Forgiven

Горячая вода смывала с тела остатки мыла вперемешку с кровью и слезами. Люблю воду. Наверное, в прошлой жизни я была рыбой. А Эрик, наверняка, рыбаком, и там он тоже поймал меня в свои сети. Горячая вода смывала не только пот и грязь, но и многодневную усталость. Нос распух, но, скорее всего, не сломан, правая щека разодрана, нижняя губа разбита. Всё лицо горит огнем. Пульсирует, не давая забыть о себе ни на мгновение. Наверное, к этому пора привыкать. Или утешать себя мыслью, что бывало и хуже, а значит, нужно просто потерпеть, и станет лучше. Все дороги ведут в ад — слышали такое? Судя по моей жизни, ну, или по последним неделям, все мои дороги ведут к Эрику. И скоро я объясню почему.

Двумя часами ранее.

Ужин был не очень вкусный. По крайней мере, мои вкусовые рецепторы упрямо отказывались воспринимать это. А с другой стороны, что по меркам изгоя будет вкусным? Я должна дать ответ Максу до завтра, иначе мне не жить. Впрочем, если об этом узнает Эрик, то исход тот же самый, ведь он не поверит мне. А еще мне надо решить, что ответить самому Эрику, ведь и этот монстр не успокоится. И по правде говоря, раз уж из двух зол выбирают меньшее, я предпочту Эрика. Он хотя бы извинился. Поужинав, я решила пойти в тренировочный зал и еще немного потренироваться в стрельбе. Бесконечные темные коридоры Бесстрашия меня совсем не радуют, но и мысли обо всей чертовщине, которая происходит в моей жизни отвлекают внимания от темных коридоров, кишащих монстрами. Моими собственными. Как только я решила, что Эрик и Макс получили то, что хотели, то моя жизнь, наконец, придет в норму, как тут же случается что-то плохое, и я начинаю думать, что меня прокляли. Просто прокляли. Прохожу мимо Ямы, и по спине пробегают мурашки. Мда уж, это место и при свете дня-то не особо воодушевляет, а сейчас, в полумраке так вообще, ввергает в ужас. — Договорим? Так за что лидер так обошелся с тобой? — я оборачиваюсь и вижу до чертиков знакомую мужскую фигуру. Питер. — Кажется, мы уже договорили. Я тебе посоветовала спросить это у самого лидера, — я осторожно выбираю слова, дабы не сказать ничего лишнего и не вляпаться в еще большие неприятности. Хотя, куда уж хуже. — Как учтиво с твоей стороны, — парень делает несколько шагов ко мне, а я несколько шагов от него. Набираю в легкие побольше воздуха и выдыхаю. — Что это ты делаешь? — он подходит еще ближе ко мне, а я продолжаю всё так же отходить назад. До тех пор, пока спина не встречается со стеной. Зеленые глаза блестят тошнотворным любопытством и чем-то еще… Предвкушением чего-то, о чем я пока не знаю. Подавляю отвращение, наполнившее рот. Он мне противен. И я не хочу терпеть такую недопустимую близость от него. Собираюсь с духом и толкаю его так, чтобы он сделал хотя бы полтора шага назад, и я прошла. Он реагирует моментально: перехватывает мое запястье и с силой разворачивает лицом к стене. — Хочу понять, что в тебе такого особенного, — он говорит это шепотом мне на ухо, а я морщусь от отвращения. Совсем худо становится, когда он кладет свою руку на низ моего живота. — Не смей прикасаться ко мне. Питер, не надо! — я пытаюсь брыкаться, но он сильнее меня. И явно паникует меньше. Где люди? Почему я одна? Почему никого нет? Неужели все вымерли? Неужели это конец? Или судьба не знает, как меня добить? Сейчас он вытащит нож из, например, заднего кармана своих джинс и убьет меня. Надо бы начать кричать как сумасшедшая, звать на помощь и умолять его остановиться, но я с ужасом понимаю, что парализована. И даже кричать толком не могу. В следующее мгновение он разворачивает меня к себе лицом и с силой толкает к стене. Так, что я ударяюсь головой и начинаю оседать на пол. Чувствую, как он сжимает мои плечи и снова ставит на ноги. Несколько ударов по лицу, и я совсем теряю равновесие. А надо бы сознание. — Не спать, Лина, не спать, — еле открываю глаза и пытаюсь сфокусировать свой взгляд на нем. Снова пытаюсь вырваться из его рук, но движения не скоординированы. Чувствую, что он начинает поднимать мою майку. Так, будто бы я кукла. — Отпусти меня! — пытаюсь визжать и хоть как-нибудь оттолкнуть его, но Пит встряхивает меня, словно еще раз хочет доказать, кто тут главный. Сама не понимаю, что происходит со мной, но я уже не чувствую в себе желания бороться за себя. Нужно просто принять то, что он сделает с минуты на минуту. Мне холодно и стыдно. Я не привыкла обнажаться. Наверное, я дрожу, но его только забавляет. — Не перечь мне, поняла? Ты будешь меня слушаться, а я буду делать с тобой все, что захочу. Ничего не говори и не кричи. Я не хочу слышать твой голос, ясно? Все, что тебе можно — это стонать от удовольствия. Но тебе ведь не привыкать, да, лидерская потаскушка? Я киваю и втягиваю воздух. Куда подевался мой испуг? Как Питер превратился в насильника, а я в беззащитную жертву? Так не должно быть. Это чертовски неправильно. Парень делает полшага назад и осматривает меня с ног до головы. Еще раз толкает меня, и я вскрикиваю. — Что я тебе сказал? — очередной удар по лицу, и только сейчас я осознаю, как сильно оно горит. — Ты не будешь диктовать мне условия, — лепечу я, готовя себя к очередному удару. Во рту почувствовала металлический привкус крови. — Сейчас именно это я и буду делать, — еще раз толкаю его, и мне даже удается сделать несколько шагов в сторону. Но я не была бы собой, если бы не споткнулась о собственную ногу и не упала. — Так даже лучше, умница! Переворачиваюсь на спину и сразу ощущаю тяжесть его тела. — Ублюдок! — Питер берет мои запястья и нависает надо мной. — Ты не посмеешь… Одной рукой парень держит мои руки, а другой приспускает мои тренировочные штаны. Начинаю брыкаться как ошпаренная, но это лишь пустая трата собственных сил. Коленом резко разводит мне ноги, и я ахаю от неприятных ощущений. Не то, чтобы я раньше не задумывалась о сексе, но к такому я определенно не была готова. Его рука перемещается на мою шею, и я не могу вздохнуть. — Питер, не надо этого делать… — наверное, это последнее, что он от меня услышит, ибо еще немного и я умру от нехватки воздуха. Ладно, Лина, пусть не об этом ты мечтала оказавшись в Бесстрашие. Да, надо мной уже знатно поиздевались. Да, пытались сломать, но ведь не сломали. Да, девушка, да, слабая. Но не сломали же. Не смогли. Делаю последний рывок, и от неожиданности Питер замешкался. Наверное, не ожидал, что я буду бороться до конца. До победного конца. Не сдамся. Именно этого хватило, чтобы во мне проснулось остервенение. Я начала кусаться и царапаться, выворачивая под корень ногти. Но это ничто по сравнению с долгожданным глотком свободы. Изо всех сил толкаю его и, пользуясь возможностью, ударяю между ног. Пит что-то кричит, сильно ругается и отстраняется от меня. Разворачиваюсь на живот и так как он все еще сидит на мне, быстро выползаю. Чувствую, что он ловит меня за лодыжку, и вскрикиваю. Нет, он не поймает меня тогда, когда я так близка к своей свободе. Ударяю его той самой ногой скорее всего по лицу, и он снова смачно ругается. Что-то на подобие «тупая сука». Царапаю ладони, но убегаю. Наверное, со стороны это очень смешно выглядит: до одури перепуганная, полуголая девушка, убегая, на ходу пытается поднять спущенные штаны. Да уж, обхохочешься. Бегу, сломя голову, забывая дышать и не обращая внимание на то, что постоянно спотыкаюсь и отбиваю все ноги. Бегу к двери с цифрой семь по центру. Яростно стучу и что-то кричу. Наверное, прошу, чтобы он быстрее открыл дверь. Боюсь оборачиваться: вдруг Питер стоит прямо за моей спиной и насмехается над жалкими попытками спастись. И предвкушает, как изнасилует, а потом убьет. Или в другом порядке. Слышу звук открывающиеся двери, и я готова вбежать в помещение, сметая всё на своем пути, даже хозяина этой квартиры. — Что за…? — он не понимает, что происходит. Немудрено, если честно: не каждый день полуголая, избитая барышня стучит к нему в дверь так, словно хочет выбить её. Смотрю на него не в силах сказать ни слова. Наверное, одна часть моего лица, та, по которой били чаще и сильнее, больше другой, и сейчас он просто не узнает, кто перед ним. Мужчина молча делает пару шагов назад, немым жестом приглашая меня войти. — Чай или что-нибудь покрепче? — Эрик медленно обходит меня и идет на кухню. Следую за ним и медленно успокаиваюсь. Он, держу пари, не знает, что делать с такой как я сейчас. Я и сама не знаю, как вести себя сейчас с ним. А о том, почему я побежала именно к нему за помощью и защитой, я подумаю чуточку позже. Молча сажусь за стол и осознаю, что дрожу. Поджимаю под себя колени и смотрю на лидера. — Я не слабая, — выговариваю первое, что пришло на ум. — Я не слабая, Эрик. Вовсе нет. Не такая. Я сильнее. — Охотно верю, — мужчина ставит передо мной стакан, но руки слишком дрожат, поэтому прежде я должна убрать тремор. — И я не беззащитная. — Пей. — Макс хочет убрать тебя из этой фракции. — Откуда ты… — Он предложил мне это совсем недавно. Сказал, если я хочу спокойно жить в этой фракции, то должна сказать, что ты укрывал меня, когда узнал, что я изгой. Сказать, что делал это в обмен на… В общем, тебя бы обвинили в измене и судили. — С чего мне верить тебе? — он не доверяет мне и это понятно. Косится с подозрением. Я даже не виню его в этом, хотя именно в его интересах довериться мне. — Ты мог убить меня тысячу и один раз, но не сделал этого. Это говорит хотя бы о том, что в тебе есть частичка доброты. Маленькая. Малюсенькая. Не вооруженным глазом и не заметишь, но все-таки. Но это ничего не значит, ясно? Временное перемирие. — Кто это сделал? — Эрик полностью игнорирует то, что я сказала, с трудом сдерживая дрожь в голосе, и кивает на мое лицо. Я морщусь. Его голос спокойный и уверенный, такой, которому не возможно ни перечить, ни противиться. И кажется, я впервые вижу его таким. — Я не слабая, — губы дрожат, руки дрожат, да я вся дрожу. Перебираю пальцами одной руки пальцы другой. Царапаю их и сдираю кожу. Глаза слезятся, но плакать я не буду. Не сейчас и не перед ним. — Можно я приму у тебя душ? — Ты знаешь, где ванная комната. Встаю со своего места и, пошатываясь, иду по направлению к спасительной воде. Глаза застилают слезы, и я оседаю на пол сразу же, когда закрываю за собой дверь. Прижимаю исцарапанные и окровавленные ладони к глазам, пытаясь затолкнуть эту жидкость обратно. Не получается. Срываюсь на рыдания. Наверное, он все слышал. Трудно было бы не услышать, даже при всем желании. Что-то во мне оборвалось. Сейчас или несколькими минутами ранее. Оборвалось и исчезло. Резко, категорично и навсегда.