The Journey of Flower/Путешествие цветка

Когда Бай Цзи Хуа открыл глаза, он все еще был связан, но на этот раз находился прикованный цепью высоко на стене. Пустая спальня, большая и холодная, с простым столом, стулом и кушеткой. Хуа Цянь Гу лежала на кушетке лицом к нему с открытыми глазами, подперев голову, но, казалось, не смотрела на него, долгое время совершенно не шевелясь и не моргая, Бай Цзи Хуа знал, что она уже спит, но продолжает держать глаза открытыми. Он снова без всяких опасений посмотрел на так хорошо знакомого человека с незнакомым лицом. Она выросла, стала старше, и хоть ее внешность не имела равных в этом мире, он любил ее детский облик, даже когда она пострадала от вод Джун Цин, ему нравилось ее лицо, в отличие от этого, безжалостного и беспощадного. Худое тело, прижатое вплотную к холодной стене, почти онемело, это были такие забытые чувства голода, жажды и холода, смертное тело оказывается такое хрупкое и уязвимое. Он, не шевелясь, смотрел на Хуа Цянь Гу, словно в одно мгновение, она может снова исчезнуть из его жизни. Не известно сколько прошло времени, но Хуа Цянь Гу еще не проснулась, а он снова потерял сознание. Как всегда, он видел один и тот же сон, Сяо Гу обняла его за ноги и слезно молила, но он все равно заносил меч, меч за мечом, сам не понимая, сколько раз пронзая ее. Потом фигура Сяо Гу внезапно превратилось в него самого, но, несмотря на боль, он все равно отказывался останавливаться, заслоняя небо и покрывая землю, разливалась кровь, пропитавшая его, густой липкой массой, с головы до ног. В груди раздалась острая боль, а затем чистый поток не спеша потек внутрь, весь в поту, мужчина открыл глаза. Перед ним стояла Хуа Цянь Гу, да, хоть внешность и изменилась, но, по крайне мере, Сяо Гу жива и стоит перед ним. - Сяо Гу… - Бай Цзи Хуа вздохнул, его голос слегка дрожал. - Не называя меня Сяо Гу. – Хуа Цянь Гу холодно посмотрела и положила ему в рот какое-то зернышко, даже не зная, что это за снадобье, он без колебаний проглотил его, и сильный озноб в теле внезапно прошел. Хотя раньше она говорила, что Бай Цзи Хуа может следовать за ней и выжидать удобный случай, чтобы убить, но теперь казалось, что Хуа Цянь Гу не хотела избавлять его от пут и спускать вниз. - Я передумала, я больше не хочу тебя видеть. Будет лучше, если ты согласишься уйти, если откажешься, то я позову людей, чтобы они вышвырнули тебя. Если хочешь убить меня, то сам придумай способ, у меня нет свободного времени, чтобы играть с тобой. Если он хочет покончить с ней, она не обязана давать ему такую возможность. Это не вопрос страха, она просто считает, что не стоит идти на поводу у своих эмоций и действовать импульсивно. Какой смысл держать его здесь, чтобы доказать самой себе, что он больше не имеет на нее ни малейшего влияния? Бай Цзи Хуа не мог понять ее нынешнюю переменчивость, прошлая Хуа Цянь Гу, которую он знал как свои пять пальцев, внезапно превратилась в равнодушного и своенравного человека, он совершенно ее не понимал. - Сяо Гу, что ты сделала с Ни Ман Тянь? Ошибка не исправит ошибки, она – твоя соученица, ученица твоего старшего брата Ло Ши Хи, но ты уже убила Ло Ши Хи, неужели ты не до конца выместила свою злобу? Не совершай больше ошибок. - Я уже давно рассталась с Чан Лю, не упоминай больше об этом. Как я могу желать убить ее? Я лишь любезно сделаю ее жизнь хуже смерти, да и только! Бай Цзи Хуа невольно в глубине души испугался, увидев в ее глазах ненависть: - Это я виноват перед тобой, если ты ненавидишь меня, то можешь убить, но не вымещай свой гнев на других людях. Даже если Ни Ман Тянь убила Тан Бао и заслужила наказание, но все оставшиеся жизни в шести царствах не виновны, ты не можешь потакать Чжу Рану, сидя сложа руки и равнодушно наблюдая как он убивает людей. Чем это отличается от того, что ты бы стала убивать своими собственными руками? Услышав это, Хуа Цянь Гу горько усмехнулась в глубине души, как он мог в такое время и в такой обстановке все еще терпеливо и искренне наставлять ее, как раньше? - Все эти люди были убиты мной, мне было лень браться за это самой, поэтому я позволила Чжу Ран позаботился об этом. Ненависть? Мы с тобой ничего друг другу не должны, почему я должна тебя ненавидеть? Ненависть, она лишь показывает, что ей не все равно. Но сейчас все, что связано с Бай Цзи Хуа, не имеет к ней никакого отношения, и она не желает иметь ничего общего с этим. Иногда она и сама себя не понимала, из-за него она зашла так далеко, косвенно погубила любимых и дорогих ей людей, так почему она все еще не могла винить его. Если бы можно было ненавидеть его так же сильно, как Ни Ман Тянь, как было бы хорошо, просто и без обиняков, отмстить ему. Но все, что произошло в итоге, ее собственная ответственность, навлекшая беду на нее саму, она не может роптать на небо и винить людей. Никто кроме нее лучше не знает, какова сила ненависти и как тяжела ноша греха, которую приходится нести из-за нее. Если бы дела не пошли так, она бы даже не смогла найти причину жить и повод умереть, она не стала бы ненавидеть никого, в том числе и Ни Ман Тянь, ведь тот, кого она должна ненавидеть – это она сама. - Ненавидишь и сожалеешь? Потому что тогда не взял в ученицы Ни Ман Тянь, а вместо нее принял меня, человека с волчьим сердцем и собачьими легкими? Сердце Бай Цзи Хуа сжалось, губы слегка дрогнули, но в итоге он так ничего и не сказал. - Просто уходи, пока я не передумала, я не хочу тебя убивать. – Пока у нее осталось немного теплых воспоминаний. Бай Цзи Хуа покачал головой: чем безучастно стоять в стороне и смотреть, как она убивает, лучше умереть от ее руки, если таким образом он сможет возместить ей хотя бы одну десятитысячную ее бесконечных страданий. - Неужели ты думаешь, что я не осмелюсь убить тебя? Или…что не в силах убить тебя? – Хуа Цянь Гу схватила его за лацкан, темно-фиолетовый цвет ее глаз был настолько глубоким, что казалось, он вот-вот вытечет наружу. Бай Цзи Хуа не смог сдержать горькую усмешку: теперь, когда у нее есть возможность бросить вызов девяти небесам, она все еще не осмеливается что-то сделать. Причина, по которой он здесь, заключалась в том, что он с самого начала верил в нее, даже сильно изменившись, она осталась тем же добрым и наивным ребенком внутри. Обо всем, что сейчас происходило, он предпочитал лгать самому себе, она лишь сердится на него и дает волю своему характеру. Как только он утихомирит этого ребенка, ее гнев утихнет, и все вернется на круги своя. - Легче сдвинуть горы и реки, чем изменить природу человека, тебе, очевидно, больше всего противны кровавые убийства, заставляя себя, ты делаешь лишь больнее себе. У тебя есть право выбрать все, что угодно, так почему бы не отпустить прошлое? Хуа Цянь Гу в глубине души усмехнулась: - Кто был тем, кто неизменно повторял, что независимо от причины, ошибка есть ошибка? Неужели к смерти Тан Бао, Донг Фанга и Сяо Юэ можно относится так, словно ее никогда не было? Неужели можно забыть обо всем лишь одной фразой «отпустить прошлое»? Бай Цзи Хуа, ты здесь, чтобы искупить свою вину? Или все-таки ты пришел, чтобы перевоспитать меня? Если ты здесь, чтобы искупить свою вину, то в этом нет необходимости, я уже сказала, что ты мне ничего не должен, я сама навлекла на себя беду. Если ты в самом деле думаешь перевоспитать меня, тогда это слишком смешно, неужели ты думаешь, что в таких обстоятельствах, я могу повернуть назад? Однако… Хуа Цянь Гу внезапно сделала шаг вперед и резко наклонилась к Бай Цзи Хуа, их лица почти соприкасались, а ее глубокие фиолетовые глаза, казалось, заглядывали в самую глубину его души. Бай Цзи Хуа некуда было отступать, он почти задохнулся от соблазнительного цветочного аромата. И тут он услышал дьявольски чарующий шепот Хуа Цянь Гу, словно бесчисленные муравьи кусали его за уши. - Однако если ты думаешь остаться здесь и позволишь мне поиграть с тобой, я совсем не против. По-прежнему спокойные глаза Бай Цзи Хуа без страха пристально смотрели на нее, он медленно выплюнул три слова: - Ты не сделаешь это. В мертвом сердце Хуа Цянь Гу внезапно вспыхнул гнев, откуда у него взялась уверенность, что она не убьет его, не унизит? Подняв руку, она без колебаний разорвала лацкан, звук рвущейся ткани был особенно пронзительным в пустой комнате. Бай Цзи Хуа не шелохнулся, но по коже, внезапно оказавшейся под воздействием холодного воздуха, все равно пробежала мелкая дрожь. - Бай Цзи Хуа, ты знаешь, как я к тебе отношусь, не бросай вызов моим пределам, у меня сейчас совсем нет терпения по отношению к тебе, не вынуждая меня. – Не вынуждай ее причинять ему боль, воспользуйся тем, что у нее еще осталась шелковинка уважения к нему, воспользуйся том, что у нее осталась шелковинка совести к нему. Бай Цзи Хуа хранил молчание, а Хуа Цянь Гу, чувствуя отвращение к его скорбному и сочувствующему взгляду, безжалостно ударила его по челюсти рукой. Неужели он действительно уверен, что способен выдержать ее ненависть и гнев? Ее холодная рука прошла сквозь разорванный лацкан и легонько коснулась его, медленно спускаясь вдоль идеальных ключиц, оставляя след ледяного холода, проникающего в кости. Бай Цзи Хуа не двигался, но в конце концов, не смог удержаться и закрыл глаза, когда пара знакомых и незнакомых рук медленно легла на его грудь, не желая, чтобы блеск в глазах выдал эмоции, и протяжно вздохнул. - Ты так и не выросла. Смотря на поступающую назло, Бай Цзи Хуа напротив смутно ощущал спокойствие, ледяное сердце, холодное, словно смерть – самое страшное, ее гнев лишь доказывает, что она все еще жива и заботится о себе, этого вполне достаточно. Хуа Цянь Гу приподняла брови и медленно остановилась, понимая, что даже если он потерял свое бессмертное тело, его ледяное сердце и ныне осталось прежним, труп, обтянутый кожей, в ее глазах был ничем иным, как отражением цветка в зеркале или луны в воде, ее собственные оскверняющие действие ничего для него не значили, лишь заставили ее потерять самообладание. Она повернулась и оставила Бай Цзи Хуа в пустой комнате.