Когда человек делает выбор, сердце постепенно успокаивается, нужно просто сделать это и ждать результатов.
Не желая слушать, как мир истребляет и стенает вместе с порывисто звучащими барабанами и рогами за пределами Облачного дворца, Хуа Цянь Гу, взмахнув рукавом, создала магический барьер и мирно и неторопливо купалась внутри дворца, оставив бессмертных и демонов сражаться снаружи в кровавой бойне.
По поверхности бассейна плавал слой белого дыма, в сочетании с благовониями, горящим в углу, повсюду стоял густой туман, словно это была картина с райским уголком. Закрыв глаза и обняв колени, она тихо опустилась на дно бассейна, окутанная теплой водой, она почувствовала себя так, словно вернулась в те времена, когда была заточена на морском дне Чан Лю, и хоть тогда было одиноко и горестно, но вместе с тем спокойно и умиротворенно.
Легкий дымок струился вверх по спирали, когда она нагой не спеша вышла из бассейна, подобно появившемуся водному лотосу – это была самая прекрасная сцена в мире. Стройные руки, похожие на нефритовый лотос, отвернули многослойный великолепный полог, а платье взлетело и полностью облачило ее. Кисточки слегка покачивались, чрезвычайно броские, тело опоясывали четыре парящие в воздухе ленты, а, словно чернильные, волосы были просто и небрежно скручены цветочной веткой.
Это будет великолепный занавес.
Пройдя по извилистой крытой галерее, которая становилась все холоднее, она открыла потайную дверь в комнату, где, по-прежнему тихо, лежал Ша Цянь Мо.
Она протянула руку и нежно погладила его щеки, вспоминая, как он улыбался.
Огненный феникс, парящий в Девяти Небесах, не должен долго оставаться на одном месте. Хуа Цянь Гу опустила голову и поцеловала его в лоб, тихо шепча:
— Сестрица, хватит спать, пришло время проснуться…
Пустой голос долго кружил по комнате, маленький темно-красный обворожительный след, похожий на цветок, между бровей Ша Цянь Мо расцвел пышным светом. Хуа Цянь Гу долгое время пристально смотрела на его лицо, и, обнажив шелковинку легкой улыбки в уголках губ, наконец, развернулась и ушла.
— Береги себя.
Снаружи шел проливной дождь, небо потемнело, Облачный дворец был окружен тремя слоями барьера, так что внутрь не могло просочиться ни капли, в данную минуту, Мо Бин Сянь, заложив руку за спину, стоял у двери.
Хуа Цянь Гу посмотрела на него с каменным выражение лица:
— Что ты здесь делаешь?
В глазах Мо Бин Сяня стояла гамма чувств, он раскрыл ладонь и в его руке появился световой меч, обжигающий, но без малейшей убийственной ауры.
— Не уходи.
Зная, что ее ждет только смерть, почему она все еще так упорствует? Сегодня он приложит все силы, чтобы остановить ее. Уйдя, больше не представиться случая вернутся. Ныне он ни о чем не просит, лишь надеется, что с ней все будет в порядке.
Глаза Хуа Цянь Гу были холодны, когда она широким шагом прошла мимо:
— Что тебе до того?
Мо Бин Сянь преградил ей путь и принялся наносить удары световым мечом, однако, не приблизясь к ней и на чжан, его уже отбросило в сторону, сверху на него обрушился ливень и вскоре он промок до нитки.
— Пока я не умру, я не хочу видеть, как ты убиваешь, и тем более не хочу видеть, как кто-то убьет тебя!
Хуа Цянь Гу чуть замешкалась, и Мо Бин Сянь тут же появился у нее за спиной. Огромный серебристый свет укрыл ее, и демоническая сила в ее теле забурлила и быстро утекла под его рассеиванием.
— Чепуха, кто в этом мире способен убить меня?
Хуа Цянь Гу двумя пальцами легонько надавила между бровей и извлекла желтый свет, тяжелый ударил сначала пришелся по световому щиту, а затем прямо в грудь Мо Бин Сяню, раздался громкий взрыв.
— Печать Конгтон? – Мо Бин Сянь неверующе распахнул глаза, горло наполнил соленый привкус, и он упал.
Хуа Цянь Гу шагнула вперед и заключила его в объятия.
— Не уходи…не глупи… — Она вправду усовершенствовала шестнадцать божественных инструментов? Мо Бин Сянь понимал, что она замыслила, и зная, что ее путешествие в большинстве своем не предвещало ничего хорошего, он приложил все усилия, чтобы протянуть руку и начать срывать с нее одежду, отказываясь отпускать, но постепенно его парализовало и обессилило, а в глазах все больше расплывалось.
Хуа Цянь Гу помогла ему войти внутрь и шепотом сказала:
- Раньше я была очень счастлива. И только потому, что я была слишком счастлива, когда посетило горе, меня была так легко целиком уничтожить. Однако человек не должен, под предлогом укрытия от горя, пренебрегать тем, что должен сделать. На это раз я должна крепко ухватить судьбу в свои руку и сделать собственный выбор. В любом случае, я хочу поблагодарить тебя за то, что в это последний, самый тяжелый период, ты составил мне компанию. Даже несмотря на то, что все это было лишь фальшью, я все равно очень хорошо повеселилась.
Хуа Цянь Гу посмотрела на его слегка подергивающийся рот, который не мог издать ни звука, и, наконец, медленно закрыла глаза. После некоторого колебания она слегка кивнула головой, словно соглашаясь с чем-то.
Когда она вышла, Чжу Ран, стоящий снаружи дворца под дождем, тихо поклонился и встал на ноги.
— Почтенное Божество, Чунь Цю Бу Бай, взяв с собой демонов из двух царств, переметнулся на другую сторону на кануне сражения, и теперь царство Бессмертных и небесные войска приближаются к Облачному дворцу.
— Понятно, я только не ожидала, что ты не подумал принять меры предосторожности против него.
Чжу Ран покачал головой, в его глазах стояло утомление и нетерпение, теперь он предавал значение только одному событию, прочее для него не играло никакой роли.
— Итог все равно будет один и тот же, у каждого есть что-то, что он хочет крепко удержать.
Хуа Цянь Гу ничего не сказала, поднявшись, они вдвоем прошли сквозь дождевую завесу и взлетели за облака.
Пространство между морем и небом было сплошь покрыто людьми, нефритовыми и золотыми доспехами, разноцветными лентами на одеждах, сверкающими мечами, совсем как в тот год играл пятицветными бликами на воде Нефритовый пруд. Однако, в отличии от ситуации на горе Куньлунь, где бессмертные и демоны противостояли друг другу, здесь обстановка была почти односторонней, без Хуа Цянь Гу этот бой был обречен на поражение.
Дождь все продолжал лить, словно смывая всю грязь и зло этого мира, мир был размыт, и повсюду стекалась смутная тревога и неопределенность.
После долгого ожидания наконец подлетела фиолетовая фигура Хуа Цянь Гу, словно ураган в море, ее появление вызвало волнение, многие люди не видели ее лица после взросления, поэтому им было сложно избежать беспокойства, тревоги и страха.
Как Божество, Хуа Цянь Гу взирала свысока на бессмертных и демонов, ее лицо было холодно и равнодушно, а в уголках рта отразилась шелковинка пренебрежения.
Мо Янь, Шень Сяо Мо, Хо Си, Ву Цин Ло, Ю Руо, Цяо Му Цин Лю, Цин Шуй, Сюань Юань Ланг, Ло Он Донг…те, имена которых она знала, и которых не знала, те, кого встречала, и кого видела впервые, все бессмертные и демоны Девяти Небес, все главы школ собрались вместе.
В прошлом те, кого она любила и хорошо знала, стояли перед ней вот так, и каждый из них держал в руках меч, с торжественно-печальным чувством собственного достоинства на лицах они отбросили жизнь и смерть, проявляя твердую убежденность в правоте своего дела. Они были добром, а она – злом, они были правы, а она – ошибалась. Она спрашивала себя, единственное слово, которым можно завершить все, является «мертвая»?
Бай Цзи Хуа стоял перед всеми, даже своим хилым телом он воздвиг нерушимую стену между ней и толпой.
Как глупо, он хотел защитить людей, стоящих позади, и оборонить человека перед собой, но, в итоге, только он один будет уничтожен. Хуа Цянь Гу приподняла уголки рта, словно насмехаясь над его невежеством и упрямством.
Бай Цзи Хуа, казалось, смотрел на нее так, словно никогда не видел прежде. Как и в прошлом, в белом платье, окруженный ореолом, к которому не имел доступа дождь, он словно находился в другом времени и пространстве, и как бы хаос не царствовал снаружи, он даже не чувствовал ветра, а уголки его одежд не шевелились.
Его правая рука была заложена за спину, а левая естественным образом свисала вдоль тела, широкие рукава скрывали невыносимые для глаза вчерашние белые кости.
Сердце Хуа Цянь Гу заколотилось, у нее вдруг возникло желание на глазах у всего мира разорвать его. Она попыталась подавить в себе пламя гнева и ненависти, а также постаралась не обращать внимание на то, что его бессмертное тело чудесным образом восстановилось. Неважно, восстановилось оно или нет, в конце концов, он всего лишь кузнечик в ее руках. Они уже давно не учитель и ученик, и она также не имела с ним ничего общего.
— Так ты намеренно это сделал?
Она не верила, что все произошедшее вчерашней ночью было фальшью, но если этот поцелуй действительно был им спланирован, то ей больше нечего сказать.
Бай Цзи Хуа отвел взгляд, чтобы не смотреть на нее, не переставая слегка хмурить брови, его ледяные глаза были наполнены скорбью, но голос остался таким же холодным и твердым:
— Можешь думать и так.
Он предпочел бы, чтобы все, что произошло вчера, было сделано нарочно, в надежде, что ни он, ни она об этом не знают.
Сяо Гу еще молода и неразумна, и не ее вина, что она не может отличить любовь от восхищения. Но он, прожив уже триста лет, неужели он сам не мог прорваться сквозь эту мирскую любовь? Вся забота и беспокойство о ней в прошлом, покрывательство и выгораживание – все это стало таким грязным и постыдным из-за появления другого рода чувств.
Как он мог принять это? Как он мог все это время иметь такие грязные мысли по отношению к своей горячо любимой ученице? Это было более унизительно, чем афродизиак, и все то прекрасное, что некогда у них было, покрылось пылью.
Она не знала, что он никогда не считал ее любовь к нему постыдной, хотя она и была ошибочной. Его сердце было озадачено ее любовью, боролось, страдало, но и согревалось ею. Оно впитывало ее искренность, наполнялось теплыми чувствами и трепетало от страха при каждом ее усилии, содрогалось от боли каждый раз, когда ей причиняли боль. Любовь, которую она дарила ему, была так прекрасна, что ничто в мире не могло сравниться с ней. Однако, разум заставлял его, и он раз за разом был вынужден отказываться от нее. И ему было невдомек, что он сам уже погряз по уши и не в силах освободиться.
Тогда то, что он сделал, лично нанеся по ее телу удары мечом Дуан Ниан и безжалостно пронзив ее сердце мечом Хен Шуан, что все это значит? И что он сам из себя представляет?
Она не знала, что не ее любовь заставила его чувствовать унижение, а он сам. Он мог принять в ней все, даже ошибки, но никак не мог простить сам себя.
Признаться ей в любви сейчас, означало бы сказать, что все, совершенное в прошлом, было ошибкой. Но в этом нет никакой ошибки, просто эта любовь ошибочна, он сам ошибается.
Хотя бессмертное тело и восстановилось, лицо Бай Цзи Хуа по-прежнему оставалось бледным, почти прозрачным, тонкие губы были слегка поджаты, и, казалось, что они не знают, что еще можно сказать, когда дело зашло так далеко. Все уже давно вышло из-под контроля и предположений, и если Божественное проведение действительно хочет стереть с лица земли шесть царств, то ему нечего сказать, остается только приложить все усилия.
— Не оказывай больше бессмысленного сопротивления и не увеличивай число жертв, следуй за мной на морское дно Чан Лю. – Бай Цзи Хуа глубоко вздохнул, хотя люди в царстве Бессмертных были недовольны, они таже понимали, что в настоящий момент это лучший способ, ведь даже если все жители шести царств соберутся здесь, с намерением разгромить Божество Демонов, у них не будет никаких гарантий, и хоть риск необходим, если его можно избежать, то лучше так и поступить.
— Ты можешь пообещать, что не убьешь меня? – Хуа Цянь Гу усмехнулась.
— Повторно запечатав твою демоническую силу, я буду ценой своей жизни защищать тебя. – Это единственный выход, если она согласна добровольно отдать свою демоническую силу, то в кого бы она не превратилась, он будет сопровождать ее, даже будучи заключенными в тюрьму на тысячи лет, однажды они смогут расплатиться за грехи друг друга.
— Какая разница между этим и тем, чтобы убить меня? – В прошлом, будучи уничтоженной под его мечом, она целиком положилась на демоническую силу, чтобы продлить себе жизнь, после запечатывания, они хотят, чтобы она вновь вернулась к своей первоначальному облику: слепой, немой и уродливой?
Бай Цзи Хуа повернулся боком и, глядя на бурлящие морские волны, сказал глубоким голосом:
— Да, я буду рядом с тобой.
Хуа Цянь Гу холодно усмехнулась:
— Продолжишь и дальше стеречь меня? Спасибо, но мне плевать на это. Сегодня, не говоря уже обо всех вас, даже если все люди шести царств предстанут передо мной, я убью их всех, так кто вы такие, чтобы выставлять мне условия?
Бай Цзи Хуа посмотрел на нее с жалостью:
— Ты никого не сможешь убить. Сяо Гу, ты – Бог, несмотря ни на что, ты не сможешь пойти против свой природы, так же как солнце, не может взойти с запада. Убийства принесут тебе только безумия и страдания, собственноручно убила Ло Ши Хи – и ты уже не могла этого вынести, поэтому, прежде чем ты сможешь уничтожить шесть царств, твоя божественность разрушиться, и ты уже не сможешь выдержать силу Божества Демонов. Так зачем доводить все то того, чтобы огнем уничтожить и яшму и камни?
Хуа Цянь Гу опустила голову, оказалось, он все это время старался спасти положение и никогда не сдавался от отчаяния, не потому что верил в себя, а потому что знал, что она Бог, и пусть даже неся в себе самое разрушительно орудие – силу Божества Демонов, она все равно не сможет пойти против своей природы и совершить безжалостные и убийственные поступки.
В свою очередь, бесспорно, она была такой, сколько бы она ни ненавидела и ни примирялась, она ничего не могла с этим поделать. Она любит этот мир, даже несмотря на то, что ее оклеветали, сломили, обманули и оскорбили, она продолжает любить его, не из-за Бай Цзи Хуа или кого-то еще, это исходит из глубины души, она стремится защищать и отдавать этому миру. Подобно тому, как Тан Бао была ее ребенком, как она может безжалостно истребить мир, который она восстановила и оберегала своей плотью и кровью?
Жители Бессмертного царства осмелились так храбро идти на смерть, потому ли, что знали это? Это поскольку Бай Цзи Хуа сказал им, что если она захочет убивать, то первым человеком, которого она погубит, будет она сама. Хотя тело Бога является самым совершенным вместилищем силы Божества Демонов, оно также является наиболее эффективным сдерживающим фактором. До этого момента они пренебрегали этим.
Но почему, почему она должна снова и снова жертвовать ради мира? Неужели высшего блага можно достичь только пожертвовав собой? Она не ошибается, она просто любит, так в нем она не права? На этот раз, даже если ей придется огнем уничтожить и яшму, и камни, что с того?
В ее глазах разрасталось демоническое зло, мир, казалось, бил холодный озноб, а дождь был настолько сильным, что почти пронзал магический барьер вокруг всех.
— Это целиком моя ошибка, это я убила Тан Бао, кого ты должна ненавидеть, так это меня, если хочешь убить или содрать с моих костей мясо, то будь по-твоему, только больше не впутывай невинных.
Вперед вышла фигура, это была Цин Шуй. Она выглядела бледной и истощенной, с пустыми и мутными глазами, прошло всего два года, а она, казалось, состарилась на десять лет, волосы на висках, неожиданно, уже имели шелковинку седины, и совершенно, как в былые дни, уже не имела залитого солнечным светом и сияющего лица.
Сюань Юань Ланг тоже хотел было выйти вперед, но в конце концов отступил на шаг, сжал кулаки и не произнес ни слова, только смотрел глазами полными борьбы и страданий на этих двоих. Он тоже пережил множество превратностей судьбы и житейских бурь, однако по-прежнему оставался могущественным и выдающимся, но в это беспокойное время, которого не видели вот уже тысячу лет, сталкиваясь с внутренней смутой и внешней агрессией, самодурствующими демонами, он всегда отдавал все свои силы и разум во имя благоденствия страны. Все эти годы он уничтожал демонов, устранял внутренние беспорядки, раз за разом спасал народ во время огня и воды, наводнений и засухи, являя собой уникального просвещенного государя, что никогда не брал себе наложницу или супругу.
Обещание молодости, настойчивость во взаимной защите и любви. Казалось таким прекрасным, и все же так беспощадно.
Цин Шуй ничего не скрывала, обо всем сообщив ему, он совершенно представить себе не мог, что непосредственная причина становления Хуа Цянь Гу Божеством Демонов исходила от него. Вина и сердечная боль, за то, что он никогда не был рядом с ней, никогда не имел возможности пройти ради нее через огонь и воду, а после того, что случилось с Ша Цянь Мо и Донг Фанг Ю Цином на пиру в Нефритовом пруде, он знал, что не имеет права даже любить ее. Вдобавок, после смерти Тан Бао, он не смел даже увидеть ее, также, как больше не мог встретиться лицом к лицу с Цин Шуй. Однако, в конце концов, ему было не под силу роптать на нее. Человек причиняет боль тому, кого ты любишь, только по причине того, что он любит тебя. Тот, кого нельзя простить, на самом деле, он сам.
Хуа Цянь Гу посмотрела на Цин Шуй и холодно хмыкнула, но ничего не сказала.
Чжу Ран сделал два шага вперед:
— Почтенное Божество, не могли бы вы позволить сначала этому подчиненному завершить свои личные дела?
Хуа Цянь Гу кивнула, и холодным взглядом окинула Мо Яня, что все время наблюдал за Чжу Раном со смешенным выражением лица.
Чжу Ран сделал несколько шагов вперед и медленно вытащил кинжал, который Хуа Цянь Гу часто видела в Бесплодной пустоши, но с момента возвращение который он не доставал.
Никто не говорил, Мо Янь вышел из толпы, а когда Шень Сяо Мо потянул его обратно, он только повернул голову и отмахнулся.
Они смотрели один на одного. В глазах Чжу Рана уже не было того почтения и изысканности, теперь они сверкали и обжигали темно-красным, как у дикого зверя, а оттеняющие зеленые шрамы делали лицо еще более ужасающим. Рука, держащая кинжал, дрожала от волнения, по телу пробегали волны колебания, и даже его голос слегка хрипел.
- Мо Янь, прошло сто лет, целых сто лет, а ты даже и не мечтал об этом? Я все еще жив и вернулся, чтобы увидеть тебя! Я сказал, что вернусь, чтобы отомстить, каждый раз, когда я хотел умереть, я всаживал нож себе в тело, говоря, что если ты еще не умер, то как я могу умереть? Ха-ха-ха, на этот раз ты думаешь, что сможешь сбежать, как в прошлый раз?
Глядя на его злобный вид, на всегда холодном и твердом лице Мо Яня появилась шелковинка сердечной боли и вины. Шрам на щеке, рассеченный кинжалом, снова заболел.
— В тот раз ты убил слишком много людей, украл божественные инструменты и не побрезговал никакими приемами замышлял покушение на должность главы школы Чан Лю, так что ты заслужил наказание изгнанием в Бесплодную пустошь. Если в твоем сердце есть недовольство, обида или ненависть на меня за то, что я приговорил к смерти Лю Ся, то мне нечего сказать.
Чжу Ран поднял глаза к небу и рассмеялся:
— Тебе нечего сказать? Ты смеешь говорить, что твоя совесть чиста? Тогда скажи перед всем миром: кто я для тебя?
Лицо Мо Яня посинело:
— Значит, ты знал с самого начала. – Так вот почему он вдруг стал таким?
— Конечно я знал, как я мог не знать, что оказывается мой отец собственной рукой убил мою мать. – Чжу Ран горько усмехнулся.
Губы Мо Яня задрожали:
— Нет…с самого начала эта демоница намеренно вредила мне…как только появился ты, она сразу связала меня, даже использовала тебя, чтобы угрожать мне, в то время, я совершил ошибку…
— Незачем объяснять, я следовал за тобой столько лет, как я мог не понять? Только чтобы сохранить свой титул Трех Досточтимых, ты убил ее, уничтожил свидетеля и дело с концом. Ха-ха, по истине вызывающая жалость женщина, она отказалась от всего ради тебя, только чтобы ты обернулся и на мгновение бросил на нее взгляд, знаешь ли ты, что было с ней после того, как ее изгнали из царства Демонов и она бродила по миру с не достигшим и пяти лет мной, ведя бедное и жалкое существование? Одна из Пяти Величественных демонов, она вдосталь хлебнула унижений, потому не в состоянии этого больше выносить она разыскала тебя, только мечтая о надежном укрытии под твоим покровительством, не желая, чтобы я снова мучился вместе с ней, но ты, опасаясь, что она вновь впутает тебя в беду, убил ее. Неужели ты думаешь, что, стерев мне память и приняв в ученики, сможешь сделать вид, что ничего не произошло?
Мо Янь медленно закрыл глаза:
— Я всегда относился к тебе как с своему ребенку.
— Да, хоть ты и был строг со мной, но всегда заботился и оберегал. Раньше я ошибочно полагал, что мне так повезло, что я смог присоединиться к Чан Лю, что у меня такой хороший учитель, столь юным я достигнул всех своих стремлений и прославился в царстве Бессмертных, а Трое Досточтимых и Шесть павильонов намеренно подготавливали меня к тому, чтобы сделать новым главой Чан Лю, и я встретил Лю Ся, все было так прекрасно, что казалось почти нереальным. Эту мечту дал мне ты, но ты так же жестоко разбил ее в дребезги!
Мо Янь покачал головой:
— Лю Ся, затаив в душе недоброе, пробралась в Чан Лю и изыскивала методы, чтобы сблизиться с тобой, соблазнить, она в корне тебя не достойна! Тогда ты был чересчур глубоко поглощен ею, что совершенно никого не слушал, поэтому мне пришлось пойти на крайние меры.
Руки Чжу Рана задрожали, он вспомнил, как случайно узнал, что его самый уважаемый учитель на самом деле его родной отец, и как узнал, что любовь, которую он отдавал всем сердцем, с самого начала была ложью, а Лю Ся все это время обманывала его. Кроме того, он подвергся плану Мо Яня, который заставил его поверить, что у нее тайная любовь с Ша Цянь Мо. В тот момент весь мир рухнул, а в сердце осталась только ненависть. Такой гордый человек как он, как он мог смирится с предательством двух самых любимых людей в мире? Он всегда был жестоким и беспощадным, поэтому без колебаний использовал Лю Ся, шаг за шагом подталкивая ее к смерти, а затем тайно начал строить планы убить Мо Яня. Однако только в последний момент он узнал, что Лю Ся по-настоящему любит его, и она доказала это, умерев без малейшего страха.
Он все еще помнил, как холодно произнес эти обидные слова в лицо Лю Ся, тогда она зарыдала и сказала, что не верит ему, и чтобы доказать ей обратное, он облился перед ней водами Джун Цин, разрушая все ее надежды и помыслы.
Однако после этого на его теле остались красные шрамы, и, не желая, что их кто-то видел, он без колебаний прыгнул в бассейн Тан Лан, покрывая себя зелеными шрамами, чтобы скрыть всю свою любовь и доверие. После этого Чжу Ран уже не был тем, кем прежде, у него остались только амбиции и стремления, намерение стать правителем шести царств, чтобы однажды растоптать всех под своей тяжелой поступью. Когда Лю Ся умерла, все его сожаления и обиды перешли на Мо Яня, которые год за годом поддерживали его жизнь в Бесплодной пустоши.
— Доставай свой меч, Мо Янь, ты использовал этот кинжал, чтобы убить мою мать, поэтому сегодня я так же использую его, чтобы убить тебя. – Хотя его магическая сила была не так высока, как у Мо Яня, но он ждал и упорно трудился все эти годы, и теперь у него было много приемов, чтобы поставить его в гиблое место.
Мо Янь будто пал духом:
— Ты сделал все это, вверг шесть царств в пучину бедствий, только потому что ненавидишь меня?
Чжу Ран ничего не ответил, у него уже давно ничего не осталось, за то время, проведенные в Бесплодной пустоши, даже ненависти не осталось, на самом деле он не сможет продержаться долго.
— Доставай свой меч!
Мо Янь покачал головой:
— Я уже убил твою мать по ошибке, и не могу снова сделать столь безжалостную вещь между отцом и сыном. Я никогда не признавал свою ошибку, но, в конце конов, я в долгу перед вами, матерью и сыном. Если ты действительно меня так сильно ненавидишь, то просто убей. Ученики Чан Лю, слушайте, это личная вражда между мной и Чжу Раном, поэтому никто не должен искать мести в будущем.
Чжу Ран рассмеялся:
— Не надо разыгрывать передо мной представление «страдание плоти», я не хороший человек, и не буду говорить о морали и чести, если ты не дашь отпор, то я просто убью тебя.
Не успел он договорить, как кинжал, подобно метательному ножу, завертелся вперед и вонзился прямо в сердце Мо Яня. Не давая опомниться, с помощью воздушных нитей он вытащил кинжал и вновь, вращая, вонзил его в сердце, практически убивая. Мо Янь не сопротивлялся, алая кровь стекала дождем, и он едва мог держаться прямо.
— Учитель… — У Ву Цин Ло, Цяо Му Цин Лю и других от испуга краска отлила от лица, но они не осмеливались необдуманно выйти вперед.
Чжу Ран посмотрел на них с ледяной ухмылкой, Бай Цзи Хуа взял на себя обязательство принять только Хуа Цянь Гу в качестве ученицы, но Мо Янь принимал учеников одного за другим. Он любил его, уважал его, восхищался им, в то время он был его небо, его миром, но для него он сам был лишь марионеткой, которой можно стереть память и управлять как вздумается. Он раз за разом обманывал сам себя, и даже собственноручно убить женщину, которую любил больше всего на свете!
Кинжал снова сделал круг и вонзился прямо в макушку Мо Яню.
Осознав опасность, ртутное колесо в его ладони готово было вырваться наружу, но Мо Янь не позволил печати вырваться на свободу, со всей силы сжав кулаки и заставив повиноваться, с невыразимо душевным мучением он произнес:
— Ты в самом деле так сильно меня ненавидишь?
Лицо Чжу Рана ничего не выражало, молча он продолжал наносить смертельные удары громовой мощи. Но в тот момент, когда он уже собирался вонзить кинжал ему в макушку, его оттолкнул лепесток.
— Хватит.
Холодно произнесла Хуа Цянь Гу, в этом мире никто не мог понять Чжу Рана лучше, чем она, вместо слов о том, что он хочет мести, лучше было сказать, что он просто хочет выплеснуть свой гнев. После стольких лет, причина, по которой он так упорно стоял на своем, была в том, что он просто надеялся, что Мо Янь пред всем миром признает, что это его ребенок. Он хотел увидеть его виноватое и раскаивающееся выражение лица, хотел доказать, что то, что он делал все эти годы, того стоило.
Чжу Ран ничего не сказал, лишь взял кинжал и молча смотрел на кровь на нем, сперва нахлынувшее удовлетворение оставило после себя лишь беспомощность в глубине души, мир вдруг стал пустым, ничто уже не имело значения. Он вдруг вспомнил как Лю Ся, в платье цвета ничанг, танцевала на закате у морского берега Чан Лю, вспомнил, как они, держась за руки, плавали под водой, вспомнил, как она улыбалась, когда сказала, что носит под грудью его ребенка…
Однако он ошибочно полагал, что это ребенок Ша Цянь Мо, поэтому позволил ей истечь кровью во время схватки, спровоцировав тем выкидыш, и в итоге спокойно наблюдал за тем, как в нее вколачивали шипы Сяо Ху. Никто не знал, что на самом деле он более безжалостен, чем Мо Янь…
Вот почему он всегда был полон сожаления и ненависти…
Шень Сяо Мо и остальные помогли Мо Яню залечить раны. Кинжал был божественным инструментом, а его тяжелая рана, хоть и не была опасна для жизни, но долго не сможет зажить. Сердце Мо Яня будто полоснули ножом, в конце концов, он все еще отказывался его прощать.
Чунь Цю Бу Бай надоело наблюдать за этим фарсом, где сын жаждал отомстить отцу, в мгновение ока подлетев и толкнув Хуа Цянь Гу, он во весь голос грубо спросил:
— Где Его Величество повелитель Демонов?
Хуа Цянь Гу холодно посмотрела на Чунь Цю Бу Бая:
— Я не ожидала, что ты действительно последуешь за царством Бессмертном в поисках общей смерти.
Чунь Цю Бу Бай сжал руки в кулаки:
— Я только просил позволить Его Величеству повелителю Демонов проснуться! – По крайне мере пусть он хотя бы повидается с ним, узнает, что он по-прежнему в целости. Однако она не хотела этого делать, повелитель Демонов изменился из-за нее, но она просто отказывалась ему помогать только потому, что боялась, что он проснется и станет соперничать с ней за место Владыки шести царств?
Он больше не может просто сидеть и ждать, не зная, жив он или мертв. Раз она отказывается спасать, то он сделает это сам!
Хуа Цянь Гу подняла глаза и бросила взгляд, большая часть между морем и небом почти все были демонами. Их число в три раза превышало количество бессмертных, поэтому, как только оружие обратится против своих, ситуация немедленно изменится к худшему.
— Мне любопытно, как ты заставил демонов из двух царств согласиться сопровождать тебя до самой смерти?
— У меня есть собственный способ контролировать своих людей. Хотят ли они погибнуть в бою или умереть от пыток, конечно, они могут выбирать сами.
— Я никогда не думала, что наступит день, когда два царства Демонов и Бессмертных объединят свои силы.
— Мы не объединились, просто на данный момент мы не враги. Поскольку у нас одна цель, каждый возьмет то, что ему нужно. Как только ты отдашь повелителя Демонов, мы немедленно отступим.
Хуа Цянь Гу рассмеялась:
— Редко когда встретишь такую преданность, что ж, ради него я не стану тебя убивать, отступишь ты или нет, не важно, в любом случае, шесть царств будут уничтожены, рано или поздно все погибнут.
Хуа Цянь Гу хотела пройти вперед, но обнаружила, что ее нога не двигается, посмотрев вниз, она увидела, что это все козни Хуань Си Янь. Это был лишь вопрос доли секунды, но Чунь Цю Бу Бай уже, использовав всю свою силу, нанес удар ладонью в спину. В уголках губ Хуа Цянь Гу появилась шелковинка презрительной и холодной усмешки, она медленно обернулась, но обнаружила, что Цин Шуй, заслонив ее, приняла удар на себя.
— Цин Шуй! – Окружающие удивленно вскрикнули, Фу Му стремительно бросился вперед, чтобы удержать ее подающее тело, Сюань Юань Ланг остолбенел, Чунь Цю Бу Бай тоже не ожидал такого и отступил на два шага назад.
Хуа Цянь Гу ничего не говорила, нахмурив брови, она в нетерпении посмотрела на Цин Шуй. Ее магическая сила изначально была не велика, и приняв удар с такого близкого расстояния, пожалуй, ее жизнь оказалась под угрозой. Она же не глупа, прекрасно зная, что несмотря на то, что она не будет начеку, лишь полагаясь на силу Божества Демонов, можно быстро исцелиться от любой серьезной раны. Ясно, что она ее ненавидит, так зачем притворяться, ей не хочется жить?
Губы Цин Шуй посинели, она посмотрела на холодную и безразличную спину Хуа Цянь Гу и, наконец, выплюнула несколько слов:
— Цянь Гу…прости…
Они выросли вместе, безусловно, в сравнение с ней, она всегда была упорнее, счастливее и удачливее, но она также знала лучше, чем кто-либо, сколько пота и тяжелой работы потребовалось Цянь Гу дабы добыть это. Она была брошена, пострадала от вод Джун Цин, изгнана в Бесплодную пустошь, безусловно, когда она нуждалась в ней больше всего, ее не было рядом. Она прекрасно знала, что Цянь Гу не сделала ничего плохого, так какое у нее есть право обижаться? Она раскаивалась, из-за своего крохотного эгоизма погубила Тан Бао, а сокрушаясь смертью Ло Ши Хи, произнесла те обидные слова.
На самом деле все это было ложью! Она испытывала столько горечи и негодования, поэтому и наговорила в сердцах, она никогда не обижалась и не завидовала Хуа Цянь Гу, только восхищалась, только сердилась. Восхищалась тому, что смогла встретить в этой жизни такого человека, сердилась, что у нее есть любовь мужчины, о котором она всегда мечтала, но она не дорожит ею. Она ненавидела свой собственный эгоизм и бессилие, собственными руками разрушила самую важную дружбу в своей жизни, и теперь Цянь Гу стала такой, помимо смерти, она ничем не сможет ей отплатить.
Хуа Цянь Гу все еще стояла к ней спиной и, не оглядываясь, сделала большой шаг в сторону Бай Цзи Хуа, пришло время покончить со всем.
Сюань Юань Ланг внезапно бросился вперед, но, прежде чем он успел коснуться ее рукава, она отмахнулась от него.
— Цянь Гу, спаси ее, умоляю тебя, спаси ее. – Если она обладает силой Божества Демонов, то наверняка сможет излечить Цин Шуй.
Хуа Цянь Гу наклонила голову и холодно произнесла:
— Что мне до этого?
В конце концов, смерть Тан Бао все еще вызывало у нее чувство ненависти. Нож, воткнутый в ее сердце, наконец-то ранил. Все это потому, что раньше она считала ее своей лучшей подругой.
Сюань Юань Ланг в миг состарился:
— Цин Шуй невиновна, не надо ее ненавидеть, это я виноват, если ты злишься, ты вымести все на мне. Я знаю, что ты уже не прежняя Цянь Гу, но я все равно должен сказать, что кем бы ты ни стала, я люблю твое сердце, которое никогда не изменится.
Бац!
Раздался звонкий звук пощечины, ладонь с силой ударила Сюань Юань Ланга по лицу, и все пораженно замерли.
Хуа Цянь Гу посмотрела на него холодным взглядом:
— Даже сейчас ты все еще упорствуешь в своих заблуждениях! Откуда любовь, ты просто влюблен в собственное упорство. Ты – государь, гордый и самоуверенный, поэтому ты не можешь смириться с тем, что не можешь что-то заполучить. Рядом с тобой такой хороший человек, которым ты не дорожишь, продолжая гоняться за плывущими в небе облаками. Что ты прошел вместе со мной, что ты знаешь обо мне? Небрежная встреча, и ты десятилетиями продолжаешь пренебрегать следующим за тобой человеком, что все время с тобой, от рождения и до самой смерти. Ты неоднократно говорил о любви, но знаешь ли ты на самом деле, что такой любовь? Ты должен прикоснуться к своему сердцу и ясно увидеть, кого ты любишь на самом деле!
Хуа Цянь Гу взмахнула длинным рукавом, и золотая цепь выстрелила прямо в небо, гонимые ветром облака мгновенно измелились в цвете, а за проливным дождем стала сверкать молния и грохотать гром.
— Цепь связующая небеса! – Множество людей испугались и подняли глаза к небу, которое стало демонически темно-красного цвета.
— Сяо Гу, что ты собираешься сделать? – Выражение лица Бай Цзи Хуа сильно изменилось, она вправду усовершенствовала божественный инструмент? Неудивительно, что ее демоническая сила так сильно уменьшилась, оказалось, что она была влита в божественный инструмент.
Увидев это, Шень Сяо Мо поспешно отправил в путь заранее расставленный строй мечей, и бесчисленные сияющие лучи устремились прямо к Хуа Цянь Гу.
Тело Бай Цзи Хуа вспыхнуло серебристым светом и отразило все атаки, он почувствовал соленый привкус крови в горле и отшатнулся на несколько шагов назад. Его бессмертное тело только что восстановилось и было еще очень слабым.
— Старший брат!
— Не надо… — Бай Цзи Хуа покачал головой. Хотя он неизменно повторял, что хочет вымести весь сор из дома, но как он мог согласиться с убийством. С тех пор, как он в последний раз ранил ее в Нефритовом пруде, он поклялся себе, что никогда более в этой жизни не сделает ей ничего плохого, не позволит причинить ей вред.
Глаза Хуа Цянь Гу были полны насмешки, когда она посмотрела на него, прежде она не знала, не понимала его, отчего он снова и снова пытается покончить с собой, и одновременно с этим в очередной раз выгораживает себя. Теперь она ясно понимала, это потому, что он любит ее, потому что у него есть свои эгоистичные желания, такой он человек, груб на словах, но мягок в душе.
— Бай Цзи Хуа, раз уж ты так не хочешь моей смерти, почему бы нам не найти уединенное место, чтобы прожить счастливо вместе? Я не буде Божеством Демонов, а ты не будешь главой школы Чан Лю, и ничто в этом мире не будет заботить тебя.
— Даже ты сама знаешь, что это невозможно, зачем обманывать себя и других.
— Это ты обманываешь себя и других, разве ты не желаешь меня? – Хуа Цянь Гу исчезла в мгновение ока и снова появилась перед Бай Цзи Хуа, она с такой силой схватила его за руку, что потекла кровь. Губы Бай Цзи Хуа побледнели, но его лицо осталось таким же холодным и строгим.
— Как насчет того, чтобы отступить? Я хочу, чтобы ты прямо сейчас рассказал перед всеми, откуда у тебя появился шрам на руке от вод Джун Цин, и почему ты предпочел отрезать свою плоть с кости, чтобы уничтожить его, и кто тот, кого ты так любишь? Скажи это, и я отпущу всех.
Все изумленно посмотрели на Бай Цзи Хуа, и Мо Янь, едва державшийся на ногах благодаря поддержки своих учеников, тоже в сердце испугался. Оказалось, в последний раз, когда он плеснул воды Джун Цин…
Руку стискивал тугой обруч все сильнее, и Бай Цзи Хуа наморщил брови. Почему она так настойчива, одно лишь признание и вправду так важно для нее?
— Демон, какое тебе дело до того, кого любит мой брат? В свое время бессмертная Цзы Сюнь и он жили в душа в душу, но, к сожалению, тогда Небесные законы не допускали подобного, так нужно ли мне говорить тебе об этом? – Мо Янь говорил так громко, что можно было криком расчищать дорогу.
Хуа Цянь Гу посмотрела на Бай Цзи Хуа, который смотрел вдаль и не произнес ни слова опровержения.
Медленно отпустив руку, ее ладонь была полна крови Бай Цзи Хуа. В самом деле, она такая же, как Чжу Ран, иногда любить чье-то сердце очень просто, это только нужно признать. Она дала ему последний шанс, но он не воспользовался им.
Хуа Цянь Гу странно улыбнулась, она медленно попятилась назад, а затем исчезла, словно мираж. Рукой, держащей Сеть связующую небеса, она с силой дернула, и посыпались горы и скалы, поднялись страшные валы и яростные волны.
Бай Цзи Хуа поспешил догнать ее, белые одежды вдохновили, и множество гор отступило.
— Остановись, Сяо Гу!
— Бай Цзи Хуа, разве ты не говорил, что я не могу пойти против своей природы? Сегодня я сделаю по-твоему, даже если я умру, я хочу, чтобы ты и весь мир были похоронены вместе со мной! Я хочу, чтобы ты своими глазами увидел, как шесть царств постепенно рушатся, увидел, как люди, которых ты так любишь, один за другим умирали в моих руках!
Сердце Бай Цзи Хуа словно пронзили ножом, он приложил все усилия, чтобы догнать ее:
— Сяо Гу, вина лежит на мне, тебе нужно только убить меня. Не отказывайся от своего последнего шанса искупить вину, оглянешься – а там берег.
Хуа Цянь Гу откинула голову и рассмеялась, а из глаз почти выступили слезы.
— У меня нет учителя, нет друзей, нет возлюбленного, нет ребенка. Сначала я думала, что у меня есть весь мир, но с самого начала все это было ложью. Тот, кто любил, умер за меня, тот, кого я люблю, хочет моей смерти. Тот, кому я доверяла, предал меня, тот, от кого я зависела, бросил меня. Я ничего не желаю и ничего не прошу, я просто мечтаю о простой жизни, но Бог вынуждает меня, ты вынуждаешь меня! Как ты думаешь, я все еще могу повернуть назад?
Ее рука потянула еще сильнее, и из далекого Облачного дворца донесся громкий гул, а от сильного взрыва чуть не вскипело море. Огромное облако дыма было мгновенно смыто проливным дождем. Он не знал, сколько людей погибло, и не знал, в порядке ли сейчас Мо Янь и Шень Сяо Мо. Он только видел, что все море стало красным, и кровь быстро сползалась в его сторону, густая, как масляная краска. Бай Цзи Хуа застыл на месте, не в силах вымолвить ни слова.
Он отчаянно твердил себе: ложь, все ложь, все не по-настоящему, Сяо Гу не стала бы так делать, но в мозгу оставался только щебечущий гул.
Лицо Хуа Цянь Гу было белым, глаза широко раскрыты, а на губах играла ужасная улыбка:
— Не волнуйся, он не умер. Однако рано или поздно умрет… — Не договорив, она снова потянула за Цепь связующую небеса.
Бай Цзи Хуа бросился вперед, но она перемещалась с помощью зеркала Куньлунь, поэтому он не мог коснуться даже края ее одежд.
— Остановись! – Гневно крикнул Бай Цзи Хуа, его руки дрожали.
Изо рта Хуа Цянь Гу вытекла нить крови, из-за демонизации ее длинные волосы продолжали расти, и заслоняя небо и покрывая землю, стлались. Она перевернула левую руку и в искрящемся свете вытащила из внутреннего хранилища меч, который бросила перед Бай Цзи Хуа.
— Разве ты не любишь этот мир больше всего? Разве ты не хочешь спасти все жизни шести царств?
Единственный способ сделать это – убить меня.
Ноги Бай Цзи Хуа ослабли, и он чуть не упал, когда посмотрел на меч Сюаньюань, плывущий перед ним, и наполненный силой Божества Демонов, его мгновенно обуяло пламя гнева.
Она сделала это нарочно!
Оказывается, она с самого начала все рассчитала, предусмотрела, как огнем уничтожить и яшму и камень! Она просто хочет заставить его убить ее собственными руками! Она ненавидела себя, и кто бы мог подумать, придумала такой жестокий способ свести счеты! Поскольку он любит ее, он должен собственными руками убить своего любимого человека!
Лицо Бай Цзи Хуа внезапно потемнело, он медленно и серьезно покачал головой, а затем сделал несколько шагов назад.
Хуа Цянь Гу усмехнулась:
— Хорошо, я просто хочу посмотреть, сколько стоит моя жизнь, и с какими жизнями она сравнима в твоем сердце. Ты можешь выбирать только между миром и мной.
Она рывком потянула за замок на Цепи связующей небеса, не нужно было использовать магию, чтобы наблюдать за происходящим, каждая картинка передавалась напрямую в голову Бай Цзи Хуа. Остров Пэн Лай целиком затонул, затем она вновь потянула замок на Цепь связующей небеса, и появилась гора Тай Бай…
— Прекрати! – Глаза Бай Цзи Хуа покраснели, но он не мог остановить ее, лишь отстраненно наблюдать, как бесчисленные жизней легко погибают от ее руки.
Однако Хуа Цянь ГУ все еще продолжала странно улыбаться, а с уголков губ капать кровь, Небо рушилось, а земля раскалывалась, бесчисленное количество людей кричали во весь голос и плакали не утихая, старики, женщины, дети…
Почему? Почему все так изменилось, превратилось в это?
— Лишь я виноват…
Барьер вокруг тела Бай Цзи Хуа исчез, на него обрушился проливной дождь, и кровь по руке стекала вместе с водой. Длинные волосы, которые всегда струились, прилипли к мокрому телу, глаза были пусты и безжизненны, он стоял на ветру в отчаянии и беспомощности, полностью потеряв след своего бессмертного облика.
Пунцовые губки Хуа Цянь Гу мягко приоткрылся, произнося словно проклятие:
— Убей меня…
Бай Цзи Хуа по-старому качал головой:
— Не вынуждай меня!
Именно он довел ее до такого бедствия, и он же столько раз ее ранил, как он мог поднять на нее меч еще раз? На протяжении стольких лет, независимо от момента, он никогда бы не подумал убить ее. Не важно, зная, какую горькую судьбу принесет она ему в свой час, в конечном счете совершив серьезную ошибку, получив силу Божества Демонов, он лучше понесет на себе дурную славу и подвергнет опасности шесть царств, чем откажется от нее. Даже когда она действительно стала, способным разрушить небеса и уничтожить землю, Божеством Демонов, он никогда не думал убить ее, только желал вернуть. Она была его ученицей, которую он всю жизнь защищал и оберегал, больше, чем кого-либо на свете, он скорее сам погибнет, но не нанесет ей и крошечной раны. Но она вопреки ожиданиям вынуждает его собственноручно убить ее!
Хуа Цянь Гу стояла в странной и искривленной позе, словно испытывала сильные мучения.
— Я не вынуждаю тебя, у Карательного столба, у Бессмертного Нефритового пруда, разве ты не проделал весьма хорошую работу? Раз ты мог сделать это в прошлом, то сейчас сможешь также. Подними свой меч, Верховный бессмертный Чан Лю, ради славы и позора царства Бессмертных, ради живых существ шести царства, на сколько ты готов быть упорен и жесток? Давай, убей меня, и все вернется на круги своя.
Бай Цзи Хуа беспрерывно отступал, его душа болела так сильно, что он едва мог дышать, как она могла быть такой жестокой, прекрасно зная о его любви к ней, она вынуждала его сделать подобного рода выбор? Тем более мечом Сюаньюань, из которого демоническая сила брызжет во все стороны, и когда душа покинет тело, уже никогда более она не переродится…
Когда перед глазами мелькали бесконечные сцены из прошлого, Бай Цзи Хуа мог слышать только бесчисленные голоса, беспрестанно кричащие в глубине его души.
Как это касается шести царств? Как это касается всего мира? Мне нужен только ты…
Однако в голове то и дело непрерывно возникали картины погружения живых существ всего мира в пучину бедствий, и казалось, что его голова вот-вот взорвется. Он не мог убить ее, но и не хотел больше видеть ее руки в крови.
Увидев, как рушится и погружается под воду гора Чан Лю, Бай Цзи Хуа полностью потерял способность мыслить. В конце концов, будет ли он также уничтожен под ее ладонью.
***
Без нее, какой во всем этом смысл?
***
Выбрать мир или все-таки себя?
***
Хуа Цянь Гу с головы до ног окутала фиолетовая дымка, но даже самый сильный магический барьер был в мгновение ока пробит этим потрясающим небо и всколыхающим землю мечом. Кровь брызнула во все стороны, капли дождя стекали по ее щекам, а меч Сюаньюань вошел внутрь по рукоять.
Тело Хуа Цянь Гу слегка покачнулось, а затем она горько улыбнулась.
На самом деле, она уже давно знала итог, но все равно…
Глаза Бай Цзи Хуа были пустыми, он бросился вперед, чтобы поймать ее тело, и, держа на руках, они рухнули в море, но не утонули. Словно одинокая маленькая лодка, что носилась по волнам в шторм.
Меч Сюаньюань превратился в поток света и устремился прямо в небо, а затем один за другим остальные пятнадцать световых лучей также собрались вместе вверху, образовав огромную световую вспышку, а между морем и небом — столб воды, и небо вновь изменилось, окрасившись в демонический фиолетовый цвет.
— Сяо Гу… — Тело Бай Цзи Хуа дрожало, когда он крепко сжал ее в объятиях, его щека прижалась к ее лицу, но только для того, чтобы почувствовать холодную влагу. Под сильным дождем двое промокли насквозь, кровь окрасила одежды в красный цвет, и как в его бесчисленных снах, он пропитался ее кровью, наблюдая, как свежая кровь растекается на все большее и большее пространство, и за короткое время все море стало красным.
— Не бойся… — Казалось, его сердце тоже было пронзено мечом, а тело сводило судорогой, такой болезненной, что он не мог заговорить. Из-за огромной демонической силы, что разлилась и рассеялась повсеместно, море испарялось в фиолетовой дымке.
— Не бойся, учитель будет сопровождать тебя. Разве ты не хотела, чтобы я забрал тебя, я заберу тебя, заберу тебя, куда бы мы ни отправились, мы никогда более не разлучимся… — Капля за каплей холодная жидкость заскользила по лицу Хуа Цянь Гу, и было не ясно, то ли это дождь, то ли слезы Бай Цзи Хуа.
Хуа Цянь Гу не смотрела на него, только взирала с надеждой в небо с пустой и странной улыбкой.
Магическая сила в теле Бай Цзи Хуа также начала рассеиваться и вытекать наружу, сопровождать Хуа Цянь Гу, вместе исчезнуть.
— Верховный Достопочтенный! Цянь Гу!
В ушах зазвенело от беспорядочных звуков, окружающий пейзаж казался разорванной бумагой, он оцепенело поднял голову, и все вокруг вдруг стало на свои места. Там был Облачный дворец, и все остальные, они все со страхом смотрели на него, смотрели на умирающую Хуа Цянь Гу в его объятиях. Словно бы все только что произошедшее было всего лишь сном наяву.
В этот момент он вообще ничего не слышал, такая ужасающая правда почти уничтожила всего его, что кожа на голове была готова разорваться.
В конце концов, в чем он ошибся.
Его губы задрожали, и он опустил голову, Хуа Цянь Гу смотрел на него с легкой улыбкой на лице.
— Бай Цзи Хуа, на самом деле ты никогда не верил в меня, ты доверяешь только своим глазам.
***
От боли он чуть не потерял сознание, небо обрушилось, а земля раскололась, все именно так. Никто никогда не видел на лице Бай Цзи Хуа такого ужасного и искаженного выражения лица, вдруг он запрокинул голову и, взорвавшись, издал такой чрезвычайно яростный рев, что разорвал облака, и настолько сотрясающе скорбный, что у каждого, кто слышал его, сердце разбилось.
Хуа Цянь Гу изо всех сил старалась не позволить последним крупицам ее души рассеяться слишком быстро. Бай Цзи Хуа был прав, она действительно не может пойти против своей природы, все, что только что произошло, было всего лишь иллюзией, созданной треножником Шэньнун, с намерением обмануть его. Но как бы благоразумен он ни был, если бы он подсознательно не полагал, опасаясь, что она может сделает что-то подобной, то как он мог так легко поверить во все это, так легко ею обмануться?
— Как ты могла… — Глаза Бай Цзи Хуа были такими черными, словно полностью опустошенные глубокие пещеры, она действительно спланировала позволить убить себя!
Глаза Хуа Цянь Гу были полны той же сжигающей до основания ненависти, что и прошлой ночью.
— Я сказала, Бай Цзи Хуа, что ты об этом пожалеешь…
Она слишком хорошо его знала, убив себя собственными руками, любовь заставит его страдать, но чувство вины может уничтожить его.
Очень скоро ее тело, ее душа, все это бесследно исчезнет. В этом мире нет больше Бога.
Почувствовав, что ее сознание мало-помалу иссякает, Хуа Цянь Гу свернулась калачиком. Бай Цзи Хуа, по-прежнему крепко обнимая ее, взорвал несколько основных жизненных точек в своем тело, повсюду разбрызгивая кровь.
- Верховный Достопочтенный, не надо!
Шень Сяо Мо и остальные сходили с ума, и хотели остановить его, но рассеянная демоническая сила Хуа Цянь Гу полностью отрезала их от внешнего миры, они только и могли, что сторонне наблюдать, как Бай Цзи Хуа разрушает свои сердечные артерии.
Дождь все еще шел, магический барьер был разрушен, и теперь они стояли под дождем и смотрели на двух людей. Ю Руо рыдала во весь голос в объятиях Ву Цин Ло. Цин Шуй, на последнем издыхании, лежала на груди Сюань Юань Ланга, в уголках ее рта играла облегченная улыбка, очень хорошо, очень скоро все они, Тан Бао, Ло Ши Хи, Шо Фэн и она – все они смогут воссоединиться.
Мо Янь был в отчаянии и упадническом настроении, в конце концов, он все-таки погиб от рук этой женщины.
Только Чжу Ран спокойно стоял в стороне, как будто все, только что произошедшее на его глазах, было ожидаемо, и как будто не имело к нему никакого отношения.
Так холодно…
Ресницы Хуа Цянь Гу покрылись тонким слоем инея, а фиолетовые зрачки становились все светлее и светлее.
Она думала, что уже давно не может ощутить боли, но оказалось, что все-таки может. Убита тем, кого она больше всего любит, в конечном счете это наказание или избавление?
— Бай Цзи Хуа, ты все еще отказываешься любить меня? — Она так и не могла понять, почему он так презирает то, что было свято в ее сердце.
Бай Цзи Хуа смотрел на нее пустым, молчаливым взглядом, дело не в том, что он не любит ее, а в том, что он просто отказывается любить. Это слишком важно, поэтому нельзя любить.
Хуа Цянь Гу вытянула руки и со всей силы оттолкнула его:
— В таком случае, кто ты такой, чтобы умереть вместе со мной?
Бай Цзи Хуа застал на месте: кто он такой, чтобы умереть вместе с ней?
Голос Хуа Цянь Гу вдруг встал неуловимым и странным, он был похож на колкий звук спущенной тетивы, что царапала барабанную перепонку.
— Бай Цзи Хуа, во имя Бога, я проклинаю тебя, в этой жизни и во веки веков, ты никогда не состаришься и не умрешь, оставаясь невредимым и бессмертным!
Время мгновенно остановилось, и все были потрясены. Затем Бай Цзи Хуа увидел, что все вокруг словно потекло против течения, а бесчисленное количество плавающего мерцающего света вновь собралось и вернулось в его тело. Его левая рука начала сильно болеть, и он даже услышал звук растущей кожи и плоти.
Дрожа, он оттянул рукав и с неверием посмотрел на шрам, который снова четко отпечатался на его руке.
Хуа Цянь Гу горько улыбнулась, неужели это так унизительно? Что ж, тогда я должна убедиться, что он останется на твоей руке навсегда, денно и нощно выцарапывая до самых костей болезненное чувство в сердце, это вечное чувство вины.
Увидев пораженное до глубины души выражение лица Бай Цзи Хуа, она не знала, стоит ли ей радоваться или печалиться из-за всего, что она сделала, ее душа постепенно отдалялась, и в конце она лишь медленно закрыла глаза.
— Бай Цзи Хуа, о том всем, что я сделала в нынешней жизни, я никогда не сожалела. Но, если можно было бы начать все с начала, я бы никогда больше не влюбилась в тебя.
— Не надо… — Болезненно взревел Бай Цзи Хуа, но лишь обнял пустоту. Тело и душа Хуа Цянь Гу рассыпались на десятки тысяч осколков и полетели в сторону шестнадцати божественных инструментов. Вдруг божественные инструменты сотряслись световыми лучами, ливень прекратился, а вокруг стало так светло, что люди не могли открыть глаза.
Вся демоническая сила была перенаправлена в одно место в центре – камень Нюйва.
Световые лучи исходил из моря и, слившись с ярко-красной кровью Хуа Цянь Гу, стремительно расширились и проникли на самые глубины моря и в самые темные уголки мира. Опустевшие, мертвые, разрушенные, сломанные, уничтоженные, все в природе, все шесть царств, все живые существа, мало-помалу возрождались и возвращались к жизни, время словно текло вспять, все, что за эти годы прямо или косвенно погибло из-за Божества Демонов, разбитые и раненые люди и вещи – все они вернулись в исходную точку. Земля, горы, ледники и все сущее снова бурно расцветало. Как будто ничего и не было.
— Цин Шуй! — Сюань Юань Ланг, безудержно горюющий из-за смерти Хуа Цянь Гу, наблюдал за тем, как раны женщины на его груди медленно исцеляются, и невольно заплакал от радости.
А вот Цин Шуй, закрыв лицо руками, задыхалась от слез, прежде чем Хуа Цянь Гу ушла, она услышала, как та велела ей беречь себя. Она поняла, что та простила ее, или, возможно, просто печалилась и никогда сама не злилась по-настоящему.
На горизонте показались две фигуры, что бросились к месту происшествия, множество людей подняли глаза, и увидели, что это Доу Лан Ган и Лан Ю Лан Фунг. Двое посмотрели на шестнадцать божественных инструментов в небе, а затем переглянулись, в конце концов, они пришли слишком поздно.
— Девчонка… — У Доу Лан Гана слегка перехватило дыхание. Сначала он не понимал, почему Хуа Цянь Гу преследовала Лан Ю Лан Фунг, желая убить, он думал, что она изменилась, пока позже он не понял ее благие намерения, если бы не она, возможно, он и Лан Ю Лан Фунг никогда бы не согласились встретиться друг с другом, чтобы разрешить свои конфликты. По-своему, она дала им лучшее решение. Даже если ее неправильно поняли, даже если Лан Ю Лан Фунг причинила ей вред, из-за которого она не могла повернуть назад.
— Я виновата перед ней… — Сказала Лан Ю Лан Фунг полным печали и вины голосом, приникнув к плечу Доу Лан Гана, она содействовала чужой любви, но после целой жизни упорного труда, в итоге все равно не смогла завоевать свою собственную.
Множеству людей не могли сдержать радостных возгласов из-за возрождения шести царств. Только Бай Цзи Хуа, тупо стоявший на поверхности моря, молча глядел на свои пустые руки.
— Старший брат! — Понимая, что он только что перенес сильный удар, у Шень Сяо Мо невероятно сильно болела душа, он сделал несколько шагов вперед, но неожиданно Бай Цзи Хуа ладонью оттолкнул его. Затем он увидел, как Бай Цзи Хуа в безумии непрерывно бьет сам себя, но, кроме боли, на нем не оставалось и следа.
Никогда не состариться и не умрет, останется невредимым и бессмертным. Одно лишь слово божественного проведения определило его вечные страдания.
Жить как чудовище, она чувствовала себя так же, обладая силой Божества Демонов? Но, по меньшей мере, она могла выбрать смерть, выбрать смерть от собственной руки, а его лишили даже права на смерть.
Она любила весь мир, но ненавидела его одного.
Бай Цзи Хуа запрокинул голову и разразился смехом, его глаза покраснели, а лицо было залито слезами.
***
Как ты можешь быть такой жестокой.
После того, как заставила меня собственными руками убить тебя, почему ты оставила меня одного?
Чего бы ты не захотела, я сделаю все, что ты скажешь. Я дам тебе все, и не важно, правильно это или нет.
Я дам тебе любовь, я дам тебе себя.
Какое нам дело, если шесть царств будут стерты с лица земли? Какое нам дело до того, будут ли жить эти люди или нет?
Я заберу тебя, мы можем пойти куда угодно, и все будет так, как ты захочешь.
Только не оставляй меня…
***
Слезы капля за каплей скатывались из его глаз, а от боли, глубоко укоренившейся в костях, он едва не терял сознание. Это он отказался, в конце концов, он отказался от нее…
Подняв голову и посмотрев на стоящих перед ним людей, он вдруг почувствовал, насколько они все отвратительные, если бы не они, то Сяо Гу не умерла бы…
— Младший брат! — Мо Янь был крайне изумлен, увидев, что на лбу Бай Цзи Хуа постепенно проявляется метка павшего бессмертного. — Все, будьте осторожны!
Возникла огромная световая волна, которая подняла страшные валы и яростные волны снося горя и опрокидывая моря, а порывистые громыхающие звуки не утихали. От некоторые бессмертных и демонов со слабой магической силой, что не успели скрыться, в одно мгновение не осталось даже косточки.
— Зун Шан сошел с ума… — Ю Руо глупо стояла на месте, плача во весь голос, ее несчастье достигло предела.
В глазах Бай Цзи Хуа больше не было никого, он вдруг подумал, что было бы хорошо просто стереть с лица земли шесть царств, ведь тогда Хуа Цянь Гу сможет вернуться.
— Бай Цзи Хуа.
Перед ним внезапно возникла фигура, это был Чжу Ран.
На его лице появилась шелковинка беспомощной улыбки, он знал, что Бай Цзи Хуа в данную минуту полностью лишился рассудка. Никто не смог бы, после такого жизненного опыта, сохранить трезвость. Если ты не сойдешь с ума, то превратишься в демона – цель Хуа Цянь Гу была достигнута. Даже он не знал, что когда эта маленькая девчонка начинала по-настоящему кого-то ненавидеть, то могла быть такой решительной и жестокой.
Она заставила Бай Цзи Хуа убить себя, как она смогла это сделать? Как Бай Цзи Хуа сможет продолжать жить?
Собственными руками убить любимого человека, каково это?
И отказаться от своего любимого человека ради всего мира, как тяжело и больно будет этому сердцу?
— Бай Цзи Хуа, я знаю, что ты не сможешь принять этот итог, но не забывай, что все это — твой собственный выбор.
— Хотя ты то и дело ранил ее и шаг за шагом вынудил превратиться в Божество Демонов, она могла казаться жестокой и безразличной, но на самом деле они никогда не менялась и не винила тебя. После смерти Ни Ман Тянь она решила позабыть обо всем и начала совершенствовать божественные инструменты, желая с помощью камня Нюйва вернуть все, что она любила и чему причинила вред, чтобы возродить в шести царствах мир, каким он был до появления Божества Демонов, а также со своей смертью, освободиться. Однако она никогда не хотела вынуждать тебя собственными руками убивать ее, причиняя тем самым боль. В конце концов, это ты вынудил ее возненавидеть тебя.
— На самом деле, она всегда давала тебе шанс, но ты отказывался встретиться лицом к лицу с правдой, отказывался доверять. Даже если в конце концов, между миром и ней, ты бы выбрал ее, отказывая убить, она все равно покончила бы с собой, уступила тебе праведность, возможность получить и то и другое. На самом деле подсознательно ты знал это, только не стал биться об заклад, не осмелился поверить ей, не решился рисковать шестью царствами, а предпочел умереть вместе с ней. Однако она отказалась выполнить твое желание и настояла на том, чтобы ты остался жив и понес последствия своего выбора. Умереть не трудно, трудно прожить одинокую жизнь, полную вины.
— Женщины забавные, не правда ли? Всегда охотно поставят все на кон, просто чтобы доказать, что вы ее любите. Более всего несчастна здесь Хуа Цянь Гу, прекрасно зная результат, она все же охотно позволила тебе ранить ее еще раз, только чтобы увидеть, насколько важна в твоем сердце. В самом деле, когда ты проявлял к ней хоть шелковинку милосердия и сочувствия? У тебя болит сердце, и ты чувствуешь вину, но все эти годы ты упорствовал в том, что считал правильным, и никогда не ставил себя на ее место, не потрудился понять ее мысли. Теперь ты будешь жить вечно, чтобы наблюдать и защищать мир, на который ты променял жизнь любимого человека.
Бай Цзи Хуа едва держался на ногах, а душевная боль была такой сильной, что он уже ничего не чувствовал, метка павшего бессмертного на лбу постепенно потускнела, оставляя лишь пустое место.
Чжу Ран посмотрел в его безжизненные глаза, пять чувств были в хаосе, душа в смятении, он знал, что Бай Цзи Хуа сейчас почти сошел с ума. Увидев это, Чжу Ран не смог сдержать облегченного вздоха, в любви к концу пострадали обе стороны, Хуа Цянь Гу, ты хотела именно такого финала? Даже умерев, ты не хочешь, чтобы он забыл тебя? В таком случае, поздравляю, ты наконец-то одержала победу.
— Я догадывался, что этот день настанет, и знал, что избежать этого невозможно, поэтому размышлял о том, как повернуть все вспять и спасти ее, но мои возможности ограничены, даже если я соберу все техники шести царств, эту мою жизнь можно будет обменять только на одну ее душу. Бай Цзи Хуа, это твой последний шанс, я надеюсь, чтобы на сей раз ты будешь дорожить им, не жди, пока потеряешь его, чтобы сожалеть…
Закончив говорить, Чжу Ран превратился в серебряный свет и полетел прямо к шестнадцати божественным инструментам.
— Чжу Ран! — Мо Янь не смог вовремя остановить его, его сердце заболело, и он чуть не задохнулся от боли.
Напоследок Чжу Ран оглянулся и взглянул на него, в его глазах не было ни ненависти, ни прощения, он спокойно совершил единственный правильный поступок в своей жизни и отплатил последнему человеку на свете, что подарил ему тепло.
Вспоминая дни, когда они поддерживали друг от друга, можно сказать, что ни были вполне счастливы…
В небе взорвалась огромная световая вспышка. Прежде чем Хуа Цянь Гу умерла, она использовала последние силы, чтобы повторно запечатать демоническую силу в шестнадцати инструментах, душа рассеялась, но в конце концов, Чжу Ран, ценой жизни, с помощью запретных техник, изъял ее душу.
Слабый фиолетовый свет, постепенно восстанавливаясь, плыл среди шестнадцати божественных инструментов, и, словно искра, в миг озарил Бай Цзи Хуа.
Все были ошеломлены, но, прежде чем кто-либо успел отреагировать, по небу пронеслась багровая фигура, что мгновенно вложила фиолетовый мерцающий свет в свой рукав.
— Повелитель Демонов! — Цунь Цю Бу Бай был вне себя от радости, он наконец-то пришел в себя!
Ша Цянь Мо холодным взглядом смотрел вниз, скорбь и гнев почти сжигали его. Он все же опоздал: смутно придя в себя после того, как Хуа Цянь Гу помогла ему восстановиться, он был в заточении, пока свет от камня Нюйва не скользнул по нему, пробуждая. Хуа Цянь Гу явно намеренно сделала это!
Он с трудом подавлял желание спуститься вниз и убить Бай Цзи Хуа, эта душа вот-вот собиралась потухнуть. Он яростно повернулся кругом и красной нитью мгновенно исчез из поля зрения.
Бай Цзи Хуа еще долго не мог опомниться, а когда смог отреагировать, было уже поздно.
— Ша Цянь Мо!
Он издал чрезвычайно яростный рев, полный убийственной ауры, у него только что проявился проблеск надежды, который так легко отняли у него!
На лице Бай Цзи Хуа появилась свирепость, он обезумел и, превратившись в порыв ветра, погнался за ним ввысь.
Остальные люди были либо опечалены, либо обрадованы, они и подумать не могли, что историческая битва закончиться столь трагично.
