Cadenza di significato

Аэропорт Париж-Шарль-де-Голль оказывается очень шумным и фантастически огромным. Потоки народа в разноцветной одежде суетливо снуют туда-сюда, невообразимым образом ловко увиливая друг от друга. Множество различных языков переплетаются, создавая свой неповторимый звонкий шум, напоминающий трещание стрекоз в солнечный летний полдень. - Oh, pardonnez-moi, - торопливо бормочет женщина в ярком сарафане, случайно толкнувшая Джеджуна тележкой с чемоданами. У нее гладкие, потрясающе белые волосы, и, что удивительно, явно не крашеные. - Pas de problème*, - отвечает подошедший откуда-то сзади Чанмин, кивая ей и поворачиваясь к Джеджуну. - Как всегда патологически вежливы. Не смотри так, ты как будто из деревни. Что, не видел европеек? Джеджун отрицательно мотает головой. - Видел, но со светлыми волосами - никогда. - Ничего, насмотришься еще, - уверенно обещает Чанмин, собственническим жестом потрепав его по макушке и направляясь к стойке с огромными черными буквами "TAXI" на пестро-желтом фоне. Джеджун непонимающе смотрит ему вслед, но спустя секунду срывается с места. - С каких пор вы говорите по-французски? - да, очень важный и своевременный вопрос, но Джеджун чувствует, что просто обязан его задать. Чанмин смеряет его насмешливым взглядом из-под идеально растрепанной челки, не сбавляя шага. - Я несколько лет учился в университете Женевы, архитектурный факультет. Думаешь, на каком языке я должен был говорить, живя во французском кантоне? - Швейцария? - не зря географ вывел Джеджуну высший балл по своему предмету; далеко ж, однако, занесло этого чертового профессора. - Именно. - Но как вы туда попали? - Джеджун знает, что нарывается, словно читает крупные буквы на лице сузившего глаза Чанмина. - Любопытство - не лучшая черта твоего характера, скажу тебе откровенно, - хмыкает тот, остановившись в нескольких метрах от стойки. - Хорошо, я скажу тебе. Мой отец - почетный член открытого акционерного общества - всегда был против детей, особенно своих. Моя мать умерла, когда мне исполнилось десять. Спустя неделю. Слабое здоровье, говорили врачи, нельзя нервничать. Мой папаша изменял ей на каждом шагу, а как только ее не стало, так сразу женился на какой-то молоденькой дурочке, влюбленной в его пузатый кошелек и акции General Motors. Меня отправили в закрытую школу с золотыми потолками и шелковыми стенами - дорогая клетка, знаешь ли. А когда я приезжал на каникулы, меня забирала тетка, сестра матери, и увозила к себе в Швейцарию - ее муж был известным предпринимателем. Поэтому поступал я там, собрав одним прекрасным днем свои манатки и свалив из этого гнезда. - Но зачем вы вернулись в Корею? - рискует спросить Джеджун; он видит каждую эмоцию, проскальзывающую в чужих глазах. - Ха, иногда я тоже задаю себе такой вопрос, - Чанмин зло прищуривается. - Папаша-то мой расщедрился в последнее время, о наследнике вспомнил. Решил приютить обратно бедолагу. Как шкаф, который сдал обратно в магазин, а потом понимаешь, что он все-таки тебе подходит. Тетка умерла к тому времени, я кантовался по съемным квартирам; вот и решил - а что терять? В результате видишь как? Машины мне вот дарит, деньги сует. Джеджун чувствует, что от такого обилия информации и внезапного приступа откровения ему хочется проснуться. - Ну что вы так долго? - подошедшая мать недовольно переводит взгляд с Джеджуна на Чанмина, и тот виновато улыбается. - У нас тут был непредвиденный сеанс историй, миссис Ким. Уже идем, - говорит он, цепляя Джеджуна за руку и оттаскивая его к желтой стойке. - Je peux vous aider, monsieur? - звонко чирикает девушка за стойкой. - Oui, s'il vous plaît, je voudrais...** Дальше Джеджун старается не слушать, отходя немного в сторону, к красочным стендам на стене. Чанмин плетет вязь из непонятных звуков в эффектно звучащие витиеватые фразы, четко прокатывая на языке знаменитую французскую грассирующую "р"; это кажется очень странным и крайне непривычным, но по-своему притягательным. - Ну что ты встал как столб? Идем, такси ждет, - Джеджун кивает и медленно направляется к выходу. - Deux chambres, s'il vous plaît. Une - pour deux personnes et l'autre - pour une personne. - D'accord, monsieur.*** Пока Чанмин заказывает номера, Джеджун восторженно оглядывает просторный холл отеля. Несмотря на то, что звезд всего четыре, отель больше похож на средневековый замок. "Четыре звезды в Париже - это все шесть у нас," - назидательно сказал Чанмин, вручив ему пестрый путеводитель, открытый на странице с тем самым "замком". Джеджун опускает руку в фонтан, причудливо подсвеченный яркими фонариками, и пропускает сквозь пальцы радужные струи; вода утекает, словно временной поток. Встряхнув кистью, Джеджун вытирает ее о штаны и подходит к Чанмину. - Все готово, можем уже идти; у нас соседние номера даже, - говорит тот, забирая с ресепшн странные карточки. - А, это ключи. Сначала открываешь дверь, а потом включаешь свет, - поясняет Чанмин, заметив недоуменный взгляд Джеджуна, и отдает карточки матери. - Миссис Ким, держите, это ваши. - Спасибо, мистер Шим. На каком это этаже? - Так, номера 621 и 622 явно где-то на шестом; оттуда должен быть потрясающий вид на город. - А Эйфелеву башню видно? - заинтересованно спрашивает Джеджун. - Наверняка, - Чанмин хлопает ладонью по кнопке вызова лифта, и тот послушно звякает, раскрывая двери. - Мам, ее видно! - радуется Джеджун, сразу выбегая на круглый балкон. - Вот и славно. Сегодня вы с мистером Шим просто обязаны создать шедевр, - отвечает мать, аккуратно раскладывая одежду на полки. Джеджун цепляется за тонкие витые перила, наклоняясь; внизу шумит проспект, небо затянуто густыми облаками, и в голову бьет ветер неспящего города и духота приближающейся грозы. Ощущение необъяснимой свободы разливается в воздухе, хочется кричать так, чтобы эхо облетело каждый крохотный переулок французского сердца. - Дже, ты что творишь?! А ну, немедленно вернулся обратно! - возмущается мать, и Джеджун впрыгивает обратно в комнату. - Еще мне тут травм не хватало! - Прости, - кается Джеджун, хотя ему нисколько не совестно. Ведь здесь можно все. - И чтобы не чудил мне больше! Займись пока чем-нибудь, а я пойду приведу себя в порядок, - мать берет косметичку и скрывается в ванной. "Это надолго," - разочарованно думает Джеджун и усаживается на стильный коричневый диван; он как раз ищет пульт от телевизора, когда раздается тихий стук в дверь. - Вы уже разобрали вещи? - Мама в ванной. - Понятно, - Чанмин опирается рукой на дверной косяк. - Сколько времени у нас есть? - Не знаю, - Джеджун пожимает плечом. - Минут сорок. - Идем ко мне. - Зачем? - Джеджун чувствует, что не удивлен. Он изумлен. Хотя, в свете последних событий его уже вряд ли что-то может поразить. - Боишься? - хмыкает Чанмин. - Еще чего. - Боишься. Я же вижу, - он протягивает руку и осторожно заправляет Джеджуну за ухо выбившиеся волосы. Здесь можно все? - Что вам надо? - Ничего. Идем рисовать. Возможно. Потоки дождя с громким стуком барабанят по навесу балкона; над городом как-то неуловимо быстро нависает тяжелая туманная завеса. - Как всегда повезло с погодой, - едва слышно говорит Чанмин, не отрываясь от блокнота. - Угу, - веско отвечает Джеджун, старательно вырисовывая металлические перекладины; ветер теребит края листов и бросает горсти измороси в лицо. - Дождь - это лишь укрытие солнца. Когда оно устает, оно прячется за водной гладью. Джеджун замирает. - Что вы сказали? - Иногда стоит лишь переждать грозу, - Чанмин задумчиво бьет кончиком карандаша по губам; в его глазах легкими вспышками отражается Небо. - Солнце всегда рядом с бурей. Всегда. - Но ведь гроза убивает его. - Вовсе нет; они защищают друг друга. У каждого солнца свой дождь, главное - найти собственный, настоящий. - И никак иначе? - Никак. Смотри. Джеджун переводит взгляд с листа на небо; свет раскрашивает облака в ярко-оранжевый свет, разлетаясь пурпурными брызгами по небосводу. - Не туда смотришь, - Чанмин разворачивает его к себе, глядя куда-то вверх; Джеджун замирает, видя в его глазах то, чего там быть не должно. Радуга. - Французы называют это l'arc en ciel - небесная арка. Своеобразная связь между грозой и солнцем. Если ты посмотришь наверх, то увидишь ее во всей красе. - Я вижу, - испуганно бормочет Джеджун, спешно отводя взгляд; что-то кажется неправильным. - А вы? Что насчет вас? - Мое чужое солнце слегка тормозит, - криво усмехается Чанмин, пристально глядя на него. - Гроза слишком затянулась. Джеджун тонет в его глазах, в сверкающих пестрых бликах; Чанмин откладывает листы в сторону и притягивает его к себе, практически затаскивая на колени и впиваясь в его губы. Вселенная разлетается в клочья, на острые зеркальные осколки. - Но ведь... Дождь не тот... Вы - неправильный дождь, - судорожно шепчет Джеджун, упираясь руками в его грудь; сфера начинает смыкаться над головой. Резко становится холодно - словно кто-то водит куском льда по оголенным нервам. - Останови меня, - Чанмин крепко стискивает его плечи, проводя носом по его шее; Джеджун вздрагивает и закусывает губу, откидывая голову и сжимая руки в кулаки. "Не надо." Чанмин медленно ведет рукой по его боку, забирается под майку, царапая ногтями поясницу; Джеджун еле удерживает стон, невольно вжимаясь в чужие бедра. По позвоночнику ползет жаркая, удушающая волна, словно цунами - резко и стихийно. "Найти собственный, настоящий." - Нет... Нет! - Джеджун встряхивает головой, отгоняя наваждение, и с трудом отталкивает его руки. - Вы не мой дождь! Чанмин дергается, замерев. По его лицу проскальзывает тень, и он горько и безумно улыбается, прислонившись лбом ко лбу Джеджуна. - Я знаю. Я - знаю. Дежавю? __________________________ * - Ох, извините меня! - Ничего страшного.(фр.) **- Месье, я могу Вам помочь? - Да, пожалуйста, я бы хотел...(фр.) *** - Два номера, пожалуйста. Один - на двух человек, а другой - на одного. - Хорошо, месье.(фр.)