«Книга Всезнания»

Костер негромко потрескивал, уничтожая сухие ветви, выхватывая из темноты сводчатый потолок пещеры, танцуя алыми сполохами на серых камнях. Дождь всё так же стоял стеной, но на горизонте небо уже начинало проясняться. Медленно, но верно пробивающийся сквозь ливень закат окрашивал в багрянец скрывшие землю потоки воды. Но в небольшой пещере, несмотря на холодный ветер и дождь, было тепло, сухо и даже немного уютно. Двое парней сушили над костром свою одежду, а Страж, наблюдавшая за ними из-под полуопущенных ресниц, стоя за спиной Хозяина, у самой стены, едва заметно усмехалась, словно знала всё, что последует за этим вечером, и такое будущее ее слегка забавляло. А может, оно всего лишь казалось ей немного ироничным?.. Оранжевые блики падали на растрепанные каштановые волосы и подтянутое худощавое тело, хранившее следы прошлых битв — белые шрамы, отчетливо выделявшиеся на загорелой коже. Отражались в карих взволнованных глазах карминовые искры. Разноцветные глаза смотрели на огонь спокойно и словно с насмешкой, и багряное пламя, выхватывая из сумрака пещеры болезненно-худое тело их хозяина, словно смеялось над ним в ответ. Оно мрачными тенями вычерчивало каждую впадину на тонкой, почти прозрачной коже, украшенной множеством резко выделяющихся шрамов, подсвечивало насмешливо-розовым, таким неестественным для бледной кожи цветом выпирающие ключицы, ребра, плечи. Скользило по рассыпавшимся по плечам волосам, постриженным ступенями и обычно уложенными в аккуратную прическу, но сейчас блеклым, спутанным, лишь приглаженным тонкими, но удивительно сильными пальцами. Пламя не смеялось над Савадой Тсунаёши — оно пыталось выжечь из его глаз сомнения и беспокойство, дав ложную надежду обманчивым жаром. Но оно смеялось над его товарищем, превращая его фигуру в гротескную насмешку над самим собой — просто потому, что Рокудо Мукуро смотрел на костер с пренебрежением… — Mon cher Тсунаёши, ты зря надеешься, что твой «верный друг» возьмется за ум и не станет играть с судьбой. У Мукуро в голове уже созрел «гениальный план» о том, как вывести меня на чистую воду. Вот только предупреждаю: если ты на него согласишься, можешь пострадать. Физически. И потому я против, но решение, конечно, за тобой, — голос Лии звенел сарказмом и насмешкой, но она даже не пошевелилась, произнося эти слова. Тсуна тяжело вздохнул и, посмотрев на Мукуро поверх пламени костра, тихо спросил: — Ты уверен, что стоит что-то такое делать? Лия говорит, это может мне навредить. — Если ты боишься, просто не соглашайся, Савада, — усмехнулся иллюзионист, явно решивший добиться своего. — Боссам мафии пристало прятаться в тылу, когда опасность грозит их подчиненным. Или решишь снова попытаться доказать, что ты не такой? — Мукуро, я правда не хочу начинать какие-то жуткие испытания, — поморщился Тсуна, не горя желанием ввязываться в интриги своего товарища: ни одна из них еще не заканчивалась чем-то мирным, добрым и абсолютно безопасным. — Ку-фу-фу, ты слишком осторожен. Иногда надо рисковать, чтобы добиться от жизни всего, что тебе нужно. — А иногда надо думать головой и не лезть на рожон, — фыркнула Страж. — Ладно, расскажи, что хочешь сделать, — сдался Савада, решив пойти на компромисс. — А потом подумаем, стоит это делать или нет… — Похоже, думать в вашем тандеме — обязанность твоего Стража, — съязвил иллюзионист. — Тебе же просто нужно как всегда проявить всю свою невообразимую храбрость и кинуться в омут с головой. — Это плохо, что я всегда принимаю вызов? — наивный взгляд карих глаз застыл на разноцветных, и иллюзионист отвел глаза. Еще с утра он ответил бы: «Это глупо», — но только не сейчас. Не после того, как Савада Тсунаёши рискнул ради него жизнью… — Плохо то, что не думаешь, прежде чем что-то сделать, — неохотно ответил Мукуро. — Не думаешь своей головой — просто принимаешь решения окружающих к исполнению. — Я уже это понял, — вздохнул Тсуна и тут же улыбнулся: — Поэтому прежде чем согласиться на твою затею, я подумаю! — «Посоветовал на свою голову!» — вот мысль твоего шипастого, а ныне стриженого лесенкой сподвижника! — пафосно изрекла Лия и ухмыльнулась. Тсуна печально вздохнул и посмотрел на Мукуро взглядом обиженного жизнью хомячка. Мукуро оценил — подкинул в огонь веток, скрыв этим раздраженный взгляд и на миг поджавшиеся губы, и подумал, что тот, кто находится рядом с Савадой, и впрямь помогает ему читать мысли окружающих. А это было крайне неприятно. — Тогда вот тебе пара пунктов проверки для Стража, — игнорируя печальное выражение лица Савады и собственные отнюдь не веселые раздумья, решил приступить к проверке иллюзионист. — Сначала надо понять, на самом ли деле она существует, или является лишь плодом твоего разума. Далее следует выяснить, на самом ли деле это существо, если оно вообще есть, является хранителем бесконечного количества знаний. И последнее: надо понять, на чьей оно стороне. — И как это сделать? — нехотя спросил Савада, памятуя о том, как на собственной шкуре узнал, что такое «информация из Книги Всезнания». — Я ведь уже говорил, Лия рассказывала о моем прошлом то, что мог знать только я сам, так что вряд ли она подосланный врагами шпион… — Савада, ты слишком наивен, — усмехнулся Мукуро и, проверив рубашку, начал одеваться. — Во-первых, если она лишь плод твоего воображения, а ты страдаешь галлюцинациями, вполне естественно, что она всё о тебе знает. — Умный мальчик, — усмехнувшись, прокомментировал Страж. — А во-вторых, если она шпион, есть вероятность того, что ты подвергся атаке иллюзионистов. Впрочем, я не чувствую рядом с тобой иллюзий, но это может быть также работа Верде — если этот безумный ученый создал некое устройство, способное воздействовать на человеческий разум, то оно вполне может считать информацию из твоего мозга, как мой Второй Путь Ада, когда я нахожусь в теле жертвы. Поэтому пока можно принять две основных версии на случай, если ты не сошел с ума: либо на твой мозг воздействуют неким механизмом, либо мы имеем дело с иллюзионистом уровня Ди Спейда или Маммона, способным скрыть от меня свое присутствие и использовать сложнейшие техники, о которых не слышал даже я. Ведь твое тело явно не под контролем, а значит, получить информацию так же, как я получаю ее через Второй Путь, враг не сможет. — Мукуро, ты правда думаешь, что Лия врет? — озадачился Савада, и иллюзионист рассмеялся. — Я не верю никому. Так что чему ты удивляешься? — Наверное, как раз этому… — Тсуна опустил взгляд и уставился на огонь. Почему-то ему вдруг стало очень холодно, словно из сердца вытянули всю радость. — Когда я начал сомневаться в тебе и в том, что остальные поверят в меня и не сочтут сумасшедшим, мне было очень тяжело. Пусто. Словно что-то разъедало изнутри… Неужели ты постоянно живешь с этим чувством? Мукуро нахмурился. В разноцветных глазах промелькнуло раздражение, но тут же погасло — иллюзионист не собирался показывать Саваде, что тот попал в точку. — Если у тебя есть время волноваться о других, потрать его на то, чтобы разобраться с опасностью, грозящей нам всем. Я не испытываю дискомфорта от собственной жизненной позиции, так что не стоит пытаться сравнивать нас. Мы с тобой слишком разные, Савада. «Ложь!» — прокричала интуиция Вонголы, и Тсуна покосился на Хранителя Тумана. Однако в его глазах и абсолютно спокойном выражении лица Савада не увидел ни капли лжи и хотел было отпугнуть собственную интуицию, подумав, что так искусно врать невозможно, как вдруг память обожгло обещание. «Я буду думать и анализировать происходящее». А потому, искоса глядя на иллюзиониста, парень нехотя начал перебирать в памяти те моменты, когда Мукуро говорил о своем неверии в людей. И самым ярким воспоминанием оказался бой в Кокуё-Ленд, когда друзья иллюзиониста произнесли фразу, сказанную некогда Мукуро, фразу, противоречащую всему мировоззрению Савады. «Я так и думал, этот мир не стоит ничего. Давайте уничтожим его?» «Тебе ведь было больно, Мукуро? Потому ты и решил уничтожить мир? Потому что было слишком больно, да? — Савада смотрел в огонь, не решаясь поднять взгляд на товарища. — Эта пустота, что меня напугала, поглотила тебя. И ты не видел, что вокруг есть не только темнота. Но ведь теперь ты видишь это, правда? Поэтому ты уже не мечтаешь об уничтожении мира. Не пытаешься даже подчинить себе ненавистную мафию. Ты ведь нашел что-то, что разгоняет твое одиночество? Хром, Кена, Чикусу, Франа… Друзей. Но ты всё равно не доверяешь им до конца, да? Поэтому тебе всё еще больно…» Интуиция согрела сердце десятого босса Вонголы, словно поддерживая ход его мыслей, и парень печально улыбнулся. А затем едва слышно сказал совсем не то, чего от него ожидал иллюзионист. — Ты уже не один. Так что не думай, как и когда тебя предадут — просто смотри, как друзья улыбаются тебе. Это ведь единственное, что и правда может спасти, как бы тяжело ни было… Мукуро замер. Натянутая лишь на руки куртка цвета хаки повисла на локтях хозяина. А затем иллюзионист резко вскинул голову и посмотрел на Саваду полным раздражения, злости и презрения взглядом. — Хиии! Прости! — всполошился Тсуна, отползая от костра вместе с натянутой на палку одеждой. — Я сболтнул лишнего! Как всегда, ляпнул первое, что в голову пришло, прости! — Знаешь, Савада, при всех твоих минусах, подлецом ты всё же не был, — процедил иллюзионист. — Что же такого случилось, что ты стал использовать своего нового «помощника» для подслушивания чужих мыслей? Может, его появление просто стало катализатором некогда спавших качеств? Тсуна удивленно посмотрел на Мукуро, а Лия, вздохнув, пояснила: — Ты попал в точку своим высказыванием, и этот мальчик с завышенной самооценкой, решивший, что мир вращается вокруг него, подумал, будто мы с тобой сговорились, и я подслушиваю его мысли, а затем передаю тебе. Будто у меня других дел нет, его мысли читать. — Мукуро, ты не так понял! — Савада отполз еще на пару шагов и, прижав к груди собственную одежду, затараторил: — Лия мне ничего не говорила! Она один раз только рассказала, что ты думаешь — когда ты решил, что не надо было мне советы давать. А сейчас… я сказал, что думаю: просто подумал, правда ли тебе нравится всех подозревать в предательстве, и решил, что нет. Потому и сказал такое… Прости! Савада поклонился, сложив ладони над головой, Лия презрительно фыркнула. А в следующую секунду произошло то, чего никто не ожидал. Мукуро рассмеялся. Надрывно, хрипло и совсем не весело. Тсуна удивленно посмотрел на него, а Лия подозрительно покосилась на иллюзиониста, но затем понимающе усмехнулась. Смех Мукуро замер так же резко, как появился. Иллюзионист провел рукой по лицу и, посмотрев на свое Небо с усмешкой, произнес: — Не меряй меня по себе, Савада. Мы слишком разные. — Ладно, — пробормотал Тсуна, ничего не понимая. А вот Страж поняла. Поняла, что Рокудо Мукуро всего навсего отвлек внимание Тсунаёши — слишком понимающего, попавшего точно в цель с первой попытки — чтобы он больше никогда не пытался анализировать поведение своего Тумана. Ведь прежде Тсуна не пытался понять Мукуро, пуская всё на самотек, и того устраивало быть загадкой для босса. Но стоило лишь Саваде захотеть понять своего товарища и попытаться сделать это, как тайна исчезла, и Небо сумело не только заглянуть в душу своего Тумана, но и случайно надавить на болевую точку. Напомнить ему о том, о чем он не хотел думать. И это раздражало. Злило. Было абсолютно невыгодно. А еще немного пугало: ведь если Савада перестанет быть пугающимся малейшего шороха мальчиком и станет поистине понимающим боссом, Рокудо Мукуро может когда-нибудь не захотеть от него уходить… Он может признать босса ненавистной мафии как друга. И это был бы слишком сильный удар под дых. Ведь людям нужна либо вера, либо ненависть, чтобы двигаться дальше, и менять одно на другое всегда слишком больно. А иногда — смертельно. Потому что приходится хоронить собственные принципы. Почти самого себя. — А теперь о деле, — натягивая на плечи куртку, продолжил Мукуро, как ни в чем не бывало. Тсуна икнул и тоже начал быстро одеваться — руки не слушались, ноги путались в порванных на коленях брючинах, пуговицы рубашки отказывались застегиваться, и всё это только еще больше расстраивало Саваду. — Тсуна, он замыслил нечто опасное, — нахмурилась Страж, а иллюзионист продолжал: — Для проверки первого пункта надо заставить твоего «Стража» сделать нечто, что докажет окружающим его существование. Причем здесь дело не в знаниях: если допустить бредовую идею о том, что ты стал провидцем, экстрасенсом или каким-нибудь телепатом, при этом слыша странные голоса, передающие эту информацию, то никакие знания не смогут доказать, что эта девушка на самом деле существует. — Тогда как это доказать? — озадачился Тсуна, застегивая последнюю пуговицу на рубашке. — Очень просто, — коварная ухмылка, не предвещающий ничего хорошего взгляд. — Если она использует твою силу, то сможет воздействовать на физические объекты, не так ли? Значит, ты вполне можешь одолжить ей немного энергии и попросить, скажем, перенести из одной части пещеры в другую ветку. Это докажет, что она реальна, а у тебя сил будет изъято не так уж много — вряд ли такое задание окажется слишком энергозатратным. Савада удивленно воззрился на собеседника, а Лия, поджав губы, подошла к нему со спины и села неподалеку, у левого плеча Хозяина. — Тсуна, послушай меня внимательно, — тихо, но очень четко произнесла она. — Сейчас ты очень слаб. Энергии в твоем организме осталось крайне мало. Да, перенести ветку — не слишком трудная задача. И если бы ты был полон сил, это всего лишь заставило бы тебя почувствовать себя сонным, усталым и немного разбитым. Но сейчас это может измотать тебя до ужасного состояния. Ты можешь упасть в обморок, можешь заснуть на сутки, можешь потерять способность двигаться, оставаясь в сознании… Я знаю, чего он хочет. Он хочет, чтобы ты сделал это здесь и сейчас, когда рядом никого нет. Он понимает, что тебя это измотает, но всё равно хочет, чтобы ты пошел на подобное безумство. Подумай хорошенько, Тсуна, зачем так рисковать? Ведь ты будешь совсем беспомощен. Мой совет: отдохни, вернись к остальным товарищам и уже при них ставь этот эксперимент, чтобы на всякий случай, если тебе станет очень плохо, рядом были люди, которые точно помогут тебе и защитят в случае опасности. Не рискуй. Тсуна нахмурился и посмотрел в огонь. Пламя мерно потрескивало, озаряя лица людей призрачным, ярким, дрожащим светом. А за пределами пещеры протяжно выл ветер, вспенивал бегущие по земле потоки косой дождь и медленно, но верно надвигались на мир сумерки. А ведь ночью в лесу может произойти что угодно… — Мукуро, может, этот эксперимент подождет? Вот доберемся до остальных, тогда все вместе и узнаем, что к чему. Ребята ведь тоже должны обо всем узнать, а я сейчас не в лучшей форме и могу… — Вот именно, «можешь», — перебил Саваду иллюзионист и усмехнулся. Лия нахмурилась. — Ты можешь потерять сознание, не так ли? Останешься беззащитным. Савада кивнул, а Страж поджала губы. — Если рядом будет Вонгола, тебе нечего будет бояться, а если рядом буду только я… это ведь страшно, да? — вкрадчивый голос иллюзиониста достигал цели — вплавлялся в разум собеседника ядовитым свинцом. — Страшно довериться человеку, которого только недавно подозревал во всех смертных грехах? Или ты всё-таки отважишься на рискованный поступок, несмотря на то, что явно боишься, и доверишься мне? Что выберешь, Савада Тсунаёши? — Не смей! — восклицание Стража заставило Тсуну вздрогнуть и обернуться. Лия стояла рядом с ним, сжав кулаки, и сверлила иллюзиониста полным ненависти взглядом. — Не ведись на провокацию, Тсуна! Он собирается напасть тебя, когда ты будешь без сознания! Не смей верить ему! — Лия, Мукуро никогда так не поступит! — десятый босс Вонголы возмущенно смотрел на Стража, а иллюзионист как всегда усмехался, и по его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Ведь надевать маски Рокудо Мукуро умел в любой ситуации. — Поступит, — уверенно ответила Страж, сжимая кулаки и не отрывая взгляд от глаз иллюзиониста. — Он еще сам не определился, как будет атаковать и с какой силой, но атака будет — на нее у него сейчас несколько причин, и они сражаются за лидерство. Он зол за то, что ты его спас, хочет проверить, смогу ли я защитить тебя, когда ты не сможешь произнести позволение на отъем энергии, хочет увидеть тебя в беспомощном состоянии, потому что ненавидит сцену у реки и мечтает подарить тебе те же чувства, что испытал сам, а еще он не верит, что ты на всё это согласишься и думает, что даже если согласишься, узнать предел твоей выносливости тоже будет полезно. Он атакует, Тсуна. Поверь мне. — Я… — парень растерянно посмотрел на иллюзиониста, на Лию, на дождь, отбивающий монотонный похоронный марш. — Мукуро, ты ведь не стал бы меня атаковать, правда? Если я буду без сознания… — Савада, это твое решение, — чуть раздраженно ответил фокусник, и Лия цокнула языком. — Если ты мне не веришь, просто откажись. Поверь галлюцинации, которая советует меня остерегаться и… Ах да, она ведь уже однажды посоветовала то же самое. Выбор за тобой. Я ничего не буду обещать или рассказывать о своих планах. Если ты считаешь, что я тебя уничтожу, просто откажись от моей идеи. — Ты не причинил бы мне зла, — пробормотал Тсуна, но уверенности в его голосе не было. — Ты ведь хороший человек, Мукуро. — Ку-фу-фу, я не хороший человек, Савада. Просто ты слишком наивен и не видишь этого. Но доверять мне или нет — дело твое. Я не собираюсь настаивать. — Хороший ход, иллюзионист, — буквально прошипела Страж. — Использовать больное место Хозяина, чтобы манипулировать им. Умно. Жаль, я с утра решила больше не делать того же… Знаешь, Тсуна, если бы я захотела, я сумела бы отговорить тебя от этой затеи и заставить усомниться в Хранителе Тумана. Но я не буду этого делать по двум причинам. Первая — я обещала не манипулировать тобой в целях разрушения твоих дружеских связей. Вторая — если я так поступлю, ты потом себя не простишь, а если ты уйдешь в пучину самокопания, есть шанс, что ты откажешься использовать Книгу. Поэтому вперед, делай, что хочешь. Но сначала передай Рокудо Мукуро мое послание, дословно. Ты понял? — Лия, я… — Ты понял, Тсуна? — Да… Страж вдруг ухмыльнулась и, зайдя иллюзионисту за спину, села рядом с ним. Ее пальцы сомкнулись на его шее, и стесанные желтоватые ногти впились в бледную кожу. Тсуна вздрогнул. Не только от того, что ногти девушки вошли в шею Хранителя Тумана, не только от ее усмешки — безжалостной, полной ледяного спокойствия и непоколебимой уверенности в собственной правоте, но и от того, что впервые Тсуна пристально посмотрел на ее руки. Посмотри он на них раньше, ужаснулся бы еще тогда, но его невнимательность порой превышала все допустимые пределы, а потому на руки Стража он никогда внимательно не смотрел. И не видел, что некоторых ногтей у нее нет: нагноившееся, покрытое запекшейся кровью мясо — вот всё, что осталось на месте сорванных ногтей умершей в катакомбах девушки, которая до самого конца пыталась спасти свою жизнь. Жизнь, которая никому не была нужна… — Скажи Мукуро вот что… — Что такое, Савада? — спросил иллюзионист, вскинув бровь. — Ты побледнел. Что же про меня наговорила твоя дорогая галлюцинация? — Передай дословно, Тсуна. Вплоть до интонаций, хорошо? — Савада кивнул, и Лия спокойным, уверенным тоном, совершенно буднично, словно говорила о чем-то абсолютно естественном, произнесла: — Рокудо Мукуро, если ты попытаешься убить Хозяина Книги Всезнания, я, ее Страж, уничтожу тебя. Тсуна сглотнул и прошептал: — Мукуро, Лия велела передать… Я буду говорить то, что она говорит. Извини… Эхом повторял Хозяин слова Стража, всё холоднее становился ее взгляд, и всё более растерянным казался Тсунаёши. А вот Мукуро начал кое-что понимать. И ему это крайне не понравилось… — Колесо Сансары вращается непрерывно, и цикл перерождений влечет за собой непременное возвращение в мир людей. Но если душа застрянет в ином мире, она не сумеет возродиться. И мир этот может быть как довольно мирным, так и полным пыток, куда более страшных, чем решетка на крохотном окне в потолке, бегущая по стене вода, которую противно пить, и фальшивые, словно приклеенные улыбки ученых, забирающих тебя из карцера лишь чтобы подарить новую порцию боли. В огненном Аду магма будет сжигать твою кожу в сто раз больнее, чем ее вспарывали скальпели. В ледяном Аду холод будет выжигать нервы в сто раз сильнее, чем жгли их словно разрывающие вены на части препараты. Книга Всезнания — это фолиант, созданный Гением открытий и изобретений, демоном Бельфегором, повелителем уныния, лени и праздности. И если смертный встанет на пути у Ваал-Фегора, он будет уничтожен. Нет, не убит. Уничтожен без права на реинкарнацию. Знаешь ли, Рокудо Мукуро, в Книге содержатся знания как мира людей, так и мира демонов. Знания черной магии, демонических сил и самых страшных проклятий. Сейчас я держу в руках твой пульс. Я чувствую, как кровь бежит по твоей артерии, словно вода рядом с окном твоего карцера. Сейчас ночь, как тогда, когда ты решил уничтожить этот прогнивший мир. И я решила, что если ты попытаешься убить Саваду Тсунаёши, я уничтожу тебя. Отправлю твою душу в Ад без права перерождения. Навечно. Заключим договор, Мукуро. Ты не трогаешь Саваду, я не трогаю тебя. Его жизнь — твоя жизнь. Спасется он, спасешься и ты. Жизнь за жизнь, боль за боль. И это не предложение. Выбора у тебя нет. Савада повторил последние слова Стража и сглотнул. Мукуро нахмурился. А в следующую секунду руки Лии прошли сквозь горло иллюзиониста, словно она сжала его изо всех сил, и Тсуна отступил от костра. Извечное испуганное «хиии» стало для фокусника сигналом. Он вскочил и обернулся, но Лия сидела на земле, обхватив колени, и пустым взглядом смотрела в костер. Не было на ее лице ни злости, ни раздражения, ни беспощадной усмешки — ничего не было. Словно она была одна в огромном пустом зале, и не существовало для нее ни времени, ни пространства, ни даже самих чувств… — Что она сделала? — процедил иллюзионист, а Тсуна, косясь на Стража полным непонимания взглядом, сбивчиво ответил: — Зачем-то… задушила тебя. В смысле, сжала руки на горле. Ты ничего не почувствовал? Они прошли прямо сквозь тебя! — Я ничего не почувствовал, — и снова усмешка, но в разноцветных глазах застыло напряженное ожидание и… вера. Вера в то, что невидимое существо не плод воображения Десятого Вонголы… — Но разве это не дополнительный повод усомниться в том, существует ли она на самом деле? Ты ведь можешь ее чувствовать, почему же остальные — нет? Даже те, кто уже побывал в Аду… — Тсуна, ты можешь верить ему, а не мне, — голос Стража был на удивление спокойным и ровным, в нем не читалось ни единой эмоции, а черные глаза безразлично отражали алые искры костра. — Хозяин не обязан верить Страже. Мы существуем лишь ради Книги, мы делам всё, что захочет Хозяин, но мы не претендуем абсолютно ни на что. Мы грешники. И мы не заслуживаем ничего светлого. Поэтому можешь нам не доверять, Стража привычна к тому, что Хозяева не доверяют ей. Главное — береги свою жизнь. Потому что она нужна Книге. — Лия, зачем ты так? — пробормотал Савада, и девушка посмотрела на него всё тем же пустым взглядом. — Потому что это правда. Стража — лишь инструмент. Мы не существуем для этого мира, если у Книги нет Хозяина. И единственная цель нашего бытия — служить демоническому фолианту, заботясь о нем и его Хозяине. Мы инструмент. Даже не солдаты. А инструмент не должен чувствовать. Он обязан выполнять задачу. Неужели правда настолько колет тебе глаза? — Вы не инструмент, вы просто… — Просто — что? Повисла тишина. Тсуна пытался подобрать слова, но не мог — он смотрел в глаза Стража и понимал, что она сказала правду. Чувствам в ее существовании места не было. А если и было, она умела уничтожать их, не подпуская к себе. Наверное, лишь когда ей это было необходимо, но… именно сейчас она это сделала. Уничтожила все свои чувства и стала простым инструментом. — И что она говорит? Пытается убедить тебя не ставить эксперимент? — чуть раздраженно спросил Мукуро, разбивая вдребезги напряженную тишину. — Нет, — голос Савады сорвался на шепот. — Она согласна на эксперимент. Потому что… сделает всё, что прикажет Хозяин Книги. Но я не хочу приказывать! Я вообще не хочу всего этого делать! Ааа! Ну почему всё так?! — взъерошив собственные волосы, Тсуна забегал по пещере, бормоча: — И почему тут нет Реборна? У меня уже голова опухла! Ну сколько можно, почему всё так сложно? Почему нельзя просто жить спокойно?! Почему надо обязательно ссориться и ругаться? Ну почему?! Хаааа… Шумно выдохнув, Савада замер рядом с выходом из пещеры. Отчаянно хотелось сбежать куда подальше, даже под дождь, в сумрак надвигающейся ночи, лишь бы не оставаться рядом с теми, кто планомерно продолжал портить ему нервы. А Лия вдруг рассмеялась, совсем как обычно, и тихо сказала: — Да не переживай ты так, Тсунаёши! Если он решит тебя убить, я уничтожу его первой, а потом попытаюсь выходить тебя — сил у тебя почти не останется, но я сделаю всё, чтобы ты выжил. Обо мне не волнуйся: я уже мертва, так что не пострадаю. Ты же любишь надеяться на лучшее? Вот и не скатывайся в пессимизм. — Но ты ведь… — Тсуна запнулся и, виновато посмотрев на Лию, тихо сказал: — Ты не инструмент. И я тебе верю. Но и Мукуро я верю. И не хочу никого обижать. — Меня ты не обидишь, — улыбка на искусанных, потрескавшихся губах. Спокойный, уверенный голос. И только в глубине черных глаз на секунду промелькнула боль, но Тсуна ее не заметил. — Обижать? Савада, слишком самоуверенно с твоей стороны думать, что ты можешь меня «обидеть», — усмешка и пренебрежительный взгляд. Абсолютное спокойствие и легкая ирония в голосе. А разноцветные глаза, отлично умеющие лгать, скрыли за насмешкой и фальшивым презрением раздражение, возмущение и боль. Почти такую же, как на секунду промелькнула в глазах Стража. Тсуна молчал. Он смотрел на дождь и просто не знал, что сказать. Мысли путались и разбегались, отказываясь приходить к единственно верному ответу, но в висках всё же настойчиво звенели слова: «Один раз Лия уже попыталась рассорить тебя с Мукуро, и ей это удалось. Хочешь повторения?» Тсуна его не хотел. Он мечтал запереться в собственной комнате, включить приставку и играть в видеоигры, пока не заснет прямо на полу. Но реальность куда более жестока, чем мы о ней думаем… — Мы проведем эксперимент, — неуверенно сказал Тсунаёши и виновато посмотрел на Стража. — Потому что я хочу верить Мукуро. Но я уверен, что ты на моей стороне, Лия, даже если я не понимаю твоих действий. Поэтому я просто буду верить в вас обоих. Я не хочу делать выбор. — Ты его уже сделал, — рассмеялась Страж и встала. Савада хотел было что-то сказать, но она перебила его, скомандовав: — Ложись у стены неподалеку от костра. Выход тоже должен быть рядом. А затем произнеси слова, и я всё сделаю. Тсуна кивнул, и как только занял необходимую позицию, прошептал: — Отдаю Стражу Лие силу. Подкинь вон ту тоненькую ветку в огонь. — Бедный мой маленький Тсунаёши, — едва слышно ответила девушка, и в ту же секунду Саваде показалось, будто через его тело пропускают разряд тока. А вместе с током вытекала из него энергия, словно покидала тело сама жизнь. Капля за каплей просачивалась через поры, исчезая в небытии, растворяясь в вечности, испаряясь в раскаленном воздухе над костром… Алые блики били по сетчатке, легкие едва могли сделать вдох, руки безвольно упали на землю, а веки словно налились свинцом. Из последних сил Тсуна пытался держать глаза открытыми и с ужасом понимал, что такой усталости не испытывал еще никогда — даже после битвы с сильнейшим своим противником, Бермудой. Ведь тогда в его теле всё еще оставалась жизненная энергия, а сейчас ее из него просто-напросто выкачали. Лия подняла с земли тонкую ветку, на которую указал Тсунаёши, произнося слова приказа, и бросила ее в огонь. Простейшее действие, заставившее и так изможденного Хозяина замереть на полу совсем без сил. Огонь весело задрожал, пожирая очередную жертву, а Мукуро не спеша приблизился к костру. Он цепким взглядом всматривался в только что перелетевшую по воздуху прямо у него на глазах деревяшку и поджимал губы. Лия подошла к Тсуне и встала прямо перед ним, но иллюзионист ее не видел. Она пристально вглядывалась в лицо фокусника, читая все его мысли одну за другой, но не в силах понять, последует удар или нет — ведь мысли Мукуро скакали с одной на другую, путались, рассыпались миллионами осколков… Просто иллюзионист понял, что Страж не может сделать вывод о его намерениях, если он и сам с ними еще не определился, и это стало его козырной картой. Треск огня. Дрожь век человека, поверившего в своего товарища. Напряженная сосредоточенность в глазах духа, готового ради жизни Хозяина абсолютно на всё. Усмешка. В следующую секунду Мукуро одним прыжком оказался рядом с Савадой и занес руку для удара. Все его мысли были прочитаны за секунду до нападения. Все его планы были проанализированы и вызвали ответную реакцию. Реакцию, соразмерную его действиям. Тонкие пальцы Стража сжались на шее фокусника, нажав на сонную артерию. А в следующую секунду не долетевший до лица Савады кулак с тихим ударом встретился с землей. Безвольно обмякшее тело иллюзиониста упало рядом с едва державшимся на грани жизни телом десятого босса Вонголы. — Не стоит играть с огнем, Рокудо Мукуро. Хорошо, что ты это всё же понял. Страж усмехнулась. А в следующую секунду все ее мысли свелись к одному — к оказанию помощи едва дышавшему Хозяину, который всё же больше верил в «человека, мечтающего уничтожить мир», чем в «бесчувственный инструмент».