунает кисть в масло и четкими мазками разрисовывает холст; под руками этого странного, ненавистного, легкомысленного человека легко расцветает целый мир. Разбивая устоявшуюся Вселенную Джеджуна в мелкое крошево. "Их двое?"- почему-то сразу вспоминается "то-самое-зеркало", и иррациональный застаревший страх гулко оседает в груди. - Не стой в дверях - сквозняк, - доносится сквозь водную толщу мыслей, и Джеджун прикрывает дверь, подходя к мольберту. - Ты что-то хотел? - профессор задумчиво цокает языком и разбавляет густую зелень легкой желтой тенью. - Я... Здесь я бы добавил синего, - выпаливает Джеджун и сразу замолкает, смутившись. Профессор удивленно смотрит на него, занеся кисть над холстом. - Согласен, будет неплохо. Ты пришел, чтобы сообщить мне это? - он криво улыбается своей раздражающей ухмылкой и берет краску цвета июньской лазури. - Профессор Шим, зачем вам моя мама? - с места в карьер спрашивает Джеджун. Он надеется, что внезапный вопрос застанет профессора врасплох, но тот лишь хмыкает и откладывает кисть на подставку, вытирая руки о тряпку. - Прекрасный вопрос. Во-первых, просто Чанмин, без всяких "профессоров". Я еще не настолько старый, знаешь ли. А во-вторых, не "зачем", а всего лишь потому, что она очень интересная и красивая женщина. Ты никогда этого не замечал? - ехидно осведомляется он. Джеджун бессильно сжимает кулаки. - Но ведь... На ведь так нельзя! - практически шепчет он. - Да? Почему же? - Чанмин вопросительно приподнимает бровь. Джеджун замечает тень улыбки в его глазах и медленно закипает. - Да потому что! Потому что она моя мама, и я не позволю всяким... Не позволю вам с ней забавляться! - Джеджун тяжело дышит, гневно буравя его взглядом. Улыбка в чужих глазах лишь становится шире, хотя внешне тот остается абсолютно невозмутимым. - Опа. Наш котенок ощетинился и выпустил коготки. Какая прелесть, - издевательски тянет Чанмин, отходя от мольберта и приподнимая лицо Джеджуна за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. - А ты никогда не думал, что мир не вращается вокруг тебя? Что у твоей мамы есть еще какие-то желания и мечты, кроме как бесконечно опекать тебя? - шипит он, пришпиливая собой Джеджуна к книжному шкафу. Словно бабочку. Мертвую и безвольную. - Запомни раз и навсегда: я всегда добиваюсь того, чего хочу. Ясно? И ты, прелесть, не сможешь мне помешать, - Чанмин хищно оскаливается и проводит большим пальцем по его губам, задерживаясь на нижней. Джеджун снова проваливается в зеркальную гладь, однако на этот раз сознание не покидает его. Сон наяву. Деликатный стук в дверь выводит Джеджуна из некого состояния сомнамбулы; Чанмин резко отшатывается и идет к мольберту, снова беря кисть, крутя ее между тонкими пальцами. Джеджун ясно видит, как они дрожат. - Профессор Шим, можно войти? - дверь приоткрывается, и в класс заглядывает растрепанная Хёна. - Да, заходи. Что-то случилось? - Чанмин невозмутимо оборачивается к ней. - Да, я сегодня тут пенал свой забыла. Вроде бы тут... - неуверенно бурчит она, совсем сникнув. - Ах да. Этот? - Чанмин кивает на лежащий около соседнего мольберта темно-коричневый пенал. Радостно взвизгнув, Хёна хватает его, прижимая к груди. - Спасибо большое, я уже боялась, что потеряла его! Родители собирались за город, а я вот вспомнила, прибежала, - тараторит она, отступая к двери. - До свидания, профессор Шим! Пока, Джеджун... Джеджун? А ты что здесь делаешь? Сегодня же суббота, - Хёна недоуменно хмурится. Джеджун чувствует, как начинают гореть щеки, и торопливо прикрывает их руками. - Мне надо было кое-что спросить у профессора Шим. Личного характера, - торопливо добавляет он, видя, как Хёна уже открыла рот, чтобы завалить его вопросами. - А... Ну ладно тогда, - пожав плечами, Хёна выходит за дверь, прикрыв ее; цокот каблуков гулко разносится по всему коридору. - Личного характера... Однако. Да ты шутник у нас, Ким Джеджун, - Чанмин мерзко ухмыляется, дернув бровью. - Да вы... Да вы... Да пошли вы к черту! - неожиданно для самого себя выкрикивает Джеджун и кубарем выкатывается из класса, от души шарахнув дверью. Хочется срочно кого-нибудь убить. Ну или просто покалечить. Желательно не абстрактного "кого-нибудь", а вполне определенного персонажа. Вечером, наблюдая из окна за садящейся в знакомый Ягуар матерью, Джеджун до скрипа сжимает зубы и яростно выдирает из блокнота колкие листы с изображенными на них насмешливо прищуренными глазами. Три - ноль. Ничего, Джеджун еще успеет отыграться. Просто чуть позже.