Cadenza di significato

Пустынный коридор с покрытыми темной плесенью стенами кажется несколько сюрреалистичным. Джеджун медленно идет вперед, стараясь не задевать стены; судя по монотонному гулу, где-то совсем рядом прорвало трубу, и теперь размеренная тишина прерывается лишь мерным эхом от стука водяных капель по облезлой плитке. Пустота вязкая и осязаемая - Джеджун поднимает руку и видит клубы грязно-серого тумана, словно мертвые языки пламени, просачивающиеся сквозь пальцы тонкими струями. В голове стоит непонятный звон; не то, чтобы мыслей нет, просто Джеджуна не покидает странное ощущение незавершенности. Не холодно, но и не жарко. Никак. Словно в вакууме. Он не знает, куда идет, но, прищурившись, видит впереди прозрачный приближающийся силуэт. "Пустота - тоже состояние; идеальное состояние. Его нельзя сломать." Голос появляется прямо в сознании и звучит словно издалека. Неправильно и жутко. "Хочешь, я погружу тебя в вечность?" Наконец, коридор резко обрывается, и Джеджун входит в странный круглый холл с занавешенными окнами и низким потолком. "Конец пути." За спиной с лязгом закрывается дверь, и Джеджун испуганно оборачивается. Но выхода нет - матовая стена неестественно гладкая и пустая. Здесь нет ничего. "Обернись." Звучит, как приказ, и Джеджун снова подчиняется. Снова. Он поворачивает голову и застывает на месте - на него смотрят его собственные глаза. Зеркала. Все стены покрыты зеркалами - от пола до потолка, создавая эфемерные блеклые коридоры. Без начала и без конца. Двойники молча смотрят на него, синхронно склонив головы набок. Изучают, словно подопытную крысу. В любой момент готовые броситься и разодрать в клочья. - Что вам надо от меня? - тихо спрашивает Джеджун, и его голос мелкой рябью отражается от зеркальных стен. Почти болезненно красиво. Ответа нет, и Джеджун делает неуверенный шаг вперед, заставляя зеркала всколыхнуться. Он вздрагивает от резкого скрежета и смотрит на странный округлый сосуд, стоящий около его ног. Джеджун осторожно берет его самыми кончиками пальцев; хрусталь кажется хрупким и невесомым. Он подносит его к глазам, и внутри что-то обрывается. Ярко-синие огромные бабочки с легким стуком бьются о стеклянные стенки; их цвет невозможно сочный и пронзительный, словно безудержный океан во время дождя. Снова дождь. Джеджун зачарованно проводит пальцем по синему крылу сквозь стекло, практически наяву ощущая его мягкость и ломкость. "Огонь уничтожает, оставляет лишь тлеющий остов. Это так интересно и привычно - убивать совершенство." Белесое пламя ярко вспыхивает, засвечивая живой океан. От неожиданности Джеджун отпускает сосуд, и тот разлетается мутными ледяными брызгами по гладкому полу. "Вот и все." Он смотрит на покрытые инеем, безжизненные крылья, колышущиеся от сквозняка, и чувствует, как что-то умирает где-то там, далеко. Невозвратимо прекрасное. Сгорающее на глазах. "Дождь тоже может предавать. Нельзя верить." - Я не хочу понимать! - это звучит настолько громко, что остатки эха еще несколько мгновений гаснут в коридорах. Джеджун размахивается и бьет ногой точно в центр стоящего перед собой зеркала; оно идет трещинами, но двойник все так же беззвучно смеется. Черты лица неуловимо меняются, и появившаяся кривая ухмылка настолько знакомая, что у Джеджуна сводит руки. Только не он. "Привычное действие." - Я убью тебя, убью! - он разворачивается и ударяет по каждому зеркалу в этом идеальном стеклянном круге. Осколки разлетаются мелкими каплями, но неразборчивые голоса продолжают звучать уже в голове. - Прекрати, прекрати! - Джеджун судорожно зажимает уши ладонями, падая на колени; реальность начинает растворяться, словно дым. В глаза бьет яркий свет, и Джеджун подскакивает на кровати, ощущая, как бешеный пульс отдается где-то в животе. Он мотает головой, но чужой голос все равно тенью проскальзывает в сознание. "Ты можешь уничтожить нас, но ты никогда не уничтожишь себя. Никогда." Джеджун несколько минут смотрит прямо перед собой, пытаясь сконцентрироваться. Это всего лишь приступ. Всего лишь. Он медленно оглядывается и понимает, что лежит на кровати в их с матерью номере. Странно. - Ты проснулся? Как себя чувствуешь? - из ванной выходит мать, расчесывая мокрые волосы. Джеджун недоуменно смотрит на нее, не зная, что сказать. Ему не стыдно, но все равно хочется закрыть глаза и притвориться, что ничего не было. Ни ночи, ни поездки - ничего. - Он перенес тебя сюда, когда ты уснул после приступа, - отвечает мать на его немой вопрос; Джеджун замечает, что она намеренно не произносит имя, слегка морщась. Он видит в ее глазах разочарование и глухую боль. Почти как тогда. - Мам, я... - Джеджун замолкает, пытаясь взглядом объяснить все, что хочет объяснить; солнце из открытой балконной двери заливает комнату светом, играя яркими бликами на светлых стенах. Словно в насмешку. - Ты не виноват, - мать подходит к нему и легко кладет руку ему на макушку. - Не виноват. Мы просто забудем об этом. Да? - Да, - механически кивает Джеджун; отчаяние зарождается где-то в груди. Слезы поступают к горлу, но Джеджун крепко стискивает зубы, стараясь перетерпеть. Ей ведь еще хуже. - Я зашла на сайт авиакомпании в интернет-кафе, перебронировала билеты. Улетаем через семь часов, с пересадкой, правда, ну ничего. Билеты оказались на удивление недорогими. - Да, - снова заторможенно отзывается Джеджун. Внутри стремительно холодеет. - Да. - Сейчас позавтракаем и будем собираться. - А он... - неуверенно начинает Джеджун, но мать непривычно резко обрывает его. - Ушел вчера ночью. Не знаю куда и знать не желаю. - Хорошо, - хотя ничего хорошего и нет; Джеджуну просто уже все равно. Он встает с кровати и идет в ванную, захлопывая дверь. Слезы уже капают на его трясущиеся руки, когда Джеджун открывает кран с горячей водой, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Но все равно поднимает взгляд. Стекло мгновенно запотевает; он практически неосознанно поднимает руку и аккуратно выводит дрожащими пальцами прерывистые буквы. "Eternity". Напоминает какую-то детскую сказку, но Джеджун не может вспомнить, какую. Он истерически смеется и со злостью плещет водой в зеркало. Его "вечность" растекается по мутной поверхности неровными кляксами. "Нельзя верить." Нельзя. Они прилетают в Пусан только на следующий день, поздно ночью. В такси Джеджун засыпает и видит какие-то смутные образы в рваном стекле; это уже практически не пугает. Ему все равно. Ночью Джеджун лежит в кровати и смотрит на раскрытое окно, на стены со скользящими по ним огнями от автомобильных фар. Он слышит переругивания соседей снизу, приглушенную музыку из квартиры справа и понимает, что жизнь продолжается, идет полным ходом, не сворачивая с ухабистой ветвистой дороги. Но он сам остался где-то на полпути. Телефон на тумбочке тихо вибрирует, и Джеджун, не глядя, берет его и нажимает на зеленую кнопку. - Я думал, ты не возьмешь трубку, - знакомый, странно шелестящий голос выводит Джеджуна из ступора, и он крупно вздрагивает. Резко веет холодом. И пустотой. - Я хотел только извиниться, - тихо продолжает Чанмин; его интонации пугающе незнакомы, и у Джеджуна начинают подрагивать кончики пальцев. Пустота. - Хорошо, - отвечает он, и все звуки живущего города резко отходят на второй план. - Прости. - Хорошо, - почти равнодушно повторяет Джеджун; где-то внутри медленно ворочается боль - тупая и давящая. - Я не знаю, что на меня нашло. - Забудем об этом, - Джеджун сам удивляется, насколько устало и взросло звучит его голос; он просто хочет побыстрее завершить этот бессмысленный разговор и лечь спать. В мире снов ведь все не по-настоящему; все можно исправить. - Ты уверен, что сможешь забыть? - из трубки доносятся автомобильные гудки, и Чанмин тихо чертыхается. Все это начинает напоминать кадры из дешевой американской мелодрамы. - Спокойной ночи... Профессор Шим, - невозмутимо говорит Джеджун, вставая и закрывая окно; становится теплее и как-то уютнее. - Но... - Спокойной ночи, - повторяет Джеджун и сбрасывает вызов. Странное ощущение - как будто обрубаешь какие-то жизненно важные нити. Внезапная вспышка гнева захлестывает, словно цунами; Джеджун со всего размаху швыряет телефон в стену и хладнокровно смотрит на пластиковые осколки, разлетевшиеся почти на метр. Ярко-синие бабочки продолжают умирать.