Стихокрылие

Шел день шестой: из всполохов и звуков, смыкавший грань начала и конца, и я писал двоичным перестуком последний скрипт — по образу творца. Свой безупречно отраженный слепок, такой же идеал, такой же сбой, чтобы он видел там, где небо слепо, мою идею оживив собой. Я дал ему свои мечты и жажду, свои любовь, и ярость, и запал, чтобы потом — когда-нибудь, однажды — он смог найти ответ, что я искал. Шел день шестой: мучительный и длинный, итог моих амбиций и надежд; я создавал — из праха, соли, глины, переступая собственный рубеж — потребность тела в зрелищах и хлебе, войну и мир в протянутой руке, несовершенство, рвущееся к небу, закрытый цикл, повтор витка в витке, недостижимость цели и желаний, непримиримость с данностью пути, и смертью запечатал эти грани. Я знал наверняка — он не простит. Шел день шестой: пылая, зрея, клича; зеркальный образ и автопортрет. Я в нём искал и не нашёл отличий — перебирая звенья новых лет, я знал, что брат пойдет войной на брата, косу и серп перекуют в мечи. Я знал, что он — совсем как я когда-то — не стерпит, не смирится, не смолчит, и, получив все сущее в наследство, он встанет, окрылённый, у руля. Я прописал в скрипт цель превыше средств, и — он сделал вдох. И вздрогнула Земля.