Стихокрылие

Написано по заявке: "Силы добра против сил разума"                      Быть адвокатом всегда сложней, когда обвиняет мир, Где на трибуну под дула глаз выходят, как на расстрел... Но, отказавшись принять вино, не преломив просвир, Я надеваю свой черный плащ и вновь выбираю цель. О да, предатель, твоя судьба уже решена давно, И адвокатов тебе у нас не принято назначать. Ты усмехаешься – значит, Им все было предрешено; Осталось только сказать вердикт, на лист опустить печать. Все было фикцией – поцелуй и ваш Гефсиманский сад. Он знал отлично, что в клочья рвет остатки твоей души. Ты, не сумевший закрыть глаза, к Нему поднимая взгляд, Забыл про формулу и приказ "иди же и не греши"? Молчишь. Ошиблась – не твой удел пощады просить за то, Что сделал выбор и выбрал долг и жизни своих людей. Свобода воли – великий дар – опять обращен в ничто, Когда твердят про один лишь путь из тысяч других идей. Молчишь. Под градом чужих камней, что можно тебе сказать... Что ты, наверное, спас их всех и предотвратил войну? Что Рим тогда диктовал закон, и Рим бы не стал молчать, И легионы чужих солдат растерли бы в прах страну... Что Царство неба, конечно, ждет – но жить пока надо здесь. Что Он принес только песнь и смех – а людям нужна еда... И чудеса обращались в пыль, а пыль обращалась в взвесь, Где толпы нищих, бродяг и шлюх скитались по городам. Ты знал, что всем не поможешь, но... и тридцать седых монет Кому-то, может, дадут приют, кого-то накормят впрок. О как безжалостен наяву, Учитель, твой вечный свет, И как жестоко и не щадя, Ты свой преподал урок... Здесь не забудется никогда предательство и тавро. И прокуроры читают речь, бесстрастно глядит жюри. Молчишь. Вот так обращают в соль спасение и добро. А Он, конечно же, знает сам, как больно горит внутри. Я убираю последний лист. Закончено. Приговор. Здесь только два назначенья есть – на небо и прямо в ад. Ты усмехаешься. Dura lex – раз пойман, то сразу вор. Но эхом бьется в моей груди скупое – "не виноват". *Dura lex - лат. "Закон суров"