Стихокрылие

             А в Корнуолле всё, как встарь - туман и мгла, дожди и хмарь. Закат рисует киноварью в окнах витражи. И дни то в грусти, то в золе, и время словно тяжелей -       - но небо близится к земле и снова просит жить.       Из изначалья всех начал - лазурный росплеск на плечах. Рука легко сожмет рычаг, и дрогнут небеса, сплетая крылья и ладонь, и вскинут в солнечный огонь, в азарт, рывок, разбег, разгон спасеньем в полчаса, твоим дерзаю и люблю. Твой идеал и абсолют низводит прочее к нулю, и списывает в ноль всё, что осталось за бортом.       Все "может", "позже" и "потом".       Все разговоры не_о_том.       - Земля, беру контроль.       - Фокстрот-Сиерра-триста-семь на старте.       Здесь, на полосе, перед безбрежьем нынче всем дано по их делам. Здесь вечно правы, кто сумел, кто уничтожил свой предел - кто из сомнений, страхов, дел к мечте добрался сам. И всё как будто не всерьёз, и небо - медный купорос...       Партнер-по-взлёту крепит трос, выравнивает крен.       Отмашка. Взгляд. Готов?       Давай.       Земля всегда доступный край - лишь небо нас приводит в рай без фальши и измен.       Щелчок лебёдки.       И на миг ты тьма и свет, ты тень и блик, расчёт и скорость, взлёт и вскрик - оставшийся собой. Ты, не способный быть вторым, кто вызвал небо для игры - ты, обменявший все дары на отблеск голубой. Внизу ждет серость - но пока по ветру вверх ведёт рука, и правда радостно-близка - как песня или стих. Внизу оставлены дела - но мир у левого крыла, и чётко в плоскости стекла сочится алый штрих.       Наклон направо - сорок пять.       Но небо сложно измерять, и обращают время вспять сигналы под ребром. И длится вечностью полёт, врезая миг в небесный лёд.       Но кто летает, тот поймёт.       - Фокстрот, даю добро.