Forgiven

В столовой было практически непривычно пусто: может, не все бесстрашные еще проснулись, что странно, или кто-то решил просто забить на завтрак и предпочел потратить время на тренировки, а возможно, все потому, что это я очень хочу есть и пришла сюда раньше всех — точно сказать не могу. Единственное, в чём я уверенна, так это в том, что я никогда не стала бы жертвовать едой во имя тренировок. Наверное, вы уже об этом догадались. На завтрак была овсяная каша, яблочный пирог, тост и шоколадная паста к нему. Очень даже неплохо, особенно я рада шоколадной пасте — никогда её не пробовала, но по запаху чувствуется, что она должна сводить с ума любого. Лично меня уже свела. — Ты подумала над моим предложением? — вздрагиваю, услышав до боли знакомый и неприятный мужской голос, но нельзя показывать ему слабость, иначе укусит. Чуть что, и велик шанс лишиться форы на жизнь. — Доброе утро, Макс, — я поддерживаю разговор в достаточно приветливом тоне, но глазами ищу наиболее оживленное место и мысленно призываю Эрика быстрее прийти на завтрак. Вечно его не пойми где носит, когда он так нужен. Ха, если бы еще две недели назад мне сказали, что я буду так сильно в нём нуждаться — я бы повертела указательным пальцем у виска и посоветовала этому сумасшедшему чудаку обратиться к психиатру. Сажусь за ближайший свободный столик, и пока лидер делает тоже самое, но напротив меня, откусываю, видимо, слишком большой кусок яблочного пирога. Такой и жевать трудно, но что не сделаешь ради того, чтобы не поддерживать беседу? Тем более, с таким мерзким типом. — Так что, Лина? Тебе просто нужно сказать, что Эрик вынуждал тебя раздвигать ноги в обмен на место во фракции. Поверь, после того, как ты заявишь об этом, твоя жизнь будет гораздо спокойнее. Ага, ну, конечно. Нет жизни — нет проблем. Уж я-то точно знаю, что если и Эрик будет тонуть, то он явно не захочет делать это в одиночку. Еле-еле начинаю жевать пирог, при это наигранно пытаюсь ему что-то ответить, и понятное дело — не получается. Возможно, я даже случайно плюнула в него пережеванным яблоком. Конечно, кусок пирога в моем рту не может быть вечным, и в итоге, когда я, уже порядочно испытав терпение верховного лидера, наконец-то его прожевала — пришло время отвечать на его вопрос, и от этого никуда не уйти, не убежать, не спрятаться. Большим пальцем левой руки начинаю теребить тонкий ободок на безымянном пальце и закусываю губу, попутно ища подходящие литературные слова в запасах своей девичьей памяти. О, а может, вообще сказать, что я не знаю, кто такой Эрик? Но сдается мне, не прокатит. Я верю в то, что мы каждый день сталкиваемся с выбором в пользу отваги, бесстрашия. В пользу того, чтобы защищать, а не отворачиваться. В пользу того, чтобы смотреть прямо в глаза трудностям и уверенно идти навстречу им, чем отворачиваться и действовать в угоду своей трусости. Я верю во взаимность: Эрик много раз помогал мне, много раз спасал мою жизнь. Верю в это как и в то, что сейчас пришла моя очередь. Волнуюсь. Как я смогу защитить того, кто об этом не просил? Смогу, а как иначе? Медленно кладу левую руку на стол, стараясь не выдавать дрожь во всем теле. Жду, когда Макс сфокусирует свой взгляд на кольце. — Я обдумала ваше предложение, спасибо. Но не думаю, что оно мне подходит, — с трудом узнаю свой голос. — Я не предам своего мужа. Еще около минуты Макс обдумывает мои слова, сверлит меня своими темно-карими и выдаёт такую фразу, которая изменила ход дальнейших событий. — Я вас понял, мисс… Мэттьюс. Жаль, что ваш муж не так верен этому союзу. Сказанное им — как холодная вода на разгоряченное тело, и, кажется, я забываю, как дышать, или вовсе чувствую себя, как рыба, выброшенная на берег буйными волнами необузданного океана. Ладно, Лина, а чего ты ожидала? И от этого фиктивного брака и от этого не менее фиктивного мужчины? Этот брак был провальной затеей еще до заключения, так что ничего удивительного в том, что Эрик «не так верен этому союзу». Встаю из-за стола, при этом не забывая прихватить с собой шоколадную пасту, и иду в квартиру Эрика. В квартиру Эрика… Даже звучит холодно. Интересно, эти квадратные метры когда-нибудь смогут стать нашими? Или хотя бы на пару градусов теплей?.. Дверь на ключ не закрыта, и я без проблем захожу внутрь. По квартире гуляет тёплый ветер, который гоняет аромат терпкого кофе, который так любит хозяин помещения. — Когда я выходила за тебя замуж, ты выставил мне целый список условий. Абсолютно наплевав на мои желания, но я это приняла. Ты сказал, чтобы я не унижала тебя общением с другими… мужчинами, я и это приняла, — подхожу к кровати, на которой до недавнего времени спокойно лежал лидер. — Так почему ты думаешь, что сам имеешь право так меня унижать? — мужчина встает с кровати и смотрит на меня так, словно сейчас он меня с балкона сбросит. Ну и пусть, я не отступлю. — А почему нет? Ты думаешь, что недостаточно испортила мне жизнь и хочешь лишить последней радости? — говорит, нет, скорее насмехается он, и у меня крышу сносит. — Ты сказал, что я твоя жена, что я под твоей защитой, но это не брак. Ты не уважаешь меня, не прислушиваешься к моему мнению, унижаешь… — я не успела договорить, как его рука перехватила моё запястье и рывком потянула к кровати. — Хочешь быть моей женой, Лина? Давай, ложись, — он толкает меня на кровать — держать равновесие, да и вообще балансировать, крайне тяжело, когда тебя шатают из стороны в сторону так, словно ты не весишь ни грамма. Спиной падаю на кровать и делаю глубокий вдох, когда лидер нависает сверху. Не могу поверить в это, просто не могу. Еще недавно я так хотела поцеловать эти губы, так хотела прикоснуться к этому телу. Что он делает? Зачем? Дальнейшие действия по моим меркам разворачиваются со скоростью самой ленивой в мире черепахи: вот, я кое-как достаю правую руку, которая была зажата, стараюсь хорошенько размахнуться, насколько это возможно в данном положении, и даю пощечину, которая хлёстким звуком растворяется в нашем сбившемся дыхании. Теперь уже двумя руками отталкиваю его, думала, что будет трудно, но он сам поддается моему толчку и делает еще несколько шагов назад. Поднимаюсь с кровати и не понимаю, что делать дальше, как себя вести, как разговаривать, о чем?.. — Я… я только начала думать, что мы справимся. Что у нас получится стать…хотя бы друзьями, — подношу ладонь, которой ударила его к губам и отмечаю, что глаза-предатели слезятся. — Я доверилась тебе. — Лина… — кажется, или он отличный актер, или он и правда растерян. — Не трогай меня! — лидер опускает только что протянутую ко мне руку, а я, не в силах больше терпеть все, что происходит между нами сейчас, убегаю в ванную комнату и закрываю дверь на замок. Холодная вода не приводит в чувство, не расставляет эмоции по своим местам, а когда к холодной воде присоединяются еще и слёзы, то знайте — дело дрянь! А когда и к такому коктейлю добавляется микс из чувств, зачастую непонятных даже самой хозяйке — можно смело готовить эшафот. С той стороны двери гробовая тишина. Может, он ушел? Или умер от переизбытка совести? Аккуратно выхожу из ванной, попутно специально «пачкая» мокрыми руками всё, до чего успею дотянуться — ведь я знаю, как он это не любит, и вижу, как Эрик сидит на большой, но такой пустой кровати, опустив голову вниз и запустив руки в волосы. — Ты должен уйти, — голос незнакомой мне девушки — холодный, она отчеканивает каждое слово, всем своим видом показывая, что чувствам между ними больше нет места. Мужчина резко вскидывает голову, и в его серо-голубых плещется непонимание вперемешку с раздражительностью. — Макс напомнил мне о том, что сделал мне чертовски выгодное предложение и даже намекнул, что пора бы ответить. — И что ты ответила? — его голос подстать моему — этот мужчина не любит оставаться в долгу, я поняла это. — Что не предам своего мужа. Не замечаю, как пальцами правой руки машинально кручу своё кольцо на безымянном. А потом и вовсе… снимаю. Снимаю и молча кладу его на прикроватную тумбочку Эрика. Перед глазами мелькает темно-синий, почти полностью уже размазанный крестик на тыльной стороне его ладони. Это я тоже не забуду, лидер.