***
Моё решение было такое по-детски самонадеянное. Это я не вытерплю. Я убрала лекарство, а теперь мне настолько больно, что я даже до регулятора не могу дотянуться, чтобы подать морфий в мой организм. Это самая настоящая агония. Внутри всё горело. Каждый вздох отдавался в лёгких, будто по ним проводили раскаленной кочергой, а нога зудела изнутри. Я сильно потела — это жар. Проведя слегка пальцами по простыне, я наткнулась на пульт, который дала мне медсестра. Не особо разбираясь, я просто начала нажимать на все кнопки, до которых дотягивалась. Когда мне полегчало, ко мне подошла пожилая дама в официальном костюме. От неё так и веяло чем-то муниципальным и правильным. Оказалось она из социальной службы. Врачи решили, что я ребёнок, сбежавший из дома или что-то вроде того. А ещё меня обрадовали тем, что о пулевых ранениях сообщают полицейским, и они уже едут сюда. Женщина задавала мне стандартные вопросы: имя, возраст, адрес. Ни на один из них правды она не услышала. Когда она спросила об обстоятельствах получения ранения, я сказала, что на меня напал грабитель, а сама тем временем продумывала план побега. Женщина ушла, оставив меня наедине со своими мыслями. Как скоро приедут полицейские и поймут, что я дала им выдуманные имя и адрес? И что будет, когда они начнут разбираться, а анализ пули, которую из меня извлекли, покажет, что это не карманный пистолетик, а крупнокалиберный пулемёт. Где вы видели грабителя, который будет угрожать тебе в тёмном переулке пулемётом весом больше его самого? Да с таким оружием банки в одиночку можно грабить, а не кошельки у девушек отбирать. Как бы там ни было, времени у меня оставалось не так уж и много. Каждая секунда на счету. В палату могут в любой момент зайти, и все планы полетят к чертям. Я старалась не нервничать и оценить обстановку. Выход один и это дверь в мою палату. В коридоре меня сразу заметят. Во-первых, я в больничной пижаме, а, во-вторых, передвигаюсь как горбун из Нотр-Дама. Закралась в моём мозгу одна идиотская идейка, и если я это сделаю, то буду гордиться собой целую неделю. Секунда и электроды были отсоединены, а иголка от капельницы лежала на полу. Я сползла с кровати (не без труда) и, ковыляя, подошла к окну, открыла жалюзи, посмотрела вниз и победно вскинула вверх кулак; вскоре опомнилась, поморщилась и тихо заскулила, как подбитое животное. Даже такое лёгкое и ненавязчивое движение отдавалось жгучей болью во всём теле. Причиной моей радости стало то, что моя палата была лишь на втором этаже и окна смотрели на сторону пустой парковки. Даже, если там есть камеры, я надеюсь на то, что смогу убежать. Или не смогу. Я рухнула на пол, по пути пытаясь уцепиться за подоконник — слишком долго стояла, выдохлась. Я безнадёжна. Видимо, моя судьба — это сесть в тюрьму за дачу ложных показаний. Или укрывательство преступников. Нет! Не хочу снова в клетку. Я два года сидела в ГИДРЕ и терпела. Два года! Семьсот тридцать дней, а это семнадцать тысяч пятьсот двадцать часов. А тут всего-то пять минут потерпеть, потом легче будет. Эта боль не так сильна, чтобы отказываться от свободы. Я глубоко вдохнула, попыталась отвлечься от боли и встала, слегка опираясь на стену, подошла к тумбе около моей кровати, порылась внутри и нашла заранее заготовленный шприц с анальгетиком, видимо, на экстренные случаи. Что ж, желание свалить отсюда будет экстренным случаем? Я задрала халат и одним движением вколола лекарство в бедро больной ноги. Отшвырнув шприц, я судорожно продолжила рыться в тумбочке и, ура! мне улыбнулась удача: я нашла ещё таблетки с обезболивающим. На прочтение инструкции времени нет, высыпала горсть таблеток на руку и незамедлительно отправила их в рот. Должно хватить, чтобы добраться до места назначения. Самой большой проблемой всё ещё была одежда, точнее её отсутствие. Думаю, от моего предыдущего одеяния мало что осталось: майка в дырках и крови. Я кинула взгляд на кресло и только сейчас заметила там что-то знакомое, подойдя ближе, я смогла различить штаны, в которых я и была, когда сбежала из Щ.И.Т.а. Они уцелели. Так мило, что врачи их сохранили. Как будто знали, что они понадобятся до выписки. Я, кривясь от боли и слегка задыхаясь, натянула на себя предмет одежды. А вот с верхом надо что-то делать, халат по-прежнему слишком заметен, да и обувь не помешала бы. Пока мозг лихорадочно соображал, я схватила упаковку с таблетками, которыми недавно наелась, и отсыпала половину в ладонь, а после запихнула их в карман штанов. Не гарантирую, что там чисто, но если совсем буду мучиться от боли, это не будет иметь значение. За этими мелкими манипуляциями ко мне пришла ещё одна идиотская идея. Так, на мусорку прежний план. У меня новый. Я кинулась к окну и распахнула его на полную, потом подошла к кровати и нажала на кнопку вызова медсестры, а сама шмыгнула ко входу и встала справа, в сторону открытия двери. Там дальше стена, так что если не оборачиваться, то меня и не видно. Дверь распахнулась и замерла в нескольких миллиметрах от моего лица, ещё бы чуть-чуть и ушла бы отсюда со сломанным носом. Я не видела, но поняла по звукам шагов, что женщина подошла к окну, по-моему, она ругнулась и быстро выбежала из палаты, так и не закрыв дверь. Я аккуратно осмотрела коридор, было пусто. Моя палата была угловой и находилась в самом конце пролёта. Я очень тихо выбралась, без обуви это было не особо сложно, и проскочила в соседнюю комнату. Видимо, как раз вовремя. В коридоре началось какое-то движение. Я прильнула к двери, пытаясь прислушаться, и только спустя несколько секунд до меня дошло, что в палате тоже кто-то есть. Конечно, там кто-то есть! Это ведь больница, дурья ты башка. Я медленно обернулась, в процессе подготавливая речь с извинениями или объяснениями, что я не извращенка, а просто прячусь от своего врача. — Простите, пожалуйста. Не хотела нарушить ваш покой, — сказала я мальчику в коме. Он не подал признаков жизни, по понятным причинам. Хотя, с моим везением, я бы не удивилась, если бы эта моя фраза «разбудила» бы его. Мальчику на вид было лет пятнадцать. Перестав разглядывать мальца, я кинулась к креслу напротив его кровати. Мне повезло, в него не стреляли и одежда и обувь целы. Кроссовки были мне даже большие, не удивительно, парень был коренастый, думаю, даже выше меня. Я не глядя надела его майку и мастерку, а потом подошла к зеркалу и у меня глаза на лоб полезли. На белой майке красовался ярко-зелёный принт с надписью «Я ЛЮБЛЮ БИБЕРА». — Серьёзно? — повернулась я к пациенту, разведя руками от недоумения. - Ох, сложно тебе будет. Если проснёшься, конечно. Благо хоть мастерка была простого чёрного цвета, которую я моментально застегнула, спрятав позорный рисунок. Я по привычке засунула руки в карманы и нащупала бумажку — десять баксов. — Спасибо, — я подняла купюру в знак признательности, — я верну. Если выживу. Думаю, меня всё ещё ищут. Я пустила их по ложному следу, выход через окно больше не актуален, поэтому парадный. Почему бы и нет.3 месяца спустя
— Последний раунд! Именно он определит чемпиона сегодняшнего вечера! Вы хотите узнать кто это? Да! Вы хотите срубить бабла? Конечно, хотите! Голос ведущего утонул в криках толпы. Они были как животные, намного хуже тех, кто выходил на ринг. Зрители были жадны на зрелища и наживу. Они делают ставки. Кто-то по мелочи и им главное увидеть кровь и жестокость, а кто-то получает на этих боях неплохие деньги, как тот, на кого я работаю. Мне он платит не много, а сам имеет миллионы. Во многом это моя заслуга, но и подпольной деятельности у него хватает. Ведущий всё ещё развлекал толпу. Я сосредоточилась, закрыла глаза и… «Удар правой, пригнуться, ногой, снова ногой и контрольный…». Его план был жалкий. На что он рассчитывал? Я бы сделала его даже без способностей. Слишком самонадеян, действовать будет открыто. Думает, что я всего лишь девчонка и не смогу его вырубить. Это самое большое заблуждение в его жизни. А, ну ещё девушка. Девушка изменяет ему с его братом. Классика. Она где-то в помещении. Случайно «зацепила» её образы. От лишней информации никуда не деться. Надо не забыть поработать с точностью силы. Немного всё ещё разбрасывается. Я ничего не слышала. Полностью здесь и сейчас и готова как никогда.***
Я зашла в ванную, включила душ. Редко вода была сразу нужной температуры, приходиться ждать. Вернулась в гостиную, кинула рюкзак с одеждой на диван, сама упала рядом. Это была моя квартира. Маленькая, но моё личное пространство. Главное, что кровать, а не бетон, и решёток на окнах нет. Кларк предлагал мне больше денег, говорил, что для его лучшего бойца ему ничего не жалко, но я всегда отказывалась. Мне достаточно, если хватает на квартплату, еду и всякие жизненно необходимые мелочи. Я достала из рюкзака майку: она пропиталась кровью — не моей. Можно выкинуть, не думаю, что отстирается. Я откинула её куда подальше и пошла в ванную. Проверила насколько вода тёплая — не особо, но мне плевать. Я, не раздеваясь, зашла в душевую кабину и села на пол. Вода неровными потоками била по лицу и стекала за шиворот. Я промокла до нитки. Сложила руки на груди в надежде чуть-чуть согреться — не помогло. Я слегка билась затылком о стену кабинки: меня колотило и это было не от холода.***
Мужчина не спеша зашёл в комнату и кинул пачку денег на стол. Этот жест был настолько небрежен и полностью выдавал характер хозяина этой шикарной квартиры. — А тут не плохо. Он подскочил так сильно, что, кажется, что-то себе вывихнул. Кларк был высоким, темноволосым и довольно-таки симпатичным, жаль душа с гнильцой попалась. — Что за..? — Не так, как я представляла. Я думала, тут будут ковры из тигра или оригиналы картин Сальвадора Дали… — Ты с ума сошла. Дженкинс, с тобой всё в порядке? — нарочито заботливо поинтересовался мой начальник, будто его это интересует. Ему лишь главное, чтобы я кулаками могла махать в следующем бою. Жаль его расстраивать, но следующего боя не будет. — Знаешь, воры — это самый противный вид преступников. Лучше уж убийцы и маньяки, ими хотя бы не движет чувство наживы. — Ты что пьяна? И как ты попала в мой дом. Тут ведь… — Сигнализация? Да, знаю. Я ввела код деактивации. — Откуда ты его знаешь? — вот то, что я хотела увидеть. Он испугался, в замешательстве, не понимает, что происходит. — Ты сам мне сказал, — и это правда. — Что ты несёшь? А. Я знаю, в чём дело. Хочешь прибавки? Не вопрос, всё устрою. — Кларк. Почему ты считаешь, что деньги могут всё решить? Почему ты думаешь, что все такие же алчные, как и ты? Не хорошо воровать. А воровать у «Гидры» и вовсе глупо, — когда я произнесла название организации, Кларка слегка затрясло. Он чувствует свою вину и знает, что ему не сбежать. Это было лишь временное убежище. — А, если и воруешь, убедись, что замёл все следы. Ты думал, сбежишь, и они не поймут в чём дело? — Они ничего не докажут. Я засмеялась. Громко и наигранно, но это произвело нужный эффект. — А с каких пор «Гидре» нужна справедливость? Ты точно на ту организацию работал? Тут как бы не Диснейленд, если ты не заметил. — И что теперь. Убьёшь меня? — Нет. Вот такого ты обо мне мнения? Как мелочно. Я таким не занимаюсь. Где деньги, Кларк? — Я не скажу ничего. Можете убить, но деньги я не отдам. — А ты уже всё сказал. А теперь, — я подошла ближе к своему уже бывшему начальнику и направила свою силу прямо на него, — даже не смей думать о номере лицевого счёта и названии банка. Ответ пришёл сам собой, и я продолжила бессмысленный диалог: — Гавайи. Хороший выбор. Спасибо, Кларк. С тобой приятно иметь дело. Я развернулась в сторону лестницы и почти у входа решила кинуть ему мнимую надежду на спасение. — Можешь попытаться сбежать из страны, но не думаю, что это тебе поможет. Хайль «Гидра», Кларк.Сейчас
Когда я шла по мощённой дорожке к калитке, ноги у меня подкашивались, а при дыхании были слышны хрипы. С каждым новым вдохом боль усиливалась и распространялась по всему телу. Я открыла калитку и в наглую пошла по слишком зелёному и идеальному газону. Передо мной был двухэтажный бежевый дом с панорамными окнами, украшенными причудливым декоративным узором. На втором этаже красовался балкон, который занимал чуть ли не пол стены. Перед входом была округлая терраса. Этот дом был так же идеален, как и этот чёртов газон, который я намерена хоть слегка, но подпортить. Я поднялась по ступенькам на террасу и оттуда прямо к двери. Осталось самое сложное. Я позвонила. Может излишнее настойчиво. Но боль мешала думать, ещё чуть-чуть и я начну колотить кулаками в этот идеальный кусок дерева. Но не пришлось. Дверь открыла женщина, которая уже собиралась наигранно улыбнуться нежданным гостям, но, взглянув на меня, так и не сказала ни слова. Поражённая, она ещё пару секунд сверлила меня взглядом. Да, видок у меня тот ещё. — Контесса! Кто там? — раздался мужской голос из дома, — Контесса! — голос приближался и становился всё более настойчивее. Вскоре к изумлённой женщине присоединился её не менее изумлённый муж. И теперь они не отрывали от меня взгляда, поэтому я решила взять инициативу в свои руки. — Ну, здравствуйте. Мам. Пап. Давно не виделись.