Руководство пользователя

- Ты заедешь за цветами? – она нагоняет тебя в дверях клиники. – Мне нужно бежать домой, чтобы успеть все приготовить. Они придут к семи. Не забудь, астры и фиалки. Ты киваешь. Поймав твой кислый взгляд, она целует тебя в щеку. - Это всего лишь ужин. Увидимся позже. Стоит им появиться, сразу же раздаются восторженные восклицания: – О, а вот и вы! Надо же, от вас прямо искры летят! - О, и не говори! Никогда мне еще не приходилось так часто покупать новую одежду. Губы смачно шлепаются о щеки. Шерлок не произносит ни слова, но ты буквально чувствуешь, с каким стоическим смирением он принимает приветствия Мэри. - Только посмотрите на себя! Вы как будто всегда были вместе. Не понимаю, почему я не подтолкнула вас друг к другу раньше. - Ах, ну ты же знаешь Шерла, верно? Его не особенно-то подтолкнешь. Так что пришлось позволить ему приударить за мной. Ты буквально слышишь звук, с которым соприкасаются ее ресницы, когда она подмигивает. Шерл? Бога ради! Не в силах больше держаться от него в стороне, ты выходишь из кухни. И цепенеешь, увидев, что он улыбается. Он так и льнет к ней, и пальцы их почти машинально переплетаются. Она улыбается ему и прижимает два пальца к его губам, а он перехватывает ее ладонь и целует каждый палец. И выглядит при этом так естественно. Ты приваливаешься спиной к холодильнику, пытаясь разыскать в своей хижине разума упражнения для борьбы с приступами ПТСР, которым научила тебя Элла. Они как будто нарочно намекают тебе, что все было неправдой. Неправдой. Не по-настоящему. Ты был запертой комнатой, контролируемым пространством, экспериментом на пути к более определенным, удобным гетеросексуальным отношениям. Мэри искоса смотрит на тебя, разумеется, замечая, что ты считаешь вдохи и выдохи. - Джон, - спрашивает она, - в гостиной все готово? - Д-да, конечно. Готово. Да. Пойдемте туда. Проходя мимо тебя, он, удостоверившись, что Жанин не видит, заглядывает тебе в глаза. Его взгляд – болезненный и безрадостный. «Душой и телом», - произносит он губами. Они входят в комнату, все еще не расцепляя пальцев. А ты, даже с такого расстояния, почти чувствуешь запах кедра, сосны, земли. На несколько секунд у тебя слабеют колени. Ужин оглушает тебя. Ты вздрагиваешь и подпрыгиваешь то от звона посуды, то от плеска вина в бокалах, так, что, в конце концов, Мэри берет тебя за руку, чтобы удержать на месте. Тебе не удается разгадать, что за выражение у нее на лице. - И вот тогда я понял, что знаю эти строки, - это ирландская песня. Там, где я вырос, каждый ребенок знал ее с детского сада. Преступник не угрожал жертвам убийством – он просто оставлял сообщение… - своим детям, похищенным няней более 20 лет назад. Кровью. Такой необычный способ принести извинения. Даже своего рода элегантный… - Произнося слово «извинения», он ловит твой взгляд. Ты отводишь глаза. Жанин, зажав в руке вилку с салатом, толкает его локтем, весело глядя на него: - Мистер Социопат, тебя опять понесло! – Она наклоняется к нему и шепчет, нарочито громко, чтобы вы с Мэри не упустили ни слова из их пламенеющей драмы. – И помни, мне известно, каков ты на самом деле! Ты давишься и поспешно отпиваешь немного воды. Когда ты опускаешь стакан, он улыбается ей. Как будто бы подтверждая, что ее тайное знание – верно. - Просто удивительно, как это вы так быстро и хорошо поладили! Мэри улыбается широко, но ты достаточно хорошо ее знаешь, чтобы уловить в голосе мрачноватые нотки. Возможно, в нем есть и тень сомнения. Может, она знает что-то о прошлом Жанин? Чье именно благополучие в ваших отношениях ее беспокоит? Она рассеянно барабанит пальцами по столу. Ты смотришь, как Шерлок с любовью (фальшивой ли?) разглядывает Жанин, а потом переводишь взгляд на ее пальцы, которые повторяют нервные движения пальцев Мэри. - Жанин,- говорит Мэри, - поможешь мне убрать посуду? Я уверена у этих двоих есть, о чем поговорить. Шерлок ведь целую неделю был полностью твоим. В глазах Жанин мелькает какое-то напряжение, но затем она быстро вскакивает и принимается собирать тарелки. - Конечно! И я принесла все необходимое для свадебного скрапбука, если тебе это интересно. - О, великолепно! Нужно засушить для него эти цветы. Их голоса удаляются, и лицо Шерлока меняется. Улыбка меркнет. Он трет руками щеки, будто пытаясь избавиться от какой-то отвратительной грязи. И внутри у тебя тут же разгорается слабый огонек надежды. - Спальня, - говорит он. Едва соображая, что делаешь, ты идешь за ним. Ввалившись внутрь, вы тут же оказываетесь прямо напротив твоего супружеского ложа. Он запирает дверь. - Это рискованно, - говоришь ты, и голос твой дрожит, как и все тело. – Я думаю, Мэри что-то подозревает. - Я знаю, - его голос отдается у тебя внутри громовыми раскатами. – Но она меня сейчас не волнует. Он целует тебя так, будто хочет проглотить целиком, а ты вцепляешься в него, отчаянно пытаясь не издать ни звука. Но ничего не выходит. Его руки окутывают тебя, словно кокон, и ты отчаянно мечтаешь превратиться в какого-нибудь другого человека, который способен был бы со всем этим справиться. - Пожалуйста, скажи мне, что ты – великолепный актер, - всхлипываешь ты. – И самое главное – скажи, что зачем-то оно того стоит. - Я ненавижу ее, - просто отвечает он. – Не думал, что буду, но она нудная, исполненная самомнения неряха. Тупица! И добиться ее оказалось легче, чем я предполагал. – Он смотрит на тебя и прикасается пальцами к твоему подбородку. – И оно того стоит, Джон. Я клянусь. Если мы сейчас разыграем все правильно, потом последуют посвящение в рыцари, статьи во всех газетах и, вероятно, деньги. - Мне плевать на все это, я хочу только убраться отсюда и быть с тобой. Он погружает пальцы в твои волосы и нежно тянет за них, словно проверяя рефлексы. - Я знаю. И я этого хочу. Но от этого зависят жизни людей. Многих людей. Твой голос срывается на рык: – В кровать. У нас мало времени. Он подчиняется. Его руки на твоих бедрах, а ноги прижаты к твоим ногам. Ты раздеваешь его, словно распечатываешь письмо. Он отдает тебе свою рубашку. Ты проводишь руками по его бокам, словно выискивая оставленные ею следы. - Этого синяка не было, - говоришь ты, накрывая отметину губами. – И этой царапины тоже. - Повстречался с розовым кустом. - Ну конечно! - Джон, клянусь, я с ней не спал. Ты расстегиваешь его брюки. - Как такое возможно? Ты вжимаешься в него носом, пытаешься вдохнуть поглубже этот концентрированный, роскошный, живительный аромат. – Ты не курил. Почему? Ей это не нравится? - Нет. Тебе это не нравится. - Раньше тебя это не останавливало. - Нет, останавливало. – Ты … - он выдыхает, когда ты легко прикусываешь его плечо, – …несправедлив. - Нет, - ты кладешь ладонь ему на живот, побуждая его опуститься спиной на кровать. – Несправедливо то, что ты сводишь меня с ума. И твое молчание, Шерлок. Оно просто разрывает меня на части. Ты сильно, на грани грубости, сжимаешь его сквозь брюки. Из-под его крепко, должно быть, до боли сжатых век скатывается слезинка. - Представь, что я чувствовал на свадьбе, Джон. Просто представь. - Я же не знал. - Знал. - Не знал. - Я тебе не верю. Ты отодвигаешься от него и обхватываешь себя руками, притягивая колени к груди. И вдруг понимаешь, что тебе больше не хочется трахаться. Тебе хочется просто прижаться к нему всем телом и так лежать. Чтобы один гроб на двоих и 6 футов мягкой земли над головой, чтобы ты, наконец, мог полностью забрать его себе, чтобы никто ему не угрожал, и ничьи чужие руки к нему не прикасались. От этой мысли тебя охватывает ужас. Он так много выстрадал. Больше, чем ты можешь предположить. Он два года провел в бегах, был в заключении, подвергался пыткам. И вынес все это не ради Англии и человечества, а ради тебя. Чтобы ты мог спокойно жить, дышать, улыбаться и трахаться с другими. – Мне так жаль. Он кладет руки тебе на плечи и прижимается к тебе, положив голову туда, где бьется сердце. - Нет. Нам не нужны никакие извинения. До тех пор, пока мы оба живы. Секунды тянутся как маленькие благословенные вечности. А затем сквозь грохот ваших сердец ты слышишь голоса. - Джон, - говорит он. И ты чувствуешь, как его твердый голос отдается у тебя в груди. – Я… я думаю, что Мэри – не та, кем ты ее считаешь. Кем мы ее считали. Прежде, чем он успевает внести ясность, по дому разносится голос Жанин: – Шерл? Ты где? Мы уходим! Он поднимается. Двигается, не как застигнутый в чужой постели любовник, а как солдат, возвращающийся на поле битвы. Ты следуешь за ним. Он прижимается губами к твоим. Поцелуй почти невесомый, но в нем столько силы, что ты уверен, что будешь чувствовать его спустя дни, недели, годы. - Я люблю тебя безудержно, - говорит он. – Мы не можем созваниваться или переписываться, она слишком проницательна и слишком ревнива. Это очень важно. Ты киваешь, хотя из-за застрявшего в горле комка тебе сложно шевелиться. И последнее, что ты чувствуешь прежде, чем он выскальзывает из комнаты, чтобы вернуться к своей роли чужого возлюбленного, - это его пальцы, прикасающиеся к твоей шее. Мэри не разговаривает с тобой почти весь вечер. Ты раскладываешь посуду, тишина в доме одновременно и приятная, и тревожная. Она - в гостиной, вкладывает цветы между страницами книг. Проходя мимо, ты замечаешь, что одна из книг, которые она использует, - «Листья травы». Ну, конечно. Она большого формата и достаточно тяжелая. Идеально для этого подходит. Ее взгляд замирает над дарственной надписью. - Джон, – окликает она. - Да? - Ничего. Все прошло хорошо, да? - Ммм… Очень. Мы поженились, и наши друзья теперь вместе. - Да. Ты молча идешь в кресло, в котором, как и тебе, и ей известно, проведешь сегодня ночь. Какая-то книга на полке привлекает твое внимание. Яркий корешок чуть-чуть выдвинут. Ты поднимаешься и вытаскиваешь ее. э.э.камингс 99 стихотворений. У одной из страниц загнут уголок. любовь – сильнее чем забыть слабей чем вспоминать и реже мокрых волн любить и чаще чем терять она безумней и луней и быть не меньше ей и все моря в сравненье с ней лишь глубже всех морей любить простей чем побеждать не меньше чем прожить она не больше чем начать и меньше чем простить она разумней и дневней и не умрет поднесь и небеса в сравненье с ней лишь выше всех небес