Forgiven

На дне рождении главного лидера людей было не много — человек семь, но самым ужасным и омерзительным было присутствие Адама. Я чувствовала себя унизительно, когда Эрик представил меня Максу и остальным как свой подарок. Мол, она не плохо танцует и готова показать все, на что способна. Стыдно было даже потакать словам Эрика под непонимающим взглядом лучшего друга. Минут через пять этого унижающего ада, Адам извинился перед Максом и покинул банкет. Наверное, он жалеет, что помог мне: тогда, у изгоев я была просто официанткой, не потерявшей честь, а здесь, во фракции, где правят сильные мира сего, я стала самой обыкновенной шлюшкой. Судя по лицам лидеров, мои неумелые движения были им по душе. Совсем тошно стало, когда Макс позволил себе шлепнуть меня по заднице. Наверное, я покажусь вам сумасшедшей, но я сразу же вспомнила выходку Эрика в спортивном зале и без удовольствия отметила, что его прикосновение не вызвало у меня столь тошнотворный рефлекс, как прикосновение темнокожего лидера. К слову, я с трудом подавила желание сорваться и убежать. Бежать, куда глаза глядят и как можно дальше. Остановил меня только взгляд Эрика, говорящий о том, что он выстрелит мне в спину, как только я дёрнусь с места. Как же все-таки противно… Ладно, если вы так жаждете увидеть униженную девушку, то я вам это легко устрою. Отойдя немного от Макса влево, я встала напротив мучителя с серо-голубыми глазами. Мужчина поджал губы. Злиться? И на что же? Он просил меня развлекать гостей — да будет так! Медленно виляя бедрами, я опускаюсь на колени, руками опираясь на ноги мучителя. Вижу, как некогда серо-голубые глаза становятся темнее и часть меня понимает, что это он без внимания не оставит. Только немного позже. Благодаря платью, которое выбрал для меня этот гад — загадки во мне практически не осталось и, теперь, в изящном прогибе, Эрик мог видеть красивую зону декольте. А она у меня действительно красивая! Практически гордость. Продвинувшись немного вперед, я прикоснулась грудью к его груди. Клянусь, его лицо стало еще суровее, чем обычно. Хм…, а это вообще возможно? Встаю на ноги и чувствую, как весьма твердая мужская рука ложится мне на поясницу, при этом, резко тянет на себя. Таким образом, мне приходится сесть на Эрика, в весьма неприличной позе, и чтобы удержаться на нем, я обнимаю его за шею и немного ёрзаю. — Что ты делаешь? — шепчу я и чувствую, как его рука медленно опускается все ниже. — Ты же этого добивалась. — так же тихо отвечает он и заставляет меня еще больше прильнуть к нему. Зря я это затеяла. — Может нам оставить вас наедине? — слышу голос Макса, а затем и его смех. И всех остальных. Фу. Опустилась ты, Лина, ниже плинтуса. — Не думаю, что она сможет удивить меня чем-нибудь. Я презрительно хмыкнула и, судя по тому, что Эрик сразу же нахмурился, он мне это еще припомнит. — Отпусти ты уже её. На твоих коленях ей явно уютнее, чем с нами. Блин, конечно, мне не уютно с ними. Но и на коленях Эрика так себе. — Свободна. — слышу приказной тон Эрика и я не тяну кота за хвост — сразу же встаю с лидерских колен и быстрым шагом направляюсь к выходу. Прости, Адам.

***

При моей никудышной репутации, добраться до комнаты Эрика в столь откровенном наряде, было не так уж и унизительно. Да уж, мучитель — ты умеешь выбирать. Когда я пришла в теплую комнату, я сразу же легла на кровать и накрылась теплым пуховым одеялом — ох и окоченела я в этом платье. Уткнувшись носом в подушку, я попыталась привести дыхание в нормальное состояние, но никак не получалось. Многие советуют выплакаться, мол, так как станет легче, но это не моя история. Плакать я не могу — слез нет, хоть и положение у меня — более, чем просто плачевное. Кое-как согревшись, я поспешила снять с себя эту мерзость и принять душ. Думаю, Эрика еще долго не будет и ванная комната в моем распоряжении. Я из тех, кому по нраву находиться в одиночестве. Я люблю находиться наедине с собой, читать книги, погружаясь в совершенно иной мир. Но довольствуюсь я тишиной ровно до того момента, как плохие мысли начинают брать верх надо мной. Да, я люблю пребывать в одиночестве, но при этом совершенно не могу быть одинокой. Иногда мне кажется, что он где-то есть — этот прекрасный человек. Где-то спрятался, в этом огромном мире. Я верю, что он сможет разглядеть меня и мне больше не придется строить из себя девицу голубых кровей — я смогу есть после шести вечера, не нужно выдумывать прошлое и врать про настоящее. Ведь это ему будет не важно — важна буду только я. А потом, за этими мыслями, я вспоминаю, что застряла в Бесстрашие. В рабстве у самого ужасного в мире мужчины. У сильного и властного тирана. И вспоминая это — я уже не вижу своего будущего. Оно размывается. Это ведь так прекрасно — иметь человека, который заботится о тебе, не отправит спать в угол, не заставит танцевать перед толпой незнакомых мужчин и, конечно же, никогда не будет тебя бить. Весь мир становится легче, когда у тебя есть кто-то, кто готов показать тебе звезды. Ох, как же я люблю смотреть на звезды… — Выходи! — мои звездные мысли прервал тяжелый стук в дверь. Благо, я уже досушивала мокрые волосы, поэтому выключаю фен и открываю дверь. — А ты времени зря не теряла. — насмешливо говорит Эрик и оглядывает меня снизу до верху. Честное слово, мне даже перед Максом не было так неуютно, как сейчас. Я не нашла ничего лучше, чем надеть на себя самый объёмный свитер из всех свитеров, что были и спортивные шорты. Думаю, Эрик это переживет. Все, что он мог увидеть — он уже увидел. — Эрик, — тихо начинаю я и ссутулюсь. Он меня до ужаса пугает, — Сегодня ведь тридцать первое октября? — вижу, как он кивает и испытывающее смотрит на меня, — Могу я попросить тебя… — Не тяни кота за яйца. — Сегодня — последний день звездопада, а над Бесстрашием, в этот день, звезды особенно яркие. Я читала об этом… — И? — перебивая, сухо спрашивает он, но его выдают глаза. Ему интересно, о чем я попрошу. Или же, ему просто интересно как я вообще осмелюсь о чём-то попросить. Мне тоже интересно, кстати. — Я всю жизнь мечтала увидеть звездопад. До следующего октября я могу и… не дожить. Ты же сам знаешь… А сегодня последний день… Отведи меня на крышу, пожалуйста. Вначале он подумал, что я рехнулась. Да и минуту спустя он продолжал так думать. — Ты хочешь, чтобы я показал тебе звезды? — ошалело спрашивает мучитель. — Да. — Ты… Головой ударилась? — Ну, вообще, ты приложил меня пару раз, но сейчас я отдаю себе полный отчет в своих действиях. Пожалуйста, Эрик… — Ладно, но быстро. — как-то очень недоверчиво соглашается Эрик. Может, он решил, что я захочу столкнуть его с крыши? А может, он думает, что я сама хочу сброситься с крыши? До самой высокой точки Бесстрашия мы шли молча — я прилагала все усилия, что бы забыть сегодняшний день, а он, стараясь не прибить меня. — Как красиво… — не выдержала я и подошла к самому краю. — Убиться решила? — совсем уж как-то повседневно интересуется Эрик и хмыкает. Не дождется. — Безумно красивое небо… — повторяю я, не обращая внимания на его колкость, — А если мы уникальны? Каждый из нас… Да и мы с тобой? — я поворачиваю голову и смотрю на мучителя. Клянусь, его растерянный взгляд стоит многих пережитых мучений, — А если этот мир, эта вселенная так сильно нас любят? Если ничья жизнь не важнее наших жизней? — Ты пила пока меня не было? Посмотрела на небо и хватит, пошли. — чувствую, как подобно оковам, его ладонь начинает окольцовывать мое запястье. Он тянет меня вниз и спрыгиваю с парапета, на котором стояла. — Дай загадать желание! — почти кричу я и вижу, как падает звезда. Эрик дал мне пятнадцать секунд. И я загадала. Всю дорогу, что мы шли назад, я кашляла. Оказалось, что я замёрзла, но совсем незаметила этого. Вернувшись в лидерскую квартиру, я села за стол, а он начал что-то делать у плиты. Эрик умеет готовить? — Кажется, я простудилась. — сказала я, и Эрик обернулся. — Конечно, если прыгать по крышам в одних шортах — простынешь. — тоном строго учителя говорит мужчина и протягивает мне свой бокал, в котором плескался чай, — Выпей — согреешься. Чая было на три больших глотка, что меня дернуло выпить все залпом? Наверное, во всем виновато саднящее горло. Его, кстати, тут же обожгло, а дыхание перехватило. — Эй, потише, что ты делаешь? — вижу смешинки в его глазах и поначалу не понимаю в чем дело. Пытаюсь откашляться, но такое чувство, будто проглотила раскаленные угли. Воды, дайте мне воды! — Аааай! Горю! Горю! Ох, как горячо! — делаю несколько глубоких вздохов и чувствую себя огнедышащим драконом. Это был явно не чай. Резко поднимаю голову и вижу, как ухмылка медленно сходит с лица мучителя. Ох, как голова начала болеть… И щеки запылали Несколько раз моргаю и пытаюсь сфокусировать свой взгляд на Э… На нем, в общем. От его ухмылки не осталось и следа. — Ооооох… Ха-ха-ха… — это у меня смех такой противный? — Лина, ты в порядке? — я ослышалась или в его голосе и правда появились нотки беспокойства? Надо же! Он не забыл, как меня зовут! — Верчусь… — смеясь говорю я и подношу указательный палец к своей голове, делая вращательные движения. — Оу… — в его «оу» вся боль еврейского народа. — Ты крутишься… Хахах… Мы крутимся, крутимся! Я тоже, кстати, тебе так не кажется, а? — Так, вставай. — чувствую, как он берет меня за талию и поднимает. — Ну-ка! Не смей трогать меня своими ручищами! Неизвестно, кого ты до меня трогал. — Не беси меня, убогая. — И опять убогая! Я то уже думала, что ты запомнил мое имя. Ли-на! Ли-на! И это не Линель. Просто Лина. Имя такое. Запомнил бы уже, кого мучаешь! — Идем, идем… Хорошо, что он сам вел меня, а то сама бы я давно рухнула и поцеловала пол. У меня еле-еле получилось открыть глаза, когда я услышала журчание воды. Ясно. Он меня утопит. — Холодно. — чувствую, как мужские ладони прикасаются к моим щекам и дергаюсь в сторону. — Стой, стой же, — на удивление, голос мягкий, почти успокаивающий, — Да не шевелись ты! Он приложил холодную ладонь к моей щеке, а я повернула голову так, что теперь мой нос доверчиво утыкается ему в ладонь. С шумом выдыхаю и слышу его хмыканье. — Теперь ты в порядке? — слышу его голос и причмокиваю. — Нет… — Тошнит? — теперь в его голосе обреченность. Он разворачивает меня лицом к себе. — Не-а. Дышать не могу. Грудь будто бы сжимается. — я открываю глаза и вижу его непонимающее лицо. — Я ничего не понял. — Эрик! — Мм? — Я хочу тебе кое-что сказать. — невнятно лепечу я, но он, кажется, все понимает. — Говори. — Хороший ты человек. В глубине души. Очень глубоко. Настолько, что иногда может показаться, что ты черт бездушный… — Так, ясно. — бубнит Эрик и вновь ведет меня куда-то. — Даже несмотря на то, что ты сделал — ты хороший человек. Я ведь знаю, что пока ты скрываешь меня — ты тоже преступник. Я испортила твою жизнь. И свою тоже испортила… А еще… — чувствую, как он укладывает меня на что-то мягкое. — Спи, Лина. — чувствую, как он накрывает меня теплым одеялом. Эх, лидер, а говорил, что больше не пустишь в свою постель. — Я не усну сейчас! — воскликнула я и взяла Эрика за руку. Как же мне будет стыдно утром! — Да что ты? — в его голосе смешинки. Сейчас он выглядит по-настоящему живым. А не просто машиной для издевательств. — Ты показал мне звезды. А я ведь действительно очень этого хотела.