Forgiven

Пожалуй, это самое ужасное из всех ужасных утр в моей жизни. Как же раскалывается голова! Ну и гадость я приняла вчера, честное слово! Пить хочется… Чего-нибудь холодненького бы сейчас… И кушать. — Доброе утро, пьянь изгойская. — слышу издевательский тон мучителя, где-то над левым ухом. — Еще раз меня так назовешь — обижусь и первая расскажу Максу о том, что ты укрывал меня. О, я еще добавлю, что все это ты делал за секс! — я сложила руки на груди, но открывать глаза совсем не торопилась. Мало ли, что я увижу: голого Эрика или что еще похуже. — Бухнула и осмелела. Даже не ожидал от тебя такой прыти, убогая. Я уже говорил тебе, что если вздумаешь угрожать мне, то тебя очень быстро найдут изувеченной на дне пропасти? — по тону слышу, что он не стремиться угрожать, скорее предупреждает, но кожа всё равно покрылась мурашками. Стало действительно жутко. Кто знает, что он может сделать, — Может ты уже откроешь глаза? — Не хочется. Опять видеть тебя и понимать, что я должна выполнять все, что ты говоришь. Опять бояться каждого твоего движения в мою сторону. Нет уж, я лучше не буду открывать глаза. — А если заставлю? — Не сможешь. Ох, зря я это сказала. В следующее мгновение, чувствую, как сильные мужские пальцы зажимают нос и рот, чтобы лишить меня любой возможности сделать вдох. Глаза распахнулись, а руки машинально потянулись к его рукам, чтобы попытаться убрать их от себя. Воздуха катастрофически мало. По инерции выгибаюсь, углубляя голову в его матрас. Воздуха становиться еще меньше, глаза слезятся, но вместо хоть какого-нибудь крика, Эрик слышит тонкий писк, который больше похож на мольбу о помощи. Не могу больше смотреть на него. На его спокойное лицо. Он душит меня, как хищник душит свою добычу. Тело расслабляется, руки, которые еще пару секунд назад обхватывали руку Эрика и старались оттолкнуть его, падают на кровать, еще немного и закроются глаза. Может, так будет гораздо лучше? Я перестану отравлять жизнь мучителю, а у него опять появится цель — найти себе новую жертву. В конце концов, без цели жить нельзя. Свежий воздух свободно ударяется вначале в нос и быстро проникает в легкие, а грудная клетка поднимается по максимуму, пытаясь уместить в себя новый поток воздуха. Такой долгожданный поток. Дышать очень трудно. Хочу приподняться, но чувствую, что Эрик садится сверху и я падаю, обратно на кровать. — Думаю, ты теперь точно уяснила — кто тут главный, а так же, кто и что может, Лина. Не надо играть с огнём, тем более, когда сама боишься его. — Эрик… Слезь… Тяжело. — еле-еле выдавила я, посмотрев на него снизу вверх. — Ты меня хорошо поняла? Не надо брать меня на слабо. Тем более, когда ты в моей кровати. — Эрик слезает с меня и ложится рядом. Медленно переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лбом в нечто, очень похожее на подушку. Может, это она и есть, я не особо всматривалась. Дышать всё еще чертовски сложно. — А если бы ты задушил меня? — шепотом спрашиваю я и поворачиваю голову в его сторону. — Тогда, я бы сбросил тебя в пропасть. Никто не стал бы разбирать случайную смерть очередного неофита. — Ясно. И почему в горле такой большой ком? Если со мной случится что-нибудь, то никого это не взволнует. Просто минус еще один человек. — Ты есть хочешь? — интересуется мучитель и встаёт с постели. — Не очень. По правде говоря, есть хочется жутко. — А я хочу, — мужчина достает купюру и кладет ее рядом со мной, — Купи что-нибудь поесть. Сдачу оставь себе. Вот так, как за эту минуту — он не унижал меня ещё никогда. — На хую я вертела твою сдачу. — пробубнила я и встала с кровати. Мамочки, как кружится голова. — Не знаю откуда у тебя хуй, но если будешь огрызаться, то вертеть тебя буду я. Поворачиваюсь к Эрику и вижу, как он одевается. Сейчас раннее утро и комната освещена солнечным светом. Солнце красиво играло на весьма развитых мышцах, его, обнаженной до пояса, фигуры. Красивый. И смертоносный. Очнись, Лина, ты не должна испытывать к нему тёплые чувства. Он втаптывал и продолжает втаптывать тебя в грязь. Ты не должна испытывать к нему ни-че-го хорошего. — Ты… Есть какие-нибудь предпочтения? — осторожно спрашиваю я и зеваю. — Я люблю сиськи. И брюнеток. — вальяжно ответил Эрик, натягивая на себя белую футболку. — Здорово, но я про еду вообще-то. — Нет предпочтений. Вали уже. Вот и весь диалог. Вообще, очень странно, что сегодня он надел на себя белую футболку. Обычно, он ходит в чёрном цвете, на крайний случай, в сером. Но я никогда до сегодняшнего дня не видела на нем белые вещи. Но, тем не менее, должна признать — ему чертовски идет белый. Надев на себя свободный серый, как небо над бесстрашием, свитер, какие-то чёрные лосины и большущие кроссовки, я посмотрела в зеркало. Вроде бы хорошая, симпатичная девушка. Но что-то не то. Где-то там, очень глубоко, что-то сломалось. Как же починить? Если в самолёте хотя бы одна деталь не исправна, то этот самолёт не выпускают в небо — сломается и упадёт. Если у птицы сломано крыло, то она не летает — пережидает какое-то время на земле, а потом взлетает. Может, я немного самолёт со сломанным крылом и мне надо переждать какое-то время? Ведь время сможет подлатать любые сломанные крылья. Я понятия не имею, нахрена Эрик дал мне так много денег. Я не помню, когда хорошенько ела, да и у него мне как-то не хочется кушать. Сам он, до отвала наедается в столовой. Накупив кучу всего, я загорелась идеей приготовить лазанью. В забегаловке, где я работала, именно она получалась у меня лучше всего и спрос на нее был большим. Поэтому, я числилась не только официанткой, но и поваром. А еще, уборщицей. Но не в этом же суть! На кухне Эрика я нашла кучу всего необходимого и, видимо, ни разу не использованного. Прокрутив мясо через мясорубку, я нарезала на отдельную тарелку овощи, а в вазу положила свежие персики. За несколько минут, чудесный персиковый аромат разнесся по всей лидерской квартире. На секунду мне показалось, что стало очень при очень уютно. Тут даже можно жить, если забыть об Эрике. Я тёрла сыр, когда услышала звук открывающиеся двери. — Ты купила персики? — грубо спрашивает знакомый голос, и я резко разворачиваюсь с куском сыра в руках. — Я просто подумала, что ты любишь персики. Их трудно не любить. И вот, купила. Но если ты не хочешь персиков, то могу выбросить. Прямо сейчас выбросить. Мало кто не любит персики, но я должна была понять, что ты не фанат фруктов… — Ты купила их потому, что сама любишь персики? — требовательно, но всё-таки спокойно спросил мучитель. Странно, он никогда не интересовался о моих вкусах и предпочтениях. — Самый любимый фрукт. Но я подумала, что и ты не будешь против. И я не спросила разрешения… Наверное, лучше выкинуть. Прости меня пожалуйста, я всегда буду спрашивать разрешения… Клянусь, не знаю, что со мной произошло. Просто пробило. Руки задрожали, а ноги не слушались. Вот, я стою уже недалеко от Эрика и держу в руках прозрачную вазу с сочными фруктами. — Оставь, — жестко приказывает Эрик и я смотрю на него, пытаясь понять, что с его настроением, — Лина, я принял решение. Чувствую, как руками все сильнее сжимаю вазу. — Я сейчас поднимусь к Максу и расскажу ему о тебе. Если он решит оставить тебя в Бесстрашии, то ты больше не имеешь ко мне никакого отношения. Я только лидер твоей новой фракции, не более. Но если он решит, что ты недостойна этого, то скорее всего я буду тем, кто уберет тебя из фракции. У тебя есть минут 15, чтобы морально подготовиться. Слышу звук разбивающейся вазы и вижу, как штук десять больших и очень сочных персиков разбегаются по разным углам кухни. Поднимаю глаза на Эрика и машинально заправляю прядь волос за ухо. — Наверное, так будет лучше. Я не смогла бы вечно прятаться. Да и тебе будет гораздо спокойнее. И он ничего не сделает тебе, если ты раскроешь меня. Я… я скажу, что ты недавно узнал об этом… А не давно… Да… так определенно будет лучше. Мне… мне надо дотереть сыр для лазаньи. Боже, а где сыр? Он только что был у меня в руках… — Лина!  — чувствую его крепкие руки на своих предплечьях — он встряхивает меня. Поднимаю на него глаза, и его лицо такое расплывчатое, такое затуманенное. — Не отдавай меня ему. — с трудом узнаю свой собственный голос и тяну руки к его шее. Хочу повиснуть на ней, как маленькая девочка, которая висит на шее матери, когда не хочет, чтобы та уходила. — Я уже принял решение. Зажмуриваюсь и чувствую, как он отпускает меня, отталкивает, затем слышу хлопок. Знак, что отсчет пошел. Дверь захлопнулась — мои пятнадцать минут пошли. Слышу, как он закрывает дверь ключом. Видимо, для пущей надёжности, чтобы беглянка не смылась, куда подальше. Что ж, лазанья, так лазанья. Надеюсь, ему хватит ума поставить её в духовку, когда всё закончится и хорошо поужинать. На ватных ногах подхожу к столешнице на которой еще недавно тёрла сыр в тарелку. Нашла небольшой желтый кусок возле нее и начинаю тереть его еще сильнее. Кажется, я поранилась. Ничего, эту ранку я точно смогу пережить. Не хочу умирать одной — мне страшно. Совсем скоро, в эту дверь зайдет человек с веревкой. И еще через пару минут меня не будет. Вот и вся жизнь — была и нет. Я не хочу быть одной. Не хочу. Совсем неожиданная вспышка в левом боку. Чертовски больно… Он же сказал, что у меня есть пятнадцать минут? Не мог, не мог он так обмануть меня! Голова предательски закружилась, глаза затуманились, а ноги, не хуже предателя-головы, подкосились. Чувствую, как кто-то мягко кладёт меня на холодный пол. — Я не хочу умирать одна… — всхлипывает не похожая на меня девушка. Хочу открыть глаза, чтобы увидеть его лицо. Лицо моего убийцы. Лицо Эрика, но вместо этого, вижу очертания тёмных волос. Лицо совсем расплывается и я не могу сфокусироваться. — Тшшш… Всё будет хорошо. Боль усиливается и становится невыносимой. Через мгновение, чувствую, как проваливаюсь во что-то неприятное, липкое и очень, очень пугающее.

POV Эрик

Не могу выкинуть из головы то, как отчаянно она вцепилась в меня. То, как она смотрела на меня. Красивые глаза, цвета чёрного кофе, обрамлённые длинными, пышными ресницами. Красивые глаза, затуманенные подступающими слезами. Она смотрела на меня и не верила, что происходит. Не верила, что я сделаю это. Да я и сам не верил. Реальность моего поступка нашла меня, только, когда я перешагивал порог кабинета самого главного из лидеров. — Макс, нам надо поговорить. — Когда уже ты научишься стучать, входя в мой кабинет? — голос его весёлый, расслабленный. Совсем не такой, как обычно. — Надо поговорить, по поводу той девушки, которая танцевала на празднике. — не знаю, что со мной. Всё должно было быть гораздо легче. Я просто должен сказать ему о том, что она нарушила все возможные правила фракций. Я просто должен отдать её. — У меня сейчас нет времени обсуждать её. — голос Макса стал твёрже. — Она не достойна находиться в этой фракции! Она не та за кого… — Эрик, я же сказал, что мне некогда. Если у тебя есть, что сказать мне, то давай посидим вечером в баре и выпьем. Виски со льдом разрядит обстановку. Блять! Почему он просто не может выслушать меня? Всем бы стало легче. — Окей, будь по твоему. Разворачиваюсь и выхожу из его кабинета, как из своего. Ладно, обрадую убогую, что жить ей немного дольше, чем какие-то сраные пятнадцать минут. Интересно, она хотя бы предпринимала попытки выбраться из той ловушки, в которой я закрыл её или надеется на то, что Макс позволит ей продолжить жить в Бесстрашии? Подходя ближе к своей квартире, я увидел, что входная дверь висит, чуть ли не на соплях. Вот это да. В ней явно проснулось, доселе дремлющее, чудовище. Скорее всего, она давно уже на пол пути из фракции и я больше никогда в жизни не увижу эту заносчивую, горделивую задницу. Да и скатертью ей дорога. Не может держать ответ за свои поступки. Трусиха. Осторожно захожу в квартиру и боюсь представить масштаб катастрофы — по имени Лина. Наверняка, она разрушила не одну комнату моего жилья. В нос ударил неприятнейший запах. Во рту почувствовал металлический привкус. Медленно прохожу на кухню и вижу совсем белое женское тело. В глаза ударил контраст между цветом свитера и цветом жидкости на её левом боку. Не понимаю, что со мной происходит, но вздохнуть, в следующий раз, я смог только тогда, когда совсем холодная девушка оказалась на моих руках. Просто дыши, Лина. Дыши.