Повелитель душ

Серебристые искры были повсюду. Казалось, они затмевали даже блеск великодушного солнца, нежно, почти неощутимо ласкающего голые ветви и вытесанные из камня руины. Маринор набросила капюшон, сокрыв свои белокурые локоны, отливающие на солнце благородным золотом, и вдохнула обжигающе-морозный воздух. Винтерхолд был красив, несокрушим среди снегов и льда, точно укутанный в благую синеву. Идя по бездорожью, едва ли заметишь что-нибудь, кроме воинственных горных вершин да острых прутиков заснеженных крон. Но Маринор смогла. Алые ягоды. Словно капли застывшей крови, жемчужинами висящие на тоненьких ветвях кустарника разбавляли бездонную синеву. Ломтиками красного льда они мерцали в сугробе, поникшие, но живые, будто на снегу растопили краску. Снег и кровь. Самоубийственная смесь. Маринор дёрнула тонкими плечиками, вспоминая первый изготовленный яд, такой же мертвенно-алый, как дикая вишня. Первую стрелу, которую она опустила в склянку, так что железный наконечник зашипел, покрываясь мелкими пузырьками. Острые ушки эльфийки тревожно подрагивали, когда она натягивала тетиву, целясь в оленя. В Валенвуде следовало стрелять хорошо, чтобы выжить. Она приблизилась к кустарнику, доверху обвешанному сочными ягодами, и сорвала ветвь. Несколько пунцовых бусинок утонули в снегу, когда она прикрепляла стручки к поясу из оленьей кожи. Морозный ветер хлыстнул прямо по лицу, сорвав с девушки капюшон, нежно-розовый румянец расцвёл на ямочках. Снежинки опустились на ресницы, медные волосы взметнулись вверх, и Маринор на мгновение стало жарко от осознания близости к дому. Свежий, могучий вихрь на мгновение показался ей горячим тропическим ветерком, а колючий пучок ягод пах запёкшейся кровью дикого зверя. Солнце сияло так ярко из-за бесконечного льда и снежного покрова, будто бы само небо улыбалось ей, навевая воспоминания о давно забытой земле. Маринор никогда бы не подумала, что Север станет ей ближе зелёных лесов её родины.