«Книга Всезнания»

Хранители ждали босса в том самом зале для боулинга, где еще днем Тсуну напугал юный иллюзионист. Они негромко обсуждали случившееся и перемену в Саваде, размышляли о том, почему Тсуна смог без зажжения Пламени Предсмертной Воли стать таким, каким обычно становился лишь в бою, а Хром стояла в углу, поджимая губы и бегая взглядом по грязному бетонному полу. Она знала, что Мукуро был практически без сил, и боялась. Боялась, что тот не сумеет удержать маску превосходства, а затем будет ненавидеть себя за это… еще больше, чем обычно. Ведь Рокудо Мукуро ненавидел всех людей, включая и самого себя. Тсуна пробежал мимо зала, но затормозил, краем глаза заметив в комнате друзей, и помчался к ним. Вот только первым делом он подошел не к одноклассникам, а к Хром — к девушке, тут же с надеждой и опасением посмотревшей на босса и подавшейся вперед, но не решившейся задать вопрос. Она была слишком скромной. И слишком внимательной к чужим чувствам. — Хром-тян, я это… — запыхавшийся от долгого бега парень глубоко вздохнул, выдохнул, оперся ладонями о колени, согнувшись в три погибели, и, наконец, тихо попросил: — Мукуро остался в той комнате, можешь о нем позаботиться? Думаю, у него совсем сил не осталось, он даже стоял еле-еле… Я волнуюсь, но мою помощь он не примет, так что позаботься о нем, ладно? — Конечно! — тут же среагировала иллюзионистка и сделала шаг к двери, но всё же заставила себя вернуться и поклониться Саваде: — Спасибо, босс. — Да не за что, пусть в себя приходит. Можно мы тут немного поговорим, а потом уже пойдем по домам? — Конечно, — еще один поклон, и Докуро со всех ног кинулась к человеку, которого ценила больше всего в этой жизни. К человеку, которого любила несмотря ни на что. И который продолжал день за днем отталкивать ее. — Джудайме, что произошло? — осторожно спросил Гокудера, глядя на разминающего шею босса подозрительным взглядом. — Почему Вы так… изменились? — В смысле? — опешил Тсуна. И удивленно воззрился на друзей. Пальцы с обгрызенными, немного грязными ногтями замерли на смуглой шее. — Вы обычно таким решительным становитесь только перед боем, — осторожно уточнил Хаято, а мгновенно просочившийся сквозь потолок дух, напугавший Саваду до слегка истерического возгласа «хиии», игнорируя всполошившихся Хранителей, чуть возмущенно ответил подрывнику, который не мог его услышать: — А вот это уже оскорбление. Герр Савада всегда один и тот же, просто Пламя работает для него «сигналом» к тому, что можно прекратить во всем сомневаться. Это всего лишь символ, который он использует как оправдание для самого себя, символ, который он подсознательно создал и использует, если выхода нет и надо принимать серьезное решение. Так к чему говорить, что он меняется? Тсуна, успокаивавший друзей, переполошившихся из-за его испуга, замер, а затем удивленно спросил: — Ты так думаешь? — Нет, дон Савада, я это знаю, — снисходительным тоном ответил дух, многозначительно посмотрев на Хозяина. Тот смутился, почесал кончик носа, и в ответ на расспросы друзей передал им слова Стража. Обсуждение этого вопроса затянулось ненадолго: все, кроме Тсуны, по здравом размышлении с такой трактовкой согласились, ведь раздвоением личности Тсунаёши не страдал, а Пламя само по себе вызвать перемены в характере не могло. И из этого напрашивался единственно возможный вывод: Тсуна просто не осознавал, какая сила духа скрыта в нем, предпочитая прятаться за навязанной ему обществом маской «бесполезного тунца». Он всегда был «маменькиным сынком» и предпочитал убегать от проблем, а не ввязываться в них, и люди, даже не попытавшись узнать его получше, повесили ярлык. Ведь раздавать клички куда веселее, чем планомерно пытаться узнать, каков человек на самом деле. И получивший прозвище «бесполезный Тсуна» парень действительно поверил, что был бесполезным. Ведь не зря существует поговорка: «Говори человеку, что он свинья, и он захрюкает». И с каждым годом в Саваде оставалось всё меньше уверенности в себе и всё реже он задумывался о том, правду ли говорят окружающие: он просто поверил в собственную никчемность. И не желал признавать, что где-то в глубине души способен на Поступок — на жертву ради друзей, на принятие сложного и важного решения, на претворение в жизнь собственной мечты… И лишь Пламя от пули Реборна смогло пробудить инстинкты, которые Савада в себе задавил. А когда пули стали не нужны, и Тсуна научился сам, осознанно зажигать Пламя Предсмертной Воли, он решил, что характер менялся из-за огня, загоравшегося на лбу. Но огонь был лишь спусковым механизмом, говорившим подсознанию, что теперь можно поступать так, как поступал после выстрелов аркобалено — решительно. И Савада принимал сложные решения, не оглядываясь ни на что, но наивно верил, что такую способность ему дает Пламя. И не хотел понимать, что на самом деле оно лишь дарило ему иллюзию оправдания — объяснение слишком решительного поведения «бесполезного тунца», не более того. Ведь оставаться маменькиным сынком Тсуне всё же было крайне удобно, и менять что-либо он не хотел. А потому не признавал очевидное. А вот друзья, всегда знавшие, что Савада не так прост, как кажется, но привыкшие к изменениям по сигналу Пламени, сначала растерялись, но затем поняли, о чем говорил призрак, и попытались донести истину до Савады. Вот только потерпели сокрушительное поражение, ведь верить в собственные силы Тсуна отчаянно не желал. А потому Гокудера предложил вернуться к главной повестке дня — обсуждению Книги, ведь он отлично понимал, что переубедить босса в вопросе его «бесполезности» практически нереально. В итоге Тсуна задал Стражу вопросы, которые Хранители обсуждали вместе с Мукуро как вторую часть проверки. И Вольфрам поведал о сути Книги Всезнания, правилах ее использования и предназначении Стражи. Вот только новой информации парни получили крайне мало, и основные пункты были известны Саваде с самого начала. Книга не могла солгать Хозяину, если он делал запрос. Она могла передавать информацию лишь через Стражей и только тогда, когда Хозяин говорил «пароль», либо сами Стражи могли поделиться знаниями, но лишь в том случае, когда их желание открыть правду перевешивало желание Тсуны ее узнать. Стража могла давать советы по своей воле, но знаниями они не являлись, да и солгать, если не был сделан запрос, они тоже могли. А еще рядом с Хозяином мог находиться лишь один призрак, остальные обязаны были дожидаться в Книге, пока Хозяин не призовет их, либо пока дух, находившийся в мире живых, сам не пожелал бы вернуться в подпространство. Гокудеру крайне заинтересовала сама суть Книги, и что она из себя представляла, однако ответ мало что прояснил. «У Книги нет физического тела, она — мир бесконечных знаний, их хранилище. Суть ее — астральный план, мир, в который стекаются знания всех иных миров. Это бескрайний поток информации, разобраться в которой может только Стража, призванная служить лишь Книге. И даже создатель ее, демон Бельфегор, не может повлиять на духов, оберегающих его творение». Представить себе мир, состоящий из потоков информации, оказалось слишком тяжело, и все, кроме Гокудеры, бросили бесплодные попытки это сделать, а вот подрывник нарисовал себе картину бескрайнего космоса, вместо звезд в котором существовали бы крупицы знаний, на что Вольфрам лишь тихо рассмеялся и покачал головой. Но описывать мир Книги не стал, ведь эти знания всё же были излишни для простых смертных. Да и Хозяин не сделал подобный запрос. Наконец, Хаято спросил, как Тсуне избежать Ада, и возможно ли это, на что Фукс, получивший запрос и не способный солгать, дал ответ: — Избежать вечных мучений в Аду возможно. Однако за всё время существования Книги лишь немногие смогли не встать на путь грехопадения. Большая часть Хозяев либо развязывала войны и погружала мир в хаос, либо предавалась порокам и проводила дни в праздности, взращивая в себе грехи лени, алчности и чревоугодия. Остановить же самого себя от становления на путь греха слишком сложно, ведь познав силу знаний, человек начинает подвергаться постоянному искушению. И лишь самые стойкие могут отринуть собственные желания, признав, что они ничтожны. Потому, став настоящим Хозяином Книги, признавшим себя владельцем бесконечного знания, человек попадает на распутье. Пойти дорогой зла, признав злом и самого себя, или встать на путь добра, отринув зло. Но об этом я тебе уже говорил, герр Савада. — Но можно ли не встать на путь грехопадения, используя знания Книги? Мне нужно это знание, Вольф. — Вполне. Вопрос лишь в том, как использовать их. Ведь само знание не несет угрозы, угрозу в себе несет разум человека, им обладающего, его желания и стремления. Однако чем больше знаний, тем больше искушений, и тем сложнее с ними бороться. А потому лишь немногие сумели найти в себе силы сопротивляться собственным желаниям. И снова ничего конкретного, и снова одни вопросы. А точного рецепта того, как избежать наказания, не существовало. Фукс смотрел на детей, бурно обсуждавших демонический фолиант, и думал, что они слишком многого не понимают, хотя имеют немало знаний, ведь знание не дает гарантию его понимания. И обладая информацией о том, что такое карма и причинно-следственная связь между поступками и их последствиями, эти дети не понимали, что уже ступили на путь, ведущий в пропасть. Книга Всезнания — демонический артефакт, созданный для причинения людям страданий. И использовать его без последствий для кармы невозможно. Ведь набрать в поисковике слово «Ад» и получить безвредную информацию вполне возможно, а вот задать вопрос о том, что из себя представляет Ад, демоническому фолианту и остаться чистым, невинным, светлым человеком, нереально. Потому что знания Хозяин просит у артефакта, созданного врагами всего живого. И от этого его карма становится всё темнее и темнее — ведь он сознательно просит помощи у зла. Но как же хочется верить, что владеешь всего лишь книжкой! Как же хочется думать, что не имеет значения, кто ее создатель! Как же хочется надеяться, что не все поступки влекут за собой кару! Но Рокудо Мукуро был прав: всегда приходится платить, за всё. Вопрос лишь в том, какова будет эта плата. Однако наивные дети, не понимавшие законов причины и следствия, всё еще верили в чудо. И потому не задавали самый главный вопрос. «Чем грозит использование Книги Всезнания, и что оно принесет?» Ведь Ад — наказание за грехопадение, но никак не за использование демонического артефакта… Сумерки сгущались, ночь вступала в свои права, укутывая город плотными портьерами светонепроницаемой мглы. Просачиваясь в окна полуразрушенного здания, она изгоняла из растрескавшихся кирпичей остатки тепла и заселяла в них сырость, холод и безысходность. Деревья шумели, вторя перешептыванию ветра и рассказывая его истории всему вокруг. И только звезды безучастно смотрели на искусственные огни ночного города, безуспешно пытавшиеся стать ярче обитателей небес. Ведь вечности не было дела до желаний тех, кто существовал лишь миг. Наконец, Гокудера задал последний, но самый важный для Тсуны вопрос, который тот не задавал раньше Книге сам лишь по одной причине: он верил Стражам, которые утверждали, что разорвать договор с Книгой Савада не сможет. — Как расторгнуть договор с Книгой, и возможно ли это? Кто способен его прервать, и что для этого нужно сделать? Вот только оказалось, что Стража Саваде не солгала. — Хозяин не способен расторгнуть договор с Книгой Всезнания, равно как никто не может ему в этом помочь. Лишь Страж может разорвать контракт в некой крайней ситуации, однако за это Бельфегор назначил слишком страшное наказание — вечные муки в глубинах Ада без возможности реинкарнации. — Но разве Стражи не навсегда привязаны к Книге? — опешил Тсуна, удивленно глядя на Фукса. Всё это время он думал, что Книга и Стража неразрывно связаны, однако упустил из виду тот факт, что Книга существует гораздо дольше, чем какие-то триста лет, что в ней была заточена Лия — Первый Страж, дольше всех оберегавший демонический фолиант. Барон рассмеялся, но ответить не смог и потому лишь развел руками, а получив запрос, сделанный по всей форме, наконец пролил свет на этот немаловажный факт. — Книга существует много тысячелетий, и Стража периодически меняется. Заключение в ней — наше наказание за грехи, и через некоторый промежуток времени новый дух сменяет на посту старого. — Но разве это похоже на Ад? — перебил немца Хозяин. — Ведь вас не пытают, как в Преисподней, вы просто призраки… — Ты так думаешь? — спокойно ответил Фукс и безразлично улыбнулся. — Страж — это душа, запертая в мире Книги Всезнания, и оттого неспособная контактировать ни с чем в иных мирах, кроме Хозяина, связанного с измерением Книги контрактом. Не призрак и не дух, а именно душа, не имеющая формы, однако, благодаря магии Ваал-фегора, получившая таковую. Она застыла, словно слепок с самого тяжелого момента перед смертью, и постоянно испытывает ярчайшее ощущение, что пережило тело перед тем, как стать безжизненной оболочкой. Для Лии это — голод, для Бекки — боль, для меня — удушье. Однако я, осознав, что астральное тело не нуждается в кислороде для дыхания, смог научиться говорить, даже ощущая постоянное удушье, а Лия сумела перебороть себя и через пару месяцев пребывания в Книге перестала пытаться откусить кусок от самой себя, как пыталась сделать, когда мыши покинули катакомбы. Так что наша плата не похожа на Ад формой пыток, однако это не значит, что их нет вовсе. Фукс усмехнулся и поправил шейный платок, а Тсуна сглотнул. Под пристальным, цепким взглядом духа ему было крайне неуютно, но отчего-то ему казалось, что отвести глаза — значит проявить неуважение к тому, кто так спокойно говорил о непрерывных мучениях в течение долгих столетий. «Бедная Лия… и Ребекка… а Вольф? Каково это, быть неспособным сделать вдох? Это же ужасно… За что же их так?..» — За грехи, — рассмеялся Вольфрам и вздохнул. — За всё приходится платить, Савада-сан, карму приходится искупать. И потому чем больше на человеке вины, тем страшнее его наказание. «Но ведь Лия не совершала ничего такого! Ее же просто убили ни за что!» — гнев тонкой ядовитой змейкой скользнул по сердцу слишком отзывчивого будущего босса мафии. — У каждого человека на душе есть грехи. Даже если он не был причиной геноцида целого народа, даже если он не грабил богачей на дорогах, даже если он не предавал всех вокруг ради собственной выгоды. Вина может быть разной. И даже чревоугодие или лень способны низвергнуть душу в Преисподнюю. А потому даже, казалось бы, добрый человек может оказаться на сковороде чертей, если его душа будет запятнана. — Это… несправедливо, — прошептал Тсуна, но Вольф покачал головой и тихо ответил: — Отнюдь. Нести ответственность за свои поступки и быть наказанным за ошибки — это правильно. Иначе на земле на самом деле воцарился бы Ад. Ведь грех стал бы нормой, и люди не боялись бы ему предаться. Правильные слова и ни капли сожаления в голосе. Только тоска в глазах цвета летнего неба. И Тсуна понял, что Фукс сожалел не о наказании, а о том, что совершил непоправимое еще при жизни. А еще он понял, что барон не желал воцарения Ада на Земле. И у него с сердца упал камень, появившийся там всего лишь полдня назад, а уважение к призраку мгновенно возросло, ведь винить себя, а не окружающих в собственных бедах способен далеко не каждый. И на этот раз интуиция не подвела Тсуну, а точнее, была истолкована верно. Ведь Вольфрам Фукс на самом деле винил в своем положении лишь самого себя, и цель существования Книги не поддерживал. Он ненавидел этот фолиант. И всё же еще больше он ненавидел людей… ведь их он вдобавок ко всему еще и презирал. Рассказав друзьям всё, что узнал о единственном возможном спасении от договора с Книгой, Тсуна был вынужден задать еще пару уточняющих вопросов из серии «что же нужно сделать, чтобы Страж разорвал договор», однако четкого ответа Книга не дала, ведь будущее предсказывать она не могла, а накопленные ею знания говорили о том, что прежде Стража никогда не разрывала контракт, поскольку ради спасения чужого человека ни один дух не стал бы обрекать себя на вечные мучения. И Хранители Вонголы поняли, что избавить босса от связи с демоническим артефактом им не удастся, ведь как бы парни не злились и не расстраивались, просить Стражу о помощи никто из них не решился. Оставалось лишь смириться с положением дел и бросить все силы на спасение души друга, а ради этого парни были готовы на многое. И Тсуна понял, что, что бы ни произошло, в одиночестве он не останется и если оступится, друзья помогут ему вернуться на верную дорогу. А потому он поверил, что справится, и сказал себе, что приложит для этого все силы. Только вот победить самого себя намного сложнее, чем победить врага, несущего угрозу тебе и твоим близким. Решив, что стоит использовать знания Книги лишь во благо и только когда в них возникнет срочная необходимость, Хранители отправились по домам. Они поверили, что демонический фолиант на самом деле знает абсолютно всё, как поверили и в то, что смогут избежать наказания. А еще они уверились в том, что не стоит полностью доверять Страже и лучше советоваться друг с другом, прежде чем следовать советам призраков, из-за чего Савада слегка стушевался, но дух успокоил его словами о том, что подобные мелочи его не трогают, ведь он прекрасно знает, что Савада ему доверяет. Неспешно шагая по широким улицам, залитым искусственным желтым светом фальшивок-фонарей, парни обсуждали план Стража по отвлечению Реборна, подробно им изложенный еще по дороге в город. И почти все пункты вызвали одобрение Хранителей, кроме, разве что, излишне опасных и рискованных, на их взгляд, идей, которые могли таить в себе угрозу здоровью аркобалено. Впрочем, Фукс не сказал, что в случае, если его план провалится, он просто уничтожит помеху, а потому стал чуть ли не героем для наивных подростков, отчаянно желавших верить в чудо и в то, что даже зло может на самом деле оказаться добром. Он даже завел с Гокудерой диалог о том, что важнее, стратегия или тактика, но Тсуне быстро надоело быть суфлером в таких переговорах, и он пожаловался на жизнь, сказав, что почти ничего не понял, а не понимать, о чем говорят его друзья, скучно. На это был дан ответ призрака: «Что же тебе мешает нас понять?» Тсуна стушевался, осознав, что выполнить поставленную перед собой в Кокуё-Ленд задачу — понять друзей — будет не так уж просто, если он не может понять даже их разговоров. И это породило внутреннюю дилемму, терзавшую Тсуну всю дорогу домой. Однако в который раз заняться самобичеванием Саваде не удалось: друзья распрощались с ним, напомнив, что он не должен дома говорить со Стражем, поскольку Реборн расставил камеры, и покинули его, а Фукс озадачил парня еще одним вопросом. «Отвлечь Реборна по моему плану будет не так уж сложно. Однако неужели придумывать планы менее интересно, чем следовать по дороге, проложенной за тебя кем-то иным?» И Тсуна отправился в свою комнату, размышляя о том, смог бы он придумать хороший план, если бы был собой «из десятилетнего будущего», тем самым Савадой Тсунаёши, о котором слышал, путешествуя во времени. Ложась спать, Вонгола Дечимо подумал, что тот Савада смог бы придумать отличный план, но призрак вдруг прошептал: — Только вот вопрос, неужто вы — два разных человека? Или ты просто взялся за ум, и потому в будущем смог стать человеком, способным решить любую проблему? Савада, укутанный в одеяло до самого носа, распахнул глаза, но тут же их закрыл и подумал, что вести диалоги под прицелом камер не стоит. Однако слова Стража осели в его голове сетью нестройных, сбивчивых мыслей, приведших к неутешительному выводу, который парень сделал перед тем, как провалиться в сон. «Наверное, я всё же должен всерьез взяться за учебу. Тогда и с Гокудерой смогу нормально говорить, и с Мукуро, и похожим на себя из будущего стану. Но как же лень… а ведь лень — это то, что меня во всю эту ситуацию впутало. Может, и правда надо переставать лениться? Ведь иначе я точно не смогу избежать наказания…» «Верная мысль», — сказала бы Лия, но она не могла вернуться. А Фукс промолчал, не желая будить Хозяина под прицелом камер и давая возможность Тсуне самому сделать выбор, ведь за этот день он и так многого достиг, а давить на Хозяина еще сильнее было бы излишне, поскольку у того должна была оставаться иллюзия свободы выбора, он должен был верить, что «берется за ум» по собственной воле. Иначе изменения не были бы естественны — они показались бы навязанными и были отторгнуты. А этого Страж никак не хотел, ведь его цель начала неспешно претворяться в жизнь, и терять прогресс из-за желания достичь ее в кратчайшие сроки было слишком опрометчиво. А Вольфрам Фукс опрометчивых поступков не совершал уже более двухсот лет.

***

Утро началось для Савады как обычно: с побудки за пять минут до звонка будильника. Однако если обычно он подскакивал на кровати от прикосновения призрака и, сообразив, что произошло, приветствовал Вольфа, а затем смачно зевал и начинал мысленно жаловаться на несправедливость бытия, заставляющую людей ходить в школу в такую рань, на этот раз всё было несколько иначе. Страж коснулся ледяной ладонью лба Савады, тот подпрыгнул на кровати, как ужаленный, однако, сообразив, что происходит, вспомнил также и вчерашний план, а потому заозирался по сторонам, потер лоб, заглянул под кровать и за окно, поморщился, едва слышно проворчал: «И так каждый раз», — и, надувшись, начал собираться в школу. Конечно, привычного ворчания о безжалостности учителей никто не отменял, но на этот раз Тсуне никто не ответил, и от этого он вдруг почувствовал себя немного одиноко. Да и призрак, обычно находившийся рядом с Хозяином, покинул комнату, чтобы не привлекать его взгляд, а потому Тсуна отчетливо ощущал, что чего-то не хватает. Или кого-то. Ведь привыкнув к постоянному присутствию Стража, без него Савада начинал испытывать почти физический дискомфорт — словно его лишили бронежилета, отправив в горячую точку… А в это время Реборн, наблюдавший за подопечным через камеры слежения, сделал пометку в блокноте. Тайна номер один была раскрыта: Тсуна вставал до звонка будильника благодаря «феномену», будившему его, причем из поведения парня Реборн вынес предположительный вердикт о том, что аномалию Савада не видел, хотя это нуждалось в более весомом подтверждении, нежели его ворчание. Не дождавшись аркобалено и немало подивившись его отсутствию, Тсуна отправился в ванну, по дороге столкнувшись с мчавшимися на полной скорости И-пин и Ламбо. Дети чуть не сбили незадачливого босса с ног, на что тот лишь тяжело вздохнул, закатил глаза и продолжил свой путь, а Реборн сделал вывод, что о мелких неприятностях Тсуну предупреждают не всегда. И в этом он оказался прав. Ванная комната встретила хозяина приглушенным матовым светом, бросавшим смазанные блики на бежевый кафель, отсутствием камер и немного скрипучей дверью. Привычное звуковое сопровождение, прежде не вызывавшее в Тсуне никаких эмоций, сейчас отчего-то заставило его подумать: «А ведь раньше дверь тоже скрипела. Но когда приезжал отец, переставала. А потом снова начинала. Что он с ней делал? И почему его опять так долго не было?» Тяжело вздохнув, Тсуна подошел к раковине и взглянул на собственное отражение. Каштановые волосы, обычно торчавшие в разные стороны, но расчесанные, сейчас были жутко спутаны и липли ко лбу темной паутинкой. Большие наивные глаза были полны тоски и скорби, и отражавшийся в них свет неярких ламп оставлял на радужке цвета молочного шоколада золотистые блики. Губы, немного потрескавшиеся, после сна оказались «украшены» засохшей слюной, стянувшей кожу, а мешки под глазами красноречиво говорили о том, что их обладатель в который раз подряд не выспался. — Хаааа, на такое чучело Киоко-чан точно внимания не обратит, — с тяжким вздохом прошептал Савада, которому вчера было строго-настрого наказано вести себя как обычно и не думать о камерах, если речь не идет об общении со Стражей. Наказ, кстати, дал Гокудера, и потому Тсуна не смог возразить, ведь ему ой как не хотелось показывать Реборну свои слабые стороны, но еще меньше хотелось упоминать об их наличии перед друзьями. И Фуксу это было только на руку. Реборн фыркнул, вращая в ладонях пузатую кружку с чаем. Сидя за детским письменным столом, он вглядывался в экран монитора, игнорируя стоявшую рядом тарелку с такояки, и всеми силами старался обнаружить в поведении подопечного отклонения, намекавшие на его связь с потусторонними существами. Но таковых пока видно не было, и это несколько злило солнечного аркобалено. Впрочем, спешить ему было некуда, и наблюдение, которое обязан уметь вести любой уважающий себя киллер, давалось Реборну легко. Вот только результат его пока не радовал… Наконец Тсуна, позавтракавший в компании детей, матери и спустившегося-таки на кухню аркобалено, убежал в школу, и киллер хотел было двинуться за ним, как вдруг ему позвонили. Механик Вонголы сообщил, что за ночь сумел создать приборы, способные уловить присутствие потустороннего существа, и потому Реборн отправился на встречу с Джованни, а не следом за своим учеником. Осеннее солнце лениво и неохотно пыталось разогнать утреннюю прохладу. Коты зевали, распластавшись по невысоким бетонным заборам, отгораживавшим двухэтажные частные дома от нешироких улиц. Погасшие фонари грустили, замерев в анабиозе до вечера, когда мощный электрический заряд раскалит докрасна проволоку в лампах и заставит тьму немного отступить. Деревья перешептывались с еще не пожелтевшей, но уже чахлой, умирающей травой, а облака лениво плыли по тусклому небу, потерявшему свою синеву и окрасившемуся в блеклый серо-голубой оттенок. Город просыпался, люди начинали заполнять артерии-улицы, нехотя покидая теплые дома и выбираясь на свежий, прохладный воздух. Автомобили, покидая спальные районы частных домов, вливались в бурный поток сородичей, загрязнявших воздух в центре Намимори. И ветер разносил выхлопные газы по округе, старательно награждая легкие людей ядовитыми химикатами, что выплевывали в атмосферу двигатели, призванные облегчить человеку жизнь. Причины влекли за собой следствия, в больнице медленно умирали раковые больные, в роддоме получали первые дозы воздушного яда младенцы, а жизнь мчалась вперед, не желая притормозить и оглянуться на прошлое. Ведь за ее спиной оставались лишь могилы и растворявшиеся в небытии, забытые всеми воспоминания. Колесо Сансары продолжало свой бесконечный бег. Тсуна, получивший разрешение от Стража на диалог ввиду спешного отбытия Реборна за техническими новинками, мысленно жаловался на то, что Реборн так прознает все его тайны, не связанные с Книгой. А Фукс размышлял о том, что Тсуна опять «свернул не туда» и мыслит в неверном направлении. И потому Страж, сильнее всего на свете желавший добиться собственной цели, вдруг озадачил Саваду словами: — Твоя «Правая рука» тебя сегодня не провожает в школу, герр Савада. Странно, не так ли? Тсуна растерялся, но пока его не захватило желание разузнать подробности, Страж пояснил: — Он проспал, поскольку до пяти утра пытался отыскать информацию о демонических артефактах. И сейчас у него, кстати, довольно сильно болит голова. А учиться с больной головой несколько неприятно. Савада стушевался. Мысли его тут же потекли в верном направлении, и Страж довольно улыбнулся. Манипулировать совестливыми людьми было проще всего тем, кто знал их болевые точки. А Тсуна, решив всё же выполнить принятое прошлым вечером решение, уныло подумал: «Вольф, а как можно стать умным, если ты дурак?» — «Учиться, учиться и еще раз учиться!» — изрек немец со странным акцентом и добавил нормальным тоном: — К тому же, знания — это еще не всё. Нужно уметь их правильно применять. «И как этому научиться?» — Исключительно практикой, методом проб и ошибок. Помнишь, мы с мсье Гокудерой вчера обсуждали понятия стратегии и тактики? Это — основа основ. Человек, обладающий развитым логическим мышлением, умеет анализировать и создавать планы, которые помогают ему побеждать. Имея же лишь знания, но не умея логически мыслить, человек не сможет найти оптимальное решение проблемы. «А логику развить можно?» — Конечно. Но для этого надо перебороть лень. Сумеешь справиться со смертным грехом — я помогу тебе научиться логически мыслить. Всё в твоих руках. «А как ты мне поможешь?» — насторожился Тсуна и покосился на призрака, но тут же поправил на плече сумку и сделал вид, что рассматривает пейзаж. Слишком много подростков спешило в школу, чтобы давать им лишний повод для пересудов странным поведением… — Элементарно. Логические игры, рассказы о мудрецах, нашедших выход из, казалось бы, безвыходной ситуации, и практические задания. Не более того, — барон рассмеялся, поправил манжеты камзола, смахнул с воротника несуществующую пылинку и добавил: — Не волнуйся, мы не нарушим наказ Гокудеры-нии. Если хочешь, можем первые занятия провести в его присутствии. «Воздержусь», — поморщился Тсуна, подумав, что тогда ему придется работать суфлером, а не постигать таинства построения хитроумных планов. — Тогда вот тебе первое задание, — не стал терять времени Фукс, ускоряя шаг и обгоняя Хозяина. — Попробуй рассказать мне, что ты можешь сделать для Хранителя Тумана и его помощников. Ведь вчера тебя сильно расстроил их плачевный быт, однако ты не смог найти решение проблемы. Попробуй забыть о собственных размышлениях на этот счет и найди выход из ситуации иным способом. «Каким?» — опешил Тсуна и замер на середине дороги, но тут же взял себя в руки и присел на корточки, сделав вид, что проверяет шнурок. Таким нехитрым приемам отвлечения внимания он научился всего за два месяца обладания Книгой и постоянных попыток скрыть ее существование, а потому сейчас выполнял эти действия практически на автомате. — А очень простым. Забудь, что ты Савада Тсунаёши. Забудь, что с Рокудо Мукуро у тебя натянутые отношения. Есть проблема: Кокуё-Ленд непригоден для жилья, однако там живут люди, включая больного Хранителя Тумана. Есть тот, кто должен решить эту проблему: Хранитель Неба, который взял на себя обязательство заботиться обо всех своих Хранителях и друзьях. Как простой ученик старшей школы ты проблему решить не сможешь — это факт, ведь Мукуро не станет тебя слушать и от переезда откажется. А дальше думай сам. «Хочешь сказать, что я должен действовать как босс Вонголы? — приуныл Тсуна и нехотя снова поплелся по пыльной широкой дороге к школе. — Мне ему что, приказать переехать? Да он ни в жизнь не согласится!» — Ты не пытаешься думать, ты пытаешься угадать, на что я намекал, — покачал головой немец и пожал плечами. — А я ведь намеков не делал. Вообще. Просто попросил тебя подумать, как ты можешь помочь друзьям, исходя из поставленной задачи. «А я смогу?..» — Не сможешь — банда Кокуё продолжит мерзнуть, только и всего, — безразлично ответил Фукс, и Тсуна поморщился. Этот вариант его совсем не устраивал. А потому, подумав, что надо сделать всё возможное, Савада погрузился в раздумья. «Там уже ремонт не поможет. Даже если деньги на него собрать, ничего не изменится — слишком всё запущено. Но тогда надо Мукуро уговорить переехать. А он ни за что не согласится. Он ведь упрямый, как… как Реборн! Его не сдвинуть!» — Но кириос Реборн ведь сумел найти к нему подход. «Он его подкупил, — поморщился Тсуна. — Информацию пообещал за тренировку. Да и вообще…» — Я не про поход в горы, — перебил его Страж. — Вспомни, мсье Мукуро ведь не раз делал то, чего хотел аркобалено. Почему? «Он им манипулировал?» — выдвинул предположение Тсуна, припомнив слова Лии. — Можно и так сказать. Но я бы всё же использовал иную фразу: Реборн-чан просто нашел к иллюзионисту подход. Он знает об амбициях дона Мукуро, знает о его слабостях и потому очень аккуратен в общении с иллюзионистом. Не наступает на его больные мозоли и в тоже время аккуратно подталкивает к нужному решению. «И чем это отличается от манипулирования?» — скептически уточнил Савада и тяжело вздохнул. — Ты прав, сэр Реборн получает выгоду от подобных вещей, однако если бы он манипулировал паном Мукуро, то иллюзионист бы оставался в проигрыше. А так это больше похоже на бартер, потому как и дон Мукуро, и мсье Реборн оказываются в выигрыше. Таким образом, если оба игрока в плюсе, это не подстава, а взаимовыгодное сотрудничество, и не важно, кто составлял план действий. Не находишь? Представь, что, играя по сети в компьютерную игру, ты объединишься с товарищем, и он придумает план, а ты будешь ему следовать, и в итоге он получит нужный ему артефакт, а ты — требовавшиеся тебе ресурсы. Это ведь не будет нечестным? «Но если меня используют „в темную”, это всё равно как-то неприятно будет», — вздохнув, подумал Савада. — Иногда приходится действовать втайне от других, используя их «в темную». Потому что они не согласятся на исполнение плана ввиду личной неприязни. Допустим, ты и Мукуро-кун играете в одну и ту же компьютерную игру. Ты знаешь, под каким он ником, а вот он о твоем понятия не имеет. И вот вам обоим надо идти на «босса». У тебя есть артефакт, необходимый для устранения чудища, а у пана Мукуро, скажем, заклинание, которое помогает быстро лечиться. И вот ты, помучившись и не сумев победить «босса» в одиночку, просишь помощи у Мукуро-куна, не называя своего имени. Тайно. Предлагаешь сразиться с «боссом» вместе и даже составляешь план сражения. Мсье Мукуро соглашается, поскольку не знает, что его пригласил сыграть «босс ненавистной мафии», вы побеждаете, делите добычу пополам, и все довольны. Но если бы ты назвал свое имя, Мукуро-чан отказался бы тебе помогать из-за собственных амбиций, и вы оба остались бы в проигрыше. Вот и скажи мне, что плохого в таком «использовании в темную»? «Ну, вот именно в таком — ничего, — почесав кончик носа ответил Тсуна и нахмурился. — Но если бы Мукуро потом узнал, что это был я…» — Ты бы просто напомнил ему о совместной победе и сказал, что вместе драться с серьезным противником легче, чем поодиночке, — перебил его Страж и вернулся к главной теме разговора: — Так почему бы не помочь ему, не раскрывая своего инкогнито, в реальности? «Узнай он, что я ему помог, — разозлится». — Тогда помоги так, чтобы он не узнал. «Такое вообще возможно?» — Более чем. Ведь ты не единственный человек на планете Земля, и помочь иллюзионисту можешь не напрямую, а через третьи руки. Савада впал в раздумья, перебирая в памяти своих знакомых и пытаясь сопоставить «цель» с имеющимися «средствами». Однако получалось, что помочь уговорить иллюзиониста переехать может лишь тот, кто имеет над Мукуро власть, а таких людей не было. Но Тсуна отчего-то забыл, что целью был вовсе не переезд. И Фукс поспешил ему об этом напомнить. — Кокуё-Ленд разрушен, но там живут люди, которые ни за что не переедут, Савада-сан. Так кто и как может наладить их быт? Возможно ли сделать жизнь в разрушенном парке приемлемой? И наконец Тсуна понял, что в его размышлениях было неверно. Он пытался придумать, как помочь Мукуро. А надо было решить, как изменить старый парк развлечений. И Страж кивнул, подбадривая Хозяина, наконец-то нащупавшего верный путь решения проблемы. — Мне надо позвонить! Срочно, пока Реборн не вернулся! — изменив маршрут и кинувшись к переулку, воскликнул Савада, когда план наконец был готов. Прохожие удивленно на него покосились, а Фукс довольно улыбнулся: всё шло как он рассчитывал, и Хозяин делал неплохие успехи. Вот только время поджимало, и это заставляло барона корректировать свой план, чтобы как можно быстрее привести Саваду к нужному результату. А помехи этому плану мешали всё больше…