Повелитель душ

Довакин-альтмер, соратники и странные подарки, с намёком на м!Довакин/Эйла Охотница Эйла плачет, до крови разжёвывает губу, скулит, как маленькая волчица, окровавленными пальцами размазывая по лицу бурую краску. Физиономия у неё красная от слёз и от крови, руки трясутся, он захлёбывается в своих рыданиях, кашляет, отчего ещё больше задыхается. – Ненавижу! Ненавижу его за то, что он умер. Он бросил меня! Вилкас сожалеюще кладёт руку ей на плечо. – Ну, не надрывайся ты так, он же не виноват в этом. Эйла раздражённо взмахивает руками. – Конечно, виноват! Я же говорила, что не стоит подниматься так высоко и лезь в эти треклятые горы! А он не послушал, - снова всхлипывает лучница. – Не послушал, понимаешь?! Норд уныло вздыхает и, прижимая к себе Охотницу, легонько гладит её по голове. Фаркас тем временем роется в сумке «погибшего». – Ба! Глядите, что я нашёл, - ликующе заявляет воин и на радостях тотчас подбегает к брату. – Может, стоит опробовать? Всё равно терять нечего. Вилкас задумчиво смотрит на окровавленное тело, потом на Эйлу. У девушки глаза опухшие, как два печёных яблока, красные и водянистые, а взгляд такой неестественно расстроенный, что норда чуть не стошнило. Кто бы мог подумать, что Драконорождённый поскользнётся на льду и свалится ко всем даэдра с обрыва. Маг, да и ещё и травник, а упал как придурок. Ноги у него длинные, сам он почти на голову выше Вилкаса и на полторы – Эйлу. Худой, как щепка, а сумку со своим барахлом тягаете повсюду, и даже – подумать только! – обвивает её руками, чтоб, Талос упаси, никто не отнял во время сна. Лучница, наверно, вся извелась уже от ревности. Вот кретин. И что она в нём нашла? Воин дюжину раз проверил, что тот своё отгулял, но дотошно-трепетный взгляд напарницы заставил его предпринять ещё одну попытку. Ведь любит она его, ублюдка эдакого! Фаркас откупоривает бутылочку с зельем, жуткий запах режет нос и Вилкас от отвращения чихает с такой силой, что у соратницы вздрагивают волосы. – Это что ещё за дрянь?! Уберите её, мать вашу, а то я сам себе могилу вырою. – Что, прямо так воняет? – удивился Фаркас. – А по мне так совсем не дурно, очень э-э.. не по-нашему, в общем. – Экзотично! – поправила Эйла. – Во! – У нас с тобой очень разные вкусы, братец, - огрызнулся Вилкас. – Может, уже сделаем что-нибудь? – все посмотрели на Охотницу и одобряюще кивнули. Фаркас осторожно (насколько мог) раскрыл рот неподвижному Довакину и капнул несколько капель. Никакой реакции не произошло. – Да лей уже всё! – махнул рукой Вилкас. Эйла в ожидании сжала кулачки и затаила дыхание. Соратник поежился, плюнул в сторону, промычал что-то вроде «была-не была» и опрокинул содержимое прямо на лицо эльфу. Неподвижное тело через мгновение содрогнулось и лежащий резко подался вверх. – Твою мать! Мефала, спаси мою задницу! – жгучее зелье растеклось по лицу и попало в глаза. Довакин выругался, припомнив всех знакомых даэдра, и снёс ту ‘умом близ лежащие ветки. – Живой! – заорала лучница и сжала в объятиях еле дышащего Драконорождённого. Тот закашлялся, но не отвернулся. Мужчина протёр липкими руками глаза и постарался проявить находчивость. – Ну да, живой собственно, а как иначе? Из-за чего вы весь сыр-бор здесь устроили? – альтмер недоверчиво покосился на соратников. Фаркас отреагировал первым. – Ты же лежал весь в дерьме и в крови, ну и мы тут… уже хоронить тебя решили. А вдруг на тебе! Разговариваешь и орёшь, как будто-то тебе дракон на яйца наступил. Мощь! – Кровь, о чём ты? Я, конечно, не успел сориентироваться и применить «бестелесность», но всё-таки к падению подготовился. Моя сумка… – Вся в крови и в дерьме, - закончил Вилкас. Драконорождённый нахмурился, и тонкие полосы поползи по золотистому лбу. – Это не дерьмо, а важный ингредиент из останков фалмера! Его надо варить при специальных условиях и определённой температуре, а ещё нести аккуратно, чтоб не развалился. Вы, норды, такие недальновидные! Братья фыркнули и отвернулись, а Эйла смочила водою тряпку и стала отмывать «ожившего» Довакина от крови и прочего. На странность, голова была совершенно целой, не считая мелких порезов и ран, а бордовые сгустки отмывались легко, точно… – Подождите, - не выдержал Вилкас. – Если ты можешь двигаться, да ещё и орёшь на нас из-за каких-то своих исследований, то значит с соображалкой-то у тебя всё в порядке! - Ну, вроде да, а разве должно быть иначе? – алхимик удивлённо глянул на спутника. Фаркас что-то пропыхтел и решил на время забыть про нанесённое оскорбление его соплеменникам. Его, как и брата, тоже раздирало любопытство. Вилкас побагровел от злобы и выплюнул накопившиеся слова прямо в лицо эльфу. – Тогда, скажи на милость, какого демона у тебя на башке СТОЛЬКО крови? – Ничего удивительного, - альтмер развёл руками. – Сердца даэдра были, видимо, слишком хрупкие, и я… – Сердца даэдра?! – негодовал Вилкас. – Помилуй меня Хирсин, с кем я связался… – А по-моему, это очень даже известный ингредиент, - объяснила Эйла. – В твоём деле всё не редкость, правда, милый? – Охотница улыбнулась и чмокнула его в щеку. Раны Довакина стали постепенно затягивать, когда его рука обвилась янтарной дымкой. – Надеюсь, в следующий раз ты свалишься с горки повыше, - пробубнил Вилкас и стал собирать вещи.

***

Спустя несколько часов пути, альтмер снова закопошился в своей сумке. На его лице вызревало беспокойство. – Стойте, я кажется,… обронил бутыль с подарком. – Бутыль? – оживился Фаркас. – Вино что ли? Или эль? – Да нет… - замялся Драконорождённый. – Одна моя знакомая эльфийка недавно прибыла из Саммерсета, а они так падки на всякие сладкие запахи, и вот я решил… – Какая ещё эльфийка? – навострилась Эйла и в её глазах запрыгали искорки. Альтмер смутился. – Просто старая знакомая, не волнуйся ты так, - он погладил женщину рукой по щеке и притянул к себе. – Её красота, любовь моя, непременно угаснет перед твоими прелестями. Охотница покраснела от смущения, но явно осталась довольна таким комплементом. – Оставь свои нежности, маг, - фыркнул Вилкас. – Лучше расскажи подробнее, что за бутылка. – О, это парфюмы эльфийской работы! Пахнет просто божественно, - заявил Довакин. – Я приобрёл её недавно и отдал целую горстку монет за них. Кстати, а что за жидкость вы мне вылили на лицо? Очень похоже на… духи?! Фаркас внезапно попятился назад. – Я не причём, это всё Вилкас! – прорычал норд. Драконорождённый сложил руки на груди и настойчиво дожидался объяснений. – Вот только не надо меня сюда вписывать! – зло выговорил соратник, его рука потянулась к кинжалу. – Сам же сказал, чтоб я эту дрянь поскорее вылил. Воняло, видите ли, ему! – Воняло?! – изумился эльф и обозрел своих спутников. – Значит, духи, которые так старательно выбирал и отвалил за них каджиту полсотни септимов, воняли? Альтмер побагровел. Эйла тотчас бросилась к любовнику. – Ну, не стоит так унывать, обойдётся эта остроухая без твоего подарка… Вилкас и Фаркаса переглянулись. Алхимик в спокойной обстановке умён и довольно сдержан, но если его разозлить… Пожалуй, это не то, что стоит испробовать на собственной шкуре. Дважды. Бегать с поджаренными пятками, откровенно говоря, не хотелось никому. – Я... могу отдать тебе деньги, - осторожно произнёс Вилкас. – То есть, ущерб возместить, так сказать. – Угу, - согласился второй. Драконождённый прошипел что-то на эльфийском и отвернулся от спутников. Всю дорогу они не разговаривали. «А не плохие духи всё-таки у него были, - подумал Фаркас, но решил промолчать. – Пахнут, так… как же их… Эротично!»