Forgiven

Под утро в спальне лидера заметно похолодало: холодный ветер задувал в приоткрытые окна, а дождь барабанил по стеклам. Эрик действительно всю ночь просидел в кресле возле кровати, и хоть иногда на него находило желание лечь рядом с ней и нормально выспаться, предварительно убедившись, что сама девушка крепко спит, но рассудок побеждал, и он понял, что проснуться она должна одна, а не с таким ненавистным мужчиной в постели. Пока она мирно сопела в подушку, словно коконом укутанная в одеяло, Эрик никак не мог понять, чем эта хилая, бледнолицая девчонка зацепила его. Чем она смогла заслужить его милосердие, ведь она до сих пор жива и вполне себе целехонькая, а это прямое доказательство того, что он милосерден. Кажется, они совсем запутались. Он импульсивен и только с ней показал немного своей мягкости, а она, кажется, как никто понимает его. Странно видеть крупицы понимания в том, от кого этого совсем не ждешь. Тем более, от того, кому не хило так досталось от самого объекта понимания. Она ведет себя так, словно ненавидит его, а в следующую секунду, будто бы нуждается в нем, и вот, в сложный жизненный момент, она стучит в его дверь. Что-то бубнит и ворочается. Всю ночь она спала неспокойно, но все-таки спала, в отличие от Эрика, который ни разу за ночь не сомкнул своих глаз. Он обветшалая комната с выцветшими стенами. Она последний кусок уюта, припрятанный в самом дальнем ящике этой комнаты. Его персональное отопление. — Привет, — утопает в его постели, сжимая белую простынь холодными, тонкими пальцами. — Ты, наверное, не выспался. — А ты? — грубовато, но в своей манере спрашивает Эрик и прикуривает. — Я пропахну сигаретами, — тон жалостливый, умоляющий не курить, и она не отрываясь смотрит на него. — Мне должно быть не все равно? — спрашивает он и выдыхает дым, который тут же впитывается в прохладе комнаты, оседая в непрокуренных легких практически бесстрашной девочки. — Я была бы не против, если бы тебе было не всё равно, — еле громко, но все-таки четко отвечает она и не сводит с него глаз. По правде говоря, Эрик уже не один раз показывал, как ему не все равно, и на его невнимание она больше не купится. Сигарета медленно тлеет, зажатая между двумя пальцами. Воспоминания прошедшего дня напитываются влагой и разрастаются внутри Лины подобно губке. «Дыши, Лина!» В пухлые распахнутые губы как по команде врывается воздух. Она ловит хриплые, такие больные ноты асфиксии, но пытается дышать. Просто дышать. Её отравила эта фракция. Она оказалась куда токсичнее хлипкого поселения изгоев. Её отравил Эрик и все, что она пережила с ним. Поднимается с кровати и направляется к нему. Садится возле него и одну свою руку кладет ему на шею, как бы опираясь, а другой берет дотлевающую сигарету из его рук. Прикуривает. Первый раз. Не кашляет, как это бывает у людей с непривычки во всяких драмах Голливуда, но затягивается глубоко и кажется, наслаждается этим. Устала, наверное. Просто устала. Дым рисует петли вокруг её шеи, и она смотрит на Эрика словно сквозь дымовую завесу. Он удивлен, но не будет ограничивать. Он не из тех, кто ставит рамки. Перебирает каштановые волосы и целует в бьющуюся жилу артерии. Его губы на её шее кажутся им обоим неправильными всего на мгновение. На одно крохотное мгновение. Он сжимает её ладонь в непривычно осторожном касании, и она вздрагивает, словно её полоснули чем-то острым по чему-то нежному. Что происходит? Пародия на нежность? Растление чувств? Он неправильный. Совсем чужой и холодный. На нем словно колючая шкура, вместо грубоватой, но теплой кожи, и его фирменная ухмылка, приклеена скотчем. Он не мужчина её мечты: у него не те волосы, не те манеры, не тот голос, не те глаза. Но почему-то именно ему она позволяет себя целовать сейчас. Ему не все равно. За всеми кислотными фразами стоит то, что ему не все равно. На нее. Ему на неё не все равно. И эта мысль пульсирует в её голове, заставляя сердце биться чаще, а иногда и вовсе пропускать удары на вдохе. Докуривает сигарету и небрежно кидает в пепельницу, радуясь про себя, что не попала мимо, ведь руки-то дрожат. Садится сверху, к нему на колени и целует. Он чувствует жар её такого податливого, мягкого и исцарапанного жизнью тела. Практически полностью расстёгнутая рубашка скрывает только малые участки обнаженного тела, а по больше части, открывает. Но загадка всё еще осталась. Например, зачем она так нежно целует такого грубого? Наверное, чертовски приятно быть с тем, кто не заставляет. С тем, чьи движения не были резкими и с тем, кто не хотел сделать как можно побольнее. Девушка, которая до этого без тени сомнения целовала уже не лидера, а мужчину, самого что ни на есть мужчину: жаждущего, способного целовать и дарить нежность, теперь отстраняется от него и, словно очнувшись от какого-то видения, встает с его колен и делает несколько шагов назад. — Не нужно, Эрик, — смотрит на него неуверенно, но пытается казаться храброй, и закусывает некогда зацелованную губу. Лидер поднимается с кресла и не спеша подходит к Лине. Больше похож на дикого зверя, крадущегося к своей добыче, чтобы закончить её никчемное существование. — Еще минуту назад ты не была такой боязливой. — Кто прошлое помянет, знаешь ли… Она продолжает растеряно смотреть на мужчину и подносит правую ладонь к губам, пытаясь понять хочет ли она продолжения или самое время бежать, куда глаза глядят. Лина делает еще несколько шагов назад и чувствует, как ногами начинает упираться в кровать. Наверное, будет не очень хорошо, если она прямо сейчас ляжет на нее. Эрик двигается быстро и резко, не настолько, чтобы одним движением сломать её к чертям собачьим, но все-таки он ловит её тонкие руки и выворачивает их, чем вызывает протяжный стон из уст новоиспеченной гостьи. — Не нужно играть с огнем, если не можешь потушить пожар, — шепчет ей в затылок самый молодой лидер Бесстрашия, и на его губах появляется ухмылка. Не ядовитая, как обычно, а куда приятнее. Джонс шумно втягивает воздух и шепчет в ответ что-то неразборчивое. — Не думай, что я оставлю без внимания то, что случилось вчера. Отпускает её запястья, и она падает животом на кровать, пытаясь отдышаться. — Не сомневаюсь, Эрик, но это было вчера. А сегодня я хочу попросить тебя кое о чем. Хочу попросить тебя помочь мне. Мужчина удивленно выгибает бровь, мол, как у нее вообще хватает смелости просить о чем-то у него, но продолжает молча слушать, призывая к тому, чтобы девушка договорила свою просьбу: — Помоги мне найти отца, Эрик. Помоги.