Руководство пользователя

В такси, по дороге из ювелирного магазина, он вырисовывает круги на твоем пальце, на котором сейчас нет кольца. Вторая его рука прижата к губам, а взгляд направлен за залитое дождем окно, на улицы Лондона. Ты спрашиваешь: - Что ты имел в виду, когда сказал, что Мэри – не та, кто мы думаем? Его глаза расширяются. Он постукивает указательным пальцем по губам. – Удары – это цифры. - Что, прости? Он начинает выстукивать ритм по твоей ладони. – Когда Мориарти пришел ко мне после слушания дела, все посчитали, что он передал мне код, который может вскрыть любую дверь и взломать любую компьютерную программу в мире. -Да, верно. Поэтому все эти наемники и пришли на Бейкер стрит. Когда ты вернулся, в новостях об этом говорили. - Новости… новости… - Ты почти можешь разглядеть за его зрачками колонны и перекрытия его чертогов разума. Он встряхивает головой, словно пытаясь разогнать застилающие зрение назойливые видения. – Я несколько дней пытался выяснить, что же именно он мне оставил, помнишь? Он не прикасался ни к чему, кроме яблока. - Ну так и что это было? - Он постукивал по колену. Последовательность ударов и пауз из партиты Баха №1. Он пытался навести меня на мысль, что это двоичный код, каждый удар – единица, каждая пауза – ноль. Но это было бессмысленно. И близко не похоже на компьютерный код, а уж тем более на шифр, способный взломать любую систему защиты в мире. - Тогда как он это сделал? Банк, Тауэр, тюрьма? - Так же, как и все остальное, Джон. Использовал множество подручных, которых либо подкупил, либо запугал. Он называл это «ограбление при свете дня». Вот почему я должен был разрушить его сеть. Нейтрализовать созданную им широко разросшуюся систему. Вот почему я должен был упасть. Ты медленно киваешь. – Хорошо. Но при чем тут Мэри? Он смотрит на тебя, пристальным, прожигающим взглядом. А затем оживляется. В былые дни он бы принялся выдавать дедукции со скоростью автоматной очереди. - Три недели назад во время того ужина Мэри сильно нервничала. Ее раздражение было очевидно по дергавшемуся правому веку и напряженным плечам. Я многое успел заметить, пока мы обсуждали свадьбу. Можно было бы списать это на ревность и подозрительность, она ведь чувствовала сексуальное напряжение между нами – в самом деле, Джон, ты вел себя так, что и особенного воображения не нужно было, чтобы все понять. За ужин я видел, как ты мысленно убиваешь Жанин, как минимум, 12 раз, причем с каждым разом все изощреннее. А потом началось кое-что интересное, - он выдерживает эффектную паузу, сильнее сжимая твою ладонь. - Она… похоже, она разозлилась на Жанин. Когда она сказала, что знает, каков ты на самом деле, Мэри ответила, что это просто удивительно, как быстро вы поладили, и не выглядела при этом радостной. - Именно так, Джон! Хорошо! И более того – до, во время и после этого обмена репликами она постукивала пальцами по столу. Стук, стук, стук – по скатерти. Я уже замечал, что она делает так, когда раздражена, но в тот раз это было чересчур сильно. Но самое потрясающее – Жанин постукивала по столу ей в ответ. Они довольно долго делали это – яростное стаккато, удары и паузы. И я уже не мог посчитать это обычным совпадением. Ты испускаешь дрожащий выдох. – И…что? Ты хочешь сказать, что Мэри и Жанин перестукивались на каком-то секретом языке? Азбукой Морзе? Шерлок, это безумие, даже для тебя! Для чего бы им мог понадобиться шифр? - Не азбука Морзе, Джон. Двоичный код. - Ты все еще обдолбан? Он мотает головой. – Послушай меня. То, что я скажу, заставит тебя нервничать. Я пока не уверен, что это означает в целом. Но прошу тебя, доверься мне! От огня в его глазах у тебя кровь стынет в жилах. - Не стоило бы, но я тебе верю. Доверяю свою жизнь. И жизнь моего пока не рождённого ребенка. Но я прошу тебя не забывать об этой части твоей клятвы, Шерлок, когда будешь рассказывать мне то, что знаешь. Его рот вытягивается в линию. – Я никогда не забуду ни слова из моей клятвы. – Он глубоко вдыхает и выпускает твою руку. – Как я и предполагал, расшифровать сообщение можно было, если принять его за двоичный код. Сначала Мэри сказала: «Не трогай то, что тебе не принадлежит». На что Жанин ответила: «Находка принадлежит нашедшему. Мертвым ничего не нужно». Мэри: «Тогда это через ваши с ним тела я переступлю на обратном пути к нему». Жанин: «Отстань. У тебя паранойя. Я не виновата, что твой кислый английский муж запал на мою жертву». После этого Мэри попросила Жанин помочь с посудой. Остальное ты знаешь. Твой рот открывается. Он распахивает пальто и укутывает тебя, согревая и тканью и своим телом. Но ты все равно не можешь согреться. Он почти никогда не ошибается, но в этот раз должна быть ошибка. Просто сказываются годы жизни в качестве охотника и дичи одновременно. - Я не верю тебе. - Я и не ждал, что ты поверишь. Без конкретных доказательств. Скоро я должен их получить, но что мне для этого придется сделать, сказать не могу. В этом деле есть несколько моментов, которые необходимо прояснить. - В этом деле? В нервозных жестах моей жены? Не обижайся, но мне кажется, что все это очень маловероятно. Не все люди на свете состоят в тайном сговоре. Я понимаю, тебе целых два года пришлось жить в состоянии тревоги и постоянно быть начеку, но в мире еще остались обычные люди. Он закатывает глаза. - Что это должно означать? Ваши с ним тела - твое и Жанин? На обратном пути к нему? К кому – к нему, к Мориарти? Ты думаешь, что этот код как-то связан с ним? Мориарти мертв, но Мэри говорит о нем, Шерлок? Моя жена. Мой друг. Женщина, чье доверие мы с тобой довольно бессердечно предаем ради этого расследования. Того самого расследования, ради которого ты сейчас манипулируешь другой, почти наверняка невинной женщиной самым жестоким образом, какой только можно себе вообразить. Он стягивает с тебя пальто и закутывается в него, поднимая воротник так, что тебе теперь видны только скулы и блестящие глаза. – Я не знаю. Мне нужно больше данных. Но это не может быть совпадением. За этим стоит что-то большее. В этот момент такси останавливается, над вами висит вывеска КАМ Глобал Медиа. Ты, как и всегда, желаешь, чтобы Шерлок был осторожнее в присутствии таксистов. Он выскальзывает из такси – сплошной вихрь ткани и кудрей. Ты почти рефлекторно платишь за проезд и извиняешься перед таксистом. К тому моменту, как ты ступаешь на тротуар, он уже исчезает внутри здания, всего состоящего из стекла и металла. Ты входишь за ним, натягивая на руку рукав, чтобы спрятать конвульсивно сжимающуюся ладонь. Ты, в принципе, готов к тому, что он начнет проникновение без тебя – это так типично для него, информировать тебя о плане операции и твоей в нем роли в последний момент – но нет, он стоит прямо перед входом с мрачной миной на лице и двумя стаканчиками кофе в руках. Один из них он сует тебе. - Спрячемся на открытом пространстве, - бормочет он. – Прости. Я не должен был пока говорить тебе всего этого. - Ничего подобного. К тому же я сам спросил. Он мягко улыбается. – Ты готов? - Смотреть, как ты делаешь предложение девушке, которая, возможно, является преступной соучастницей моей жены? Просто чтобы пронаблюдать, как ее сердце разобьется в тот момент, как ты скажешь ей, что любишь не ее, а мужа ее лучшей подруги? Конечно! В жизни ни к чему не был так готов. - Что, прикажешь делать это здесь? - Заливается он. - На глазах у всех? Через динамик слышен голос Жанин: - Делать что? Его лицо на экране камеры искажается теплой нежностью, и ты клянешься, что выжжешь ее позже – своими объятиями, дыханием, языком. Ты приложишь все усилия, чтобы он больше никогда ни на кого так не смотрел. Блеск кольца вызывает восторженный вздох. Внезапно вы оба оказываетесь в лифте, мрачные и безмолвные. Боковым зрением ты видишь его бледное лицо с закрытыми глазами. Слышно, как он вдыхает и выдыхает. – В бой, - шепчет он. Болезненный смех зарождается у тебя в животе и поднимается к горлу. Уголки губ дергаются. Когда вы поднимаетесь на 32 этаж, его лицо представляет собой пародию на выражение радостного нетерпения. Шагая своими длинными ногами, он огибает угол и оказывается перед офисом Магнуссена. Вопреки ожиданиям, вы не встречаете здесь ни счастливого смеха, ни удушающих объятий, ни пылающих щек. - Это невежливо, - говорит он. – Я ведь ей предложение сделал. - Шерлок, - зовешь ты. Жанин лежит ничком на полу у окна. Ты осматриваешь ее, и на пальцах остается кровь. - Упала в обморок? С ними это бывает. - Ее ударили по голове, – ты чувствуешь рукой тепло от ее дыхания. – Она дышит. - Тут еще один. Охранник. Ты оборачиваешься и видишь, как он осматривает распростертое на полу коренастое тело. – Ему нужна помощь? - Судя по тату, бывший заключенный и расист. Так что – плевать. Займись Жанин. Она без сознания. Теперь, когда она так безвольна и уязвима, отравлявшая тебя ненависть стихает. Из коварной соблазнительницы она перешла в самую безобидную категорию людей – в пациента. – Жанин, сосредоточься на моем голосе. Ты слышишь меня? Он двигается по комнате, чтобы найти следы того, что произошло тут до вашего появления. Очевидно, что, чем бы это ни было, оно случилось совсем недавно, - и понятно, что злоумышленник не смог бы за такое короткое время выйти отсюда настолько незаметно, что даже Шерлок бы его упустил. – Эй, - шепчешь ты, - похоже, они еще здесь. - И Магнуссен тоже. Его кресло еще теплое. Наверное, ужин отменился, и он наверху. – Его взгляд устремляется к потолку, туда, где находится личная квартира Магнуссена. - Я позвоню в полицию. - Не вздумай! Ты забыл, что мы сами проникли сюда незаконно. У тебя и правда мало опыта в таких делах, верно? Ты смотришь на него. - Постой, тшшш, - он глубоко вдыхает. – Это духи. И не Жанин. – Он указывает пальцем в воздух. – Клэр-де-ля-люн. Откуда я их знаю? - Мэри ими пользуется. - Кроме Мэри, кто-то еще. Внезапно он без предупреждения срывается наверх. Комната начинает вращаться, все переворачивается с ног на голову, и тебя будто бы выносит через одно из этих бесчисленных окон прямо на улицу. – Шерлок! Жанин шевелится под твоими руками, ощупывающими ее голову и шею. – Джон? Твое сердце бьется так сильно, что кажется, будто вся комната дрожит. – Привет, Жанин, - тихо говоришь ты, не в силах отключить Доктора Уотсона, даже когда все внутри разваливается на куски. – Попробуй, пожалуйста, проследить за моим пальцем. Без тени смущения она подчиняется: - Что случилось? Где Шерл? - Вообще-то я наделся, что это ты мне скажешь. Ты знаешь, кто тебя ударил? - Н-нет, - она отводит глаза в сторону. – Думаю, они подошли сзади. С Шерлоком все в порядке? Где он? И почему ты здесь? В груди и ушах у тебя тысячей осколков взрывается звук выстрела. Перед глазами темнеет, зрение фокусируется, а затем все снова темнеет, будто бы кто-то зажигает и гасит свет. Глаза Жанин расширяются так, что становятся хорошо видны белки. Она смотрит на тебя так, будто ты только что издал ужасный стон. А, может, так оно и было. Тебе нужно попасть наверх, но ты не можешь двинуться. Ты почти спокойно перечисляешь название каждой мышцы, которая должна заработать, чтобы ты смог подняться с пола. - О, Джон, - выдыхает Жанин. – Я до сих пор и не понимала. Как ты любишь его. Ты так сильно его любишь, верно? Ее слова действуют как антидот, они омывают тебя и освобождают от оцепенения. Ты срываешься с места и на бешеной скорости взлетаешь по лестнице наверх. Первые несколько секунд ты готов поклясться, что он спит. И наплевать, что тело его распростерто так, как обычно бывает у жертв пулевых ранений, а на ковер стекает кровь. Он просто устал от расследования и уснул на секунду. И сейчас вы снова попадаете в этот странный, сумеречный мир, где он позволяет тебе раздевать себя и прижимается лицом к твоей шее, пока ты снимаешь с него ботинки и проверяешь, нет ли у него жара. Но он не спит. - Какого черта тут произошло? – голос как будто бы не твой. Он словно принадлежит какому-то человеку из прошлого, из Кандагара, человеку, который требует от сослуживца озвучить факты. На лице Магнуссена след от удара пистолетом. - В него стреляли. Слова вонзаются в тебя, как нож. - Господи, - ты распахиваешь пальто, чтобы осмотреть рану. Нижняя часть груди, правее срединной линии. Пятое межреберье – возможно, повреждено легкое. – Кто стрелял? Твои пальцы уже набирают 999. - Скорая. Что у вас произошло? - Шерлок, - говоришь ты в трубку, прижимая пальцы к тому месту, где должен биться пульс. – Мы тебя теряем. В больнице его кладут в срочную хирургию. Минуты тянутся, как часы. Ты смотришь в одну точку на полу, два пальца прижаты к рубашке в районе пятого межреберья. Боль такая же сильная, как та, что ты испытывал, когда сам был ранен. - Доктор Уотсон, - врач пожимает тебе руку и прочищает горло. – Ненавижу так говорить и без нужды этого не делаю, но это чудо, что ваш друг жив. Несколько минут он находился в состоянии клинической смерти, но затем его сердце самопроизвольно снова забилось. Никогда не видел ничего подобного, и, по правде говоря, мне интересно было бы изучить детали этого случая, чтобы понять, как такое вообще могло произойти. Реабилитация будет долгой и болезненной, но, если нам удастся избежать инфекции и сепсиса, он полностью поправится. Вы можете его увидеть. Воздух вырывается из твоих легких, и ты задыхаешься, словно захлебываешься. Хирург сжимает твой локоть. – Я попрошу кого-нибудь проводить вас к нему. Он такой же бледный, как тогда, на тротуаре у Бартса, но его грудь вздымается и опускается без посторонней помощи. И сейчас тебе не нужно гадать – его воля к жизни отражается на тихо попискивающих мониторах. По сети трубок в его тело вливается жидкость. Когда медсестра, что привела тебя сюда, наконец, уходит, сочувственно пожав тебе руку на прощание, ты придвигаешь стул к его койке. Ты знаешь, что лучше сейчас к нему не прикасаться. Медленно, по дюйму в секунду, ты склоняешься над ним – твои открытые глаза над его закрытыми, носы почти соприкасаются, ты дышишь его дыханием. – Ты хранишь мое сердце, - говоришь ты ему в губы. – В своем. Поэтому оно должно продолжать биться для меня, Шерлок. Потому что еще одной смерти я не переживу. Я не смогу. Ночь ты проводишь на стуле, без сна. Когда 12 часов спустя он просыпается с именем Мэри на губах, ты уже готов.