Стихокрылие

Да, всё начиналось, признаться, не так уж строго: нечаянным словом да искрою под ребром. И солнце слепило нас, выползших из берлоги, и кто-то вскользь бросил, мол, станете словно боги, познавшие вечную истину зла с добром. Мы были тогда до нелепого беззаботны, и терпким был вкус, и на пальцы нам капал сок. Мир рос из груди, и мы ткали его полотна, сплетая ветра и внимая речам животных, и кто-то шепнул, мы же боги — зачем нам бог? Гнев неба жесток, но и нас он создал, жестоких. Рождались потопы, смерть шла по остовам лет. Шар огненный мчался от запада до востока, но первый из нас обнаружил певучесть в строках, и солнце скатилось и двинулось с ним в рассвет. Мы строили башню, царапая небо шпилем, и облачный жемчуг низали на пояс стен. Встречая едино и гибельный шторм, и штили — и сотни веков нас ни капли не изменили, лишь башни всё выше, точнее лучи антенн. А нас тянет дальше; всё дальше, туда, где синий останется отблеском на лобовом стекле. Уходит в бессмертие белым огнём «Кассини» за всех, кого боги пока что не воскресили, сквозь тьму отправляя последний привет Земле.