Чудовище влюбилось в музыканта.

Я медленно открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-то, но это мне удалось не сразу. Я почувствовал, что у меня затекла одна нога, а на ладони отпечаталась моя щека с одной стороны, и ткань – с другой. Когда, наконец, я смог проморгаться и оглядеться, я понял, что нахожусь в своем подвале, лежа на диване, завернутый в то самое одеяло, в котором сидел дома у Реука. В голове, как старые американские скрипящие фильмы без звука, промелькнула ночь. Я резко вскочил с належанного места и огляделся. Почему-то мне казалось, что Реук должен быть где-то здесь – в моем убежище. Ведь как-то я сюда попал?.. Внезапно мой глаз кольнуло что-то сидевшее в углу комнаты. В дальнем от окна углу, затянувшись потеплее в кофту, сидел Реук. Он, кажется, спал... Я вздрогнул. Он видел меня или нет?.. Я поспешно закутался в это одеяло, накинул на лицо угол так, чтобы ничего не было видно, и тихо, стараясь его не разбудить, подошел к нему. Хоть сейчас и лето, но в моем подвале, а тем более - на полу, всегда было холодно. В комнату попадали лучики света, значит, сейчас не ночь. Я сел на корточки перед спящим Реуком и посмотрел на его лицо. Спокойное... Ресницы только подрагивают. И кожа такая нежная... Тяну руку к нему, сам того не замечая, но он резко открывает глаза и часто-часто моргает. Я от испуга резко встал и, поспешно озираясь в поисках места, где бы можно было спрятаться, залетел за диван, который стоял в метре от стены. Как дикий зверь, только что принесенный домой... А Реук – мой хозяин. Хозяин такого чудовища... Я бы хотел быть его питомцем, если бы он захотел... - Ты в порядке? Я резко опустился на пол за диваном и вжал голову в плечи. Зачем он спрашивает, если я не могу ответить? Ах, да... Он не знает, что я немой. Послышался стук ботинок о пол. До моих ушей донесся противный скрип прогнивших половиц. Он идет сюда? Нет! Нельзя! Нельзя, чтобы Реук меня увидел! - Не бойся, я не подойду к тебе... – шаги остановились в метре от дивана. Я, кажется, облегченно выдохнул, потому что Реук очень тихо, едва слышно, спросил, - Почему ты не хочешь, чтобы я тебя видел? Потому что я уродлив. - Почему ты мне не отвечаешь? Потому что я не могу говорить. - Почему ты вчера пришел так поздно? Я не хотел приходить вообще, но не смог. - Почему тогда ты мне помог? Потому что я помогаю всем, кто попал в беду. Мне нужно искупить свой грех. И тишина. Череда вопросов закончилась так же резко, как и началась. Я закусил губу, не зная, чего ожидать в следующий момент. - Я хочу тебя увидеть... Тебе лучше забыть обо мне... - Я не смогу забыть о тебе. Ты мне нужен... Ты читаешь мои мысли?! - Ты просто говоришь вслух. У меня шок. Я резко поднимаюсь с колен и встаю на ноги. Прямо лицом к нему, смотрю в его глаза в упор. Он видит меня. Пусть даже лишь полоску губ, потому что остальное скрыто под одеялом, но он видит меня. - Я не говорил вслух. Я не могу говорить, - твердо заявил я, натягивая угол одеяла ниже, чтобы скрыть даже потрескавшиеся и окровавленные губы. На его лице проступила улыбка. Он сделал шаг вперед. Я, словно на меня давила аура этого человека, автоматически отодвинулся ровно на шаг назад. - А сейчас ты что делаешь? – он еще раз шагнул, а мне пришлось вновь отступить. - Ты говоришь! – еще один шаг вперед, а я столкнулся спиной со стеной. Дороги дальше от него больше нет. Это тупик... Он идет и идет. Кажется, его движение – вечно. Я запутался во времени. Сколько прошло вечностей с тех пор, как я очнулся? Две? Десять? Миллион?.. Боже, что теперь делать? Я совсем забыл, как общаться с людьми. Я стал похож на животное... Дикое животное, пугающееся любого проявление цивилизации, в том числе, и человека. - Не бойся меня, - нежно, почти ласково произнес Реук. Он стоял в тридцати сантиметрах от меня. Так близко он смог рассмотреть не закрытые одеялом участки кожи... - Можно? – он протянул руку вперед, не дожидаясь моего ответа. А я решил, что будь, что будет. Я все равно должен отказаться от него. Ради его же лучшей жизни. И так отнял множество ночей Реука, заставив играть для себя. Ведь, возможно, он не стал бы вообще садиться за пианино, если бы не я? Его пальцы коснулись ткани одеяла, а мне показалось, что он дотронулся до меня. Разряд прошелся от кончиков пальцев до макушки. Я вздрогнул. Реук одернул руку и попытался заглянуть под нависшее одеяло, чтобы посмотреть мне в глаза. - Не бойся, хорошо? Я ничего плохого не сделаю, - прошептал он, теперь уже более уверенно касаясь рукой одеяла, но внезапно я схватил его запястье своей маленькой ладонью с заросшей плесенью кожей и остановил движение. Отодвинув его ладонь подальше, я сам дотронулся до своей головы. Медленно опустил одеяло... Ткань с шорохом опустилась на пол, показывая меня Реуку во всей «красе». Во всем моем уродстве... Я опустил глаза вниз, чтобы не видеть его реакции. Я очень боялся... Минута, которая сравнялась с вечностью. Минута, которая решила все. Минута, которая сломала мою жизнь даже еще больше, чем проклятье, навалившееся на меня. Минута – и его удаляющиеся из подвала шаги. Минута – и хлопок деревянной дверью. Минута – и я остался один. Я никогда не плакал... Но тут слезы скопились в моих глазах, заставляя меня опуститься на колени и беззвучно заплакать, закусывая зубами ткань одежды на мне. Все правильно. По-другому и быть не могло. Теперь уже мы расстались навсегда. Музыкант не может полюбить чудовище.