Away

Смотрю на разъяренное лицо Гарри ещё долю секунды и не могу сказать ни слова. А все что он делает, так это разворачивается и уходит, задевает бутылку, которая падает и разбивается вместе с содержимым. Я быстро пихаю футляр в руки Тревора и стремительно набираю обороты, чтобы нагнать Гарри, который почти вышел из дома. Я даже не знаю, что сказать ему, я даже не знаю почему он сам себя так повел. На душе скребут кошки, пока я пробираюсь через людей, выхожу из дома и успеваю схватить его за руку только у его машины. Все, что он делает, так вырывает свою руку из моей, садится в машину, громко хлопает дверью и резко выезжает, слегка задевая машину рядом. — Черт возьми! — кричит кто-то сзади, отпихивая меня подальше от чужой машины. Парень включает фонарик на телефоне, чтобы рассмотреть царапину и бросает на меня злостные взгляды. Я отхожу от тротуара, подальше от этого происшествия и растеряно смотрю по сторонам. Я даже не знаю в какую сторону он уехал. У него в машине мое пальто, а я стою в платье прямо на улице, где по ощущениям собачий холод. Я не хочу возвращаться обратно в дом и вообще не хочу находится в этом районе. Чувствую себя так глупо и совсем не понимаю реакцию Гарри. Если я пройденный этап, то зачем так реагировать? Должно же быть все равно, а даже если не все равно, то не сваливать таким образом, когда мы договаривались совсем о другом. Я очень сильно злюсь, а от этого кровь приливает к лицу и я чувствую жар, который помогает мне справиться с окружающим меня холодом. Делаю шаги от дома и пока совсем не понимаю куда идти и что делать дальше. Я повторяю сценарий Рождественского вечера, только тогда я была одета удобней. В голове абсолютно пусто и только руки мёрзнут чем дольше я остаюсь на улице. Со мной даже телефона нет, он в кармане пальто, которое в машине. Господи! Я очень зла и опустошена. Но к счастью ко мне приходит здравый смысл и я понимаю, что далеко не уйду, поэтому мне лучше уже сейчас вернуться в братство и найти того, кто сможет меня подвести в Ил-Марш прямо сейчас или же мне придется дождаться утра, когда все будут разъезжаться. Я отошла совсем недалеко и когда уже подхожу к дому слышу звуки громкой музыки и крик людей. Отсчёт до Нового Года уже начался и я не хочу входить внутрь пока все находятся в эйфории. Стою у крыльца сложив руки на груди и кусая губы, пока ветер играет с подолом моего платья и пытается его приподнять все выше. — Ари, — вздрагиваю, когда слышу голос за спиной, хотя была уверена, что на улице я совершенно одна. Оборачиваюсь и вижу Гарри, который выглядит виновато и очень спокойно. От такой картины я злюсь и не могу сдержать эмоций. — Ты не сдержал обещание, — четко говорю я. — Ты оставил меня одну, хотя у нас был договор. — Ты не оставила мне выбора, — произносит он. — Если бы я остался, не знаю, что осталось бы от Тревора. — Тревор больше не твоя проблема, — я закатываю глаза, когда произношу это. — Ты все ещё являешься моей проблемой, — говорит он, серьезно смотрит на меня, не отводит взгляд. Я пытаюсь выжить под этим давлением и когда шум в доме достигает пика, я понимаю, что наступил Новый Год. Могу отвлечься на людей выходящих из дома, но Гарри не даёт мне этого сделать. Он притягивает меня своим взглядом и я остаюсь стоять глядя на него, без возможности сдвинуться с места и сделать хоть что-то. — И что это значит? — зло спрашиваю его, пока мимо нас проходят вновь прибывающие люди. — Хочешь выяснить это здесь, или мы можем уехать? — спрашивает он. Вот теперь я удивлена, мы только приехали, тут куча его друзей, а он предлагает уехать почти не проведя с ними время. — Куда? — я все также злюсь и звучу просто противно. Гарри не подаёт вида. Сейчас я уже не понимаю злится он или нет. — К озеру, — коротко отвечает он. Я понимаю, что он взял с собой ключи от домика, хотя раньше никогда не возил их с собой. Хмуро смотрю на него. — Ты думал, что после вечеринки я поеду в дом у озера? — усмехаюсь, так как это является прямой зацепкой. — Я предположил, что ты не захочешь ехать домой после вечеринки, — спокойно отвечает он. — Если бы ты не вернулся, я бы вообще никуда не уехала, — фыркаю я. — Не надо драматизировать, — он поворачивается и идёт к машине, открывает для меня дверь и ждёт пока я сделаю шаг. Мне не хочется делать этот шаг, не хочется показывать ему, что я по-любому его заявлению буду соглашаться и следовать за ним. Но я замерзла, просто ужасно, а ещё хочу все разузнать, и кажется, Гарри больше не злится, поэтому я делаю этот шаг. Я долго не могу согреться, и пока мы едем, мы не говорим ни слова. Гарри позволяет себе гнать по пустой дороге, но я боюсь, что его занесет, поэтому постоянно прошу сбавить скорость. Я очень сильно начинаю нервничать, потому что понимаю, что его злость никуда не ушла. Он предложил поехать в домик, чтобы не было свидетелей. Он не хочет выяснять отношения на людях. От того, что мне предстоит, внутри все сковывает. Я уже чувствую усталость от предстоящей ругани и боюсь не справиться. Я растеряюсь и не смогу ни слова сказать, в таком подавленном состоянии я боюсь, что смогу заплакать. Я не хочу ничего выяснять и не хочу это делать конкретно с Гарри. Мы так давно не виделись и так давно не проводили время вместе, что это кажется минимум странным. Необычным кажется то, что он не разобравшись психанул из-за Тревора или понял к чему был разговор. Господи, от мыслей голова начинает разрываться. Смотрю на дисплей машины. На часах уже тридцать пять минут как Новый Год и начался он ужасно. Все в моей жизни пошло наперекосяк, и это абсолютно точно моя вина. К домику мы подъезжаем, когда на улице начинается настоящая метель. Я по-прежнему не надеваю пальто, когда выхожу из машины, но Гарри забирает его и молча накидывает мне на плечи. Внутри домика холодно, Гарри включает отопление и спешит разжечь камин, пока я накидываю на плечи плед. Он делает все тихо, не произносит ни слова и не смотрит на меня, пока я теряюсь в догадках. Ужасно неловко быть тут с ним, без определенного статуса, быть закованной в собственные мысли и бояться начать разговор. — Хочешь? — неожиданно он нарушает молчание и указывает на бокалы для виски. Я коротко киваю и жду, пока он нальет янтарную жидкость и подаст бокал мне. Я тут же делаю глоток и даже не чувствую вкуса, поэтому выпиваю сразу все и громко ставлю бокал на столешницу. Гарри делает такой же быстрый глоток, опустошая бокал и тут же наливает еще. Мы повторяем по второму кругу, на этот раз мое горло немного щипает. Я решаю, что молчать вечно я не могу и открываю было рот, но Гарри делает это первым, буквально перебивая меня. — Что за хрень нес Тревор и какие у тебя могут быть с ним дела? Он звучит грозно, явно кидает мне претензии. Вертит по столешнице бокал и смотрит на меня так зло, что я уже сомневаюсь в правильности нашего решения по поводу виски. — Не представляю, почему тебе это так интересно, — я не знаю зачем начинаю играть с ним, придуриваться и строить из себя такую девчонку, потому что больше всего я бы хотела бы решить эту проблему скорее. — Потому что, черт возьми, я все ещё чувствую на себе ответственность за тебя и мне не нравится то, что говорил Тревор, — он продолжает говорить грубо и не сбавлять тон. — Поэтому либо ты сама мне все говоришь, либо я узнаю все сам, любым способом. — Твоя ответственность испарилась с того момента, как мы расстались, — я продолжаю свою ужасную тактику дальше. — Хорошо, — соглашается он, но тут же встаёт и двигается к выходу, стремительно открывает дверь и пытается также яростно ударить по ней, но я успеваю придержать ее и ухватиться за его руку, пока он не спустился со ступенек. — Что? — Я расскажу, только не хочу, чтобы ты злился, как делаешь это сейчас, — прошу его я. — В такой атмосфере мне очень сложно сохранять спокойствие. В итоге, Гарри возвращается в дом, садится в кресло как ни в чем не бывало и смотрит на меня. Я будто на детском празднике в школе, стою перед ним и набираюсь смелости и слов, чтобы начать говорить. Выходит плохо, поэтому я стою цепляюсь пальцами рук об пальцы и сглатываю. Начинаю прямо с того момента, как не смогла ничего сделать с университетом и меня несёт дальше. Рассказываю как полностью запуталась, как возненавидела все кругом, как воспоминания о наркотиках полностью захватили мое сознание и заставили снова сделать это. Рассказываю о том, как преследовала Тревора и требовала от него хоть чего-нибудь и как не могла остановиться и взять себя в руки. В мою историю вмешиваются последние новости про мою тетю и в целом семью, я хожу туда сюда и уже не замечаю даже Гарри, постоянно говорю и не могу остановиться. Я упоминаю даже Дэйва и его попытки разрушить нашу дружбу и как в итоге я осталась совсем одна. От того, что я не могу и секундочку передохнуть, почти захлебываюсь в своих словах и много путаюсь. Заламываю руки и упоминаю то как ночевала у Гарри в комнате совсем недавно и как оказалась в домике у озера. — Я сожгла чёртову книгу, чтобы забыть о ней, но из головы я не могу ее убрать, — произношу я и наконец замечаю как Гарри дернулся. Опускаю взгляд на его фигуру в кресле, слишком напряжённую. Его локти на его коленях, а ладони в крепком кулаке у головы. Он смотрит на меня с нахмуренными бровями. — Книгу? — переспрашивает он. Я понимаю, что бежать некуда и говорю ему, что забрала ее из его комнаты и теперь знаю причину своего приступа. Не знаю о чем он думает после всех моих слов, но он встаёт и делает шаг в мою сторону. Очень быстро я оказываюсь у него в объятиях, в которых он меня крепко держит. Я не могу пошевелиться, просто не хочу, чтобы не спугнуть момент, потому что впервые за долгое время я чувствую себя в безопасности. — Хочешь поговорить об этом? — Я хочу забыть про это, — тихонько говорю я, держу голову у него на груди, хорошо, что он не отпускает свои руки с моей спины. — Хорошо, — говорит Гарри. — Я не хочу, чтобы это однажды вылезло наружу, — дальше причитаю я. — Этого не случится. Ты ведь не рассказала семье про это? — Я им не доверяю, — тихо говорю я, будто они могут услышать. — Хочешь ещё выпить? — спрашивает он. Я киваю, Гарри тихонько выходит из объятий и наливает ещё немного по бокалам. Все это время он продолжает смотреть на меня. Залпом выпиваю всю жидкость из бокала, язык развязывается сам по себе и я продолжаю говорить о том, что было, что я чувствовала и пережила, пока Гарри позволяет мне это делать. Он сидит в кресле, придерживая бокал, трет свою нижнюю губу кончиком пальцев. Не замечаю как мне становится жарко и я скидываю плед пока хожу вокруг журнального столика. Не замечаю, как Гарри продолжает мне подливать и все время молчит, будто даёт мне возможность говорить. Выговориться. Я останавливаюсь только тогда, когда начинает кружиться голова, успеваю усесться прямо на диван и опустить голову, пока вихри в моих глазах не успокоятся. — Ты сегодня очень красива, — говорит Гарри. Ставит свой бокал на столик и расслабляется в кресле, не сводя с меня глаз. Я откидываюсь на спинку дивана, скрестив ноги в коленках. Сидя напротив мы смотрим прямо друг на друга. Я чувствую себя опьяненной. Мне очень тепло, откидываю волосы с лица. В теплом свете камина Гарри выглядит очень умиротворённо. Возможно из-за алкоголя в голове возникают причудливые мысли. А что если я его сейчас поцелую? Его лицо не выражает какого-то такого желания, он закрытая книга прямо сейчас. Расстегнул пару пуговиц рубашки на груди, где я слегка замечаю его тату. Его голова немного опрокинута, поэтому взгляд сверху кажется ещё мягче. От его комплимента сказанном в такой атмосфере пылают щеки, но меня это не выдаст из-за света. К тому же, я наверняка давно похожа на помидор. А что если я сяду к нему на колени? Не могу остановиться думать о его прикосновениях. Не могу перестать думать сейчас вообще о нем, хотя пару минут назад пересказывала ему свою жизнь и была абсолютно несчастна. — Нет, правда, платье очень тебе к лицу, — мое молчание он принимает как недоверие и поэтому спешит добавить ещё пару слов. — Спасибо, Гарри, — говорю я. — Не только за комплимент, но также за возможность говорить. Гарри кивает. Он встаёт с кресла и идёт к кухонному островку, на котором стоит бутылка с остатками виски. Доливает себе и идёт к моему бокалу. Он не выглядит таким пьяным как я, он вообще не выглядит пьяным. Меня же разнесло ужасно и я готова улечься на диване, пока мне не стало плохо. Я беру подушку, которую подминаю под голову и вытягиваю ноги. Он подаёт бокал мне и ждёт пока я приподнимусь. — С Новым Годом, Ари, — мягко говорит он, чокается своим бокалом об мой и делает глоток.

***

Я просыпаюсь от ужасной сухости во рту. Не могу нормально открыть глаза, так как чувствую такую тяжесть и напряжение, что не могу набраться сил для этого дела. Долго лежу просто приходя в сознание и понимание того, что происходило. Я даже стыда чувствовать не могу потому что меня подташнивает. Все же мне приходится привстать на локтях и еле дойти до туалета. Пока сижу закрываю глаза и пытаюсь держать равновесие. Подтягиваю свои трусы и только тогда понимаю, что на мне не платье. Я в свободной футболке и трусах. Совсем не помню как раздевалась, вообще ничего не помню после новогоднего тоста Гарри, я явно пересекла грань и сейчас буду ненавидеть себя за это. Слава Богу, что мой желудок оказался крепче, чем я предполагала и я не склоняюсь над унитазом. Пью воду прямо из-под крана, а после умываюсь. Только после этого поднимаю голову и встречаюсь со своим отражением. Лицо немного припухло, да и волосы можно пригладить руками, все не так плохо. Перед тем как спуститься вниз, надеваю на себя домашние штаны Гарри, которые валялись тут с ещё прошлого моего приезда. Гарри внизу нет, но я вижу его через окно, расчищающего свою машину от снега. В этом году рекорд по осадкам явно будет побит. Я решаю поставить чайник и дождаться его, но долго этого делать мне не приходится, так как как только свистит чайник, Гарри открывает дверь. — Доброе утро, — говорит он. Признаков плохого настроения нет, а также злости и всего остального присущего. — Кажется, я вчера перепила, да? — спрашиваю я, стараясь быть милой. — Надеюсь ты не против, я переодел тебя, боялся за твое красивое платье, — говорит он. Игнорирует мой вопрос, спешит снять шапку. — Мне было плохо? — спрашиваю я. Гарри пожимает плечами и смеётся. — Я не мог добиться от тебя ответа. — Теперь мне очень стыдно, — заливаю чай и пытаюсь всячески избежать взгляда Гарри. — Я же тоже был пьян, — он пожимает плечами. — Почему ты здесь? — вопрос который назрел очень давно, вылез наружу и я стою посреди кухни пялясь на Гарри, расставив широко руки. — Мы же обсуждали это. — Нет, ты сказал ночью, что я все ещё твоя проблема. — А ты ночью рассказала мне все, что было с тобой, пока меня не было здесь. Ты хочешь сказать, что я не нужен тебе? — спрашивает он. — Я этого не говорила. — Так все-таки нужен? — он будто наседает и наседает, не даёт прийти в себя. — А какой толк в твоей надобности, если тебя здесь все равно нет? — повышаю тон я, потому что не знаю как выкарабкаться. — А какая твоя надобность быть здесь, особенно после всего того, что ты мне наговорила? — он обходит кухонный островок, чтобы подойти ко мне. — Я могу быть нужен, и мы можем быть рядом. Сейчас ты точно должна видеть, тебе здесь не место. Я цепляюсь к слову «мы» и внимательно смотрю на Гарри, который очень близко ко мне. — Я не могу быть спокоен, не мог тогда и не могу сейчас после того, что ты мне рассказала. Не могу поверить и, правда, считал, что ты сильнее. Ари, мое сердце ныло, когда моя мама позвонила мне и рассказала про тебя, ныло сегодня ночью. Я смотрел на тебя спящую и корил себя за то, что уехал, — он начинает говорить довольно резко, а затем переходит в молящий режим и тянет все это тихо и быстро, будто сжимается сам. Не замечаю как он держит меня за локти и склоняет голову надо мной. — Ари, полетели со мной обратно, теперь же ты понимаешь? Ари? Он тянется к своему телефону на столешнице, берет его в руки. Меня немного пугает ситуация, его голос и резкие перепады. Я все ещё смотрю на его лицо, когда он продолжает копаться в своем телефоне. Он выглядит действительно расстроенным, сильно хмурит брови и резко поднимает на меня взгляд, заставляя краснеть под надзором зелёных глаз. — Это твой подарок на Новый Год, — он разворачивает экран телефона ко мне. Всматриваюсь, пока до меня не доходит. Билет на самолёт в одну сторону до Нью-Йорка. Перехватывает дыхание от страха и от того, что у него уже был план. Ему не все равно.