я бы доверил тебе свою жизнь

      Здесь тише, чем в торговом квартале, но ужасно грязно. Бедностью веет отовсюду: поломанные крыши, которые никто давным-давно не собирается чинить, незапертые двери, пристальный взгляд сидящего рядом с разобранным на кирпичи колодцем эльфа в тряпье. Нерия отворачивается и резко останавливается на месте.       Она помнит, как когда-то жила в подобном месте. Был это Денерим или другой город — сказать сложно, её забрали ещё маленькой. Но стоявший в эльфинаже смрад и вечный холод, пробирающий до костей долгими зимами, въелись в память, кажется, навечно. Нерия смотрит в землю, не силясь поднять взгляд. Даже Башня, из которой уйти нельзя, лучше этого места. В эльфинаже тебя никто не держит, но за воротами другая, презирающая тебя раса. Всё, что остаётся, — жить тут.       Она помнит, как её мать схватил какой-то человек, говоря, что она очень красива для эльфа. Он увёл её куда-то, она кричала и сопротивлялась, но шемлен был сильнее. Через неделю её труп нашли где-то в городе. И навряд ли Нерия когда-то это забудет.       Это и стало отправной точкой. Магические способности проснулись в Нерии; она, правда, чуть не сожгла весь дом. Храмовники увели её. Больше она никогда не видела ни того шемлена, ни своих соседей.       Нерия чувствует, как кто-то едва касается её руки, вздрагивая и оборачиваясь. Зевран. Он чуть улыбается ей, сжимая ладонь сильнее.       — Ты в порядке?       Нет. Да. Но отряд ждёт. Они должны идти и закончить это дело.       — Да.       Позже, когда они разбираются с беспорядками и возвращаются в поместье, перед сном к ней заходит Зевран. Он застаёт девушку уткнувшейся в подушку. Она не плачет, но на появление эльфа в комнате никак не реагирует.       Тогда он присаживается рядом, снова сжимает её руку в своей и подносит к губам, оставляя поцелуй.       — Расскажи мне, — его тон не такой, как обычно; он волнуется. Конечно, Нерия его напугала — взяла и остановилась посреди эльфинажа, пристально высматривая что-то в пустоте. Она вздыхает.       — Всё нормально. Не хотела тебя пугать, — отвечает Нерия, не будучи уверена в том, что сможет вообще рассказать это вслух. Прокручивать в памяти сотни раз, доводя себя до слёз — легко, а сказать вот так вот — трудно.       — Ты знаешь о моём прошлом и даже не попыталась ни убить меня, ни утешить, учитывая… разные аспекты моей жизни. Что бы там ни было, я пойму, — говорит Зевран, успокаивающе гладя её руку. Он прав. Зев доверился ей, теперь её очередь, так?       — Хорошо, — Нерия собирается с силами и садится рядом. — До того, как попасть в Башню, я жила в эльфинаже. Не знаю, в этом или другом — неважно. Это было... занятие не из приятных. Храмовники с их заскоками сначала даже показались мне раем, но речь не об этом. Зимой там было очень холодно, а на утепление не было денег. Иногда приходили люди. Они забирали некоторых эльфиек, насиловали их и убивали. На это закрывали глаза. А затем очередь дошла до моей матери. Зев, она умерла от их рук. Её труп нашли через неделю. В этот же день меня забрали в Башню, нашли в пылающем доме. Причиной пожара была я.       Она не замечает, как начинает плакать и как утыкается лицом в плечо Зеврана. Он гладит её по голове, перебирает рыжие волосы, и Нерия постепенно успокаивается. Так же она и засыпает, но через пару часов её будит кошмар. Сквозь остаточную пелену сна Нерия чувствует, как кто-то сжимает её руку, а затем говорит:       — Всё хорошо. Я с тобой.