Forgiven

— Я ненавижу лес. Почему нельзя убегать по берегу моря, например? Почему нужно проходить ёлки с колючками, спотыкаться об корни и есть что-то гадкое… Или это гадкое ест тебя. Хоть раз, хоть разочек пришлось бы убегать от кого-нибудь на закате по берегу моря. Майкл настоял на том, чтобы мы еще какое-то время шли, не останавливаясь, во имя большей форы. Конечно, со стороны стратегии я его понимаю и даже поддерживаю. Но… Я ненавижу лес. — Что ты там бормочешь? — мужчина устал и это чувствовалось. Я понятия не имею, сколько времени мы бродим по этим чертовым зарослям, но когда начинали — было светло, а сейчас мы идем, уже совершенно не разбирая дороги. Нам обоим нужен отдых. Я уже практически позволила себе подрасслабиться и идти так, словно гуляю на свежем воздухе, как где-то вдалеке услышала непонятный вой. Идя всё это время чуть впереди Майкла, я остановилась и насторожилась, стараясь прислушиваться к каждому звуку. — Что, испугалась? — насмешливый тон напарника вселил в меня желание ударить его, да побольнее. Беру себя в руки, чуть поворачиваюсь к нему и сглатываю: — Нет, с чего бы? Подумала, что ты можешь разнервничаться, — ну такая себе отговорка, если честно. — Я впечатлен — ты очень заботливая. — Это просто собака, не нужно волноваться. — говорю это Майклу, но успокаиваю, скорее всего, себя. — Не думаю… Интересно, в этом лесу есть волки? — он издевается, но вопрос чертовски верный. Мне начинает сводить скулы, в горле пересохло и мне, правда, стало не уютно ходить по темной чаще. Еще и первой. Я уже было приготовилась крикнуть ему в ответ что-то едкое, что-то гадкое, как Майкл шикнул на меня и, взяв за руку, практически молниеносно толкнул себе за спину. — Тише… — сначала он прикладывает палец к своим губам, показывая, что нужно вести себя как можно тише, а затем дважды стукнул этим пальцем по уху и показал куда-то вглубь чащи. Туда, где мои усталые, непривыкшие к таким нагрузкам глаза ничего не могли разглядеть. Но его могли. — Что за…? — шепчу я, а Майкл берет меня за руку и не спеша ведет за собой, на звуки мужских голосов. Подойдя как можно ближе и спрятавшись за широким стволом могучего дерева, в свете разведенного огня я смогла разглядеть фигуры двух мужчин, которые о чем-то бурно беседовали. Ох и не люблю я подобное: во всех фильмах это ничем хорошим не заканчивается. — Что они делают тут так поздно? — Майкл всерьез обдумывал возможные развития событий, просчитывал ходы, подобно искусному стратегу: вот он — мужчина-воин. Раньше я не обращала на него внимания, а сейчас как будто бы по новому посмотрела и даже оценила. — Может, разбили лагерь? — полушепотом предположила я, не сводя своих глаз с этого мужчины. Не знаю, что сейчас произошло, но внутри вдруг зашевелилось подлинное волнение за него и желание уберечь. — Здесь? — он скептически поднял свои брови, и я закусываю губу, придумывая, что ему ответить. — Тогда охотники? — Они не особо выглядят надежными, — отчеканил Майкл, и клянусь, я прочувствовала нотки стального Эрика в его голосе. — Скажи пожалуйста, как ты это понял в такой-то темноте? По звездам? — Они вдвоем тут… — начал мужчина, но я перебила его: — Так мы тоже вдвоем тут! — если честно, уже очень устала стоять за деревом и хотелось как-то побыстрее разрешить ситуацию. И конечно, костер чертовски манил — я замерзла, но искренне старалась не подавать виду. — Вот именно, Лина! Это и настораживает, — и он, безусловно, прав. Мы тут не от большого желания пройтись по лесу — мы в бегах. Майкл выдерживает паузу, а потом, уже спокойнее предполагает: — Если подойдем ближе, то сможем погреться — ты окоченела. — И что нам делать? — не скажу, что мы с ним успели подружиться, но что-то между нами определенно возникло. Я была готова довериться ему. Странное чувство, если честно. Практически все, кому я раньше доверялась, оказывались предателями, и всё заканчивалось ударами в спину. Не подвёл пока только Адам. Таков мир изгоев: каждый сам за себя, каждый сам на себя и никак иначе. Если ты изгой и хочешь выжить — ты должен рассчитывать только на себя, ты должен учиться выживать. Я училась, как могла, и если я до сих пор жива, значит, всё не зря, значит, чего-то стою. И правда, до одури странное чувство пробило ударом грудную клетку, заставляя вдохнуть побольше прохладного лесного воздуха. Черт, сейчас я действительно готова поверить. Довериться. Ему. Едва ли знакомому парню, который уже, скорее всего, несколько раз пожалел, что связался со мной. И не будем забывать о моем шраме, который он мне любезно оставил. — Просто держись позади меня. Голос у него…брр. Очень холодный. В этот раз он не взял меня за руку, но четко обозначил позиции: я за ним. Выйдя из-за дерева, мы всеми силами постарались сделать вид, что не прятались за ним, обдумывая дальнейший план. Это выглядело бы очень подозрительно. — Доброй ночи! Мы заблудились, и моей подруге стало холодно, может, у вас найдется место у огня? — Майкл принял вид обычного мужчины из какой-нибудь Эрудиции, сминив свою походку и осанку, которые достались ему от жизни в Лихачестве. — Я не твоя подруга! — шикаю я, и на этот раз ему хватает одного взгляда, чтобы я перехотела ему перечить. Незнакомцы насторожились и, не переставая осматривать меня и Майкла с ног до головы, встали со своих мест. Неприятные мурашки пробежали по позвоночнику, но уже поздно давать заднюю. — Я… Да, я его подруга. Но не в том смысле подруга, в котором вы могли бы подумать, а он мечтает. Просто дружим. С детства, — диалог комичный, но ситуация страшная. Интуиция редко меня подводила и сейчас, прямо в этот момент — она советовала мне дать дёру. Взгляд одного из мужчин задержался на моем лице, а через пару мгновений скользнул и по всему телу, и мне окончательно стало не по себе. — Конечно, проходите, погрейтесь, — незнакомец жестом руки пригласил нас подойти ближе. Как только мы расселись у костра, я убедилась в том, что замёрзла. Сильно. Доверия не внушали и эти сырые, трухлявые бревна, на которые мы сели, и я искренне удивились, как они не развалились под нами. Наши новые «друзья» присоединяться к нам у тепла не спешили, только о чем-то перешептывались в нескольких метрах от костра. — Он так на меня смотрел… — Я заметил. — У нас нет связи с внешнем миром, мы у черта на куличиках, и с нами двое, не внушающих доверия, людей… Не считая тебя, — Майкл искусно поднял бровь, явно удивляясь моим словам. — Похоже на сюжет плохого порно, да? — закатываю глаза, цокаю языком и бью его по плечу, но ответить ничего не успеваю, так как незнакомцы всё же решили присоединиться к нам. — Значит, вы охотники? — спрашивает Майкл, пытаясь хоть что-то о них узнать, и я опускаю глаза в пол. Совсем, как истинная леди, которая доверила вести диалог своему мужчине. — Да, мы настоящие фанаты охоты. Что может быть лучше, чем гнать перепуганного оленя, а потом пристрелить его? Мне стало жутко, и я поморщилась. — Действительно… — наверное, ответ прозвучал резче, чем даже я сама того планировала, а Майкл легонько толкнул меня коленкой по коленке и сжал мою ладонь в своей. — И как? Как прошла охота? Нашли то, что искали? — Мы только начали. И снова холодок пробежал по всему телу. Невзначай, я пододвинулась ближе к «моему». — Лина, вставай, пошли. Мне кажется, я вспомнил дорогу и давай не утруждать наших новых друзей. — Вдруг вам только кажется? — один из них, тот, кто сел напротив нас, снова поднимается на ноги и, обходя огонь, заходит нам за спины. — Давайте, все-таки, мы поможем вам выйти к дороге? Я поднимаю глаза на Майкла и едва заметно отрицательно качаю головой. Он понимающе кивнул. Ну, или моргнул. В любом случае, было в его лице что-то понимающее, что я уловила, и этого понимания нам вполне хватало. — Где ваше оружие, друзья? — как бы расслабленно спрашивает Майкл, и я понимаю, насколько я дура, что не заметила такой простой детали. А вскрикиваю я ровно в тот момент, когда мужчина, который стоял позади нас, накидывает Майклу ремень на шею. — Что ты делаешь? Отпусти его! — моментально вскакиваю со своего места и начинаю бить по рукам того, кто держит моего друга . Впрочем, Майкл и сам справляется — он отменный солдат и, скорее всего, ему моя помощь не нужна. Всё, что ему нужно — это просто найти равновесие. — А ты стой здесь! — едва ли я успела взять под контроль второго мужчину, как он заламывает мне руки и пытается наклонить, чтобы я потеряла всякое желание сопротивляться, и ему не пришлось много возиться со мной, — Я узнал тебя! Ты лидерская подстилка, за тебя лидер бесстрашных назначил награду, по всем каналам об этом трубят. Что за нахуй? Ненавижу, когда так делают. Мне хватило нескольких секунд, чтобы выбраться из мнимого капкана, но сил нанести серьёзный урон не хватило. Их хватило, чтобы я просто смогла оттолкнуть его. Он замешкался, а я заметила какое-то полено, на вид вполне крепкое, в отличие от тех, на которых мы сидели, подняла его с земли и со всей силы ударила вначале того, кто решил обездвижить меня, а затем, угрожающе подбежала к Майклу. — Отпусти его! — держу это бревно так же, как Эрик держит пистолет. Внутренне смеюсь своему сравнению. Девушка с бревном — что может быть смешнее? Кажется, и второго урода это тоже позабавило и он забыл, что если ты хочешь кого-то придушить, то ремень всегда должен быть затянутым. Как только Майкл почувствовал капельку свободы — ему хватило минуты, чтобы вырубить своего противника. Пару чертовых секунд мы просто смотрим друг на друга, а потом мужчина сделал несколько быстрых шагов ко мне, не сводя своих глаз с моего лица, прижал к себе и обнял. Медленно и очень неуверенно поднимаю руки, чтобы положить их ему на спину. Смотрю куда-то сквозь тёмную чащу леса и, кажется, совсем забыла как дышать. Мир сузился до этого момента. Испугалась ли я? Да, очень. И именно сейчас меня как будто бы окатило ледяной водой, а потом шарахнуло не хилым таким разрядом. Проблема-то вот в чем: как я уже сказала — я не многим могла доверять. Но все, кому доверяла — страдают из-за меня. Абсолютно все. Вот и сейчас, когда Майклу накинули ремень на шею, я всего на секунду представила, что было бы, если бы этот подонок сделал то, что хотел. Сжимаю в руках его куртку и делаю вдох. — Ты в порядке, да? — он отстраняется и обхватывает ладонями мое лицо, пристально всматриваясь, пытается найти хоть крошечную царапину. Молча киваю головой и кладу свои ладони на его, медленно убирая с лица. Слишком интимный момент, слишком личное прикосновение, — А ты молодец, чуть голову человеку не снесла этим поленом, — его тон снова приобрел игривое настроение, и я смутилась. — Ммм… У меня… Ну… Немного тяжелая рука просто. — Да, я заметил, — вальяжно проговорил он, полностью отпуская мою руку. Мужчины лежали без сознания, добивать их цели у нас не было. Первостепенной была цель выбраться отсюда, найти главную дорогу и при этом, не напороться на еще один отряд бесстрашных. Ну, и при всех условиях — остаться в живых. Сейчас мы всё еще понятия не имели в какую сторону двигаться и, скорее всего, умерли бы от холода и голода. По крайней мере в моей голове было именно такое представление нашего ближайшего будущего. Наверное, я всё же не оптимист. Я представила, как через несколько лет наши скелеты найдут в каких-нибудь зарослях, и наша с Майклом история, которую тысячу раз переврут люди, будет переходить из уст в уста, будет только для того, чтобы пугать детей, дабы эти сорванцы не особо загуливали по лесу. Возможно, так действительно бы было, но Майкл, как никогда вовремя, навострил уши. Он услышал то, что дало нам надежду, крохотный лучик солнца и подтверждение тому, что даже после самой темной ночи идёт рассвет. Он услышал поезд. Дорогу! Где-то совсем близко. А значит, мы в шаге от долгожданной цивилизации. Давно пора, хочу я сказать — мне, как-никогда, нужен душ. И еда. Особенно еда. И много чего еще! Воодушевленные, мы двинулись в сторону долгожданной дороги. Шли молча: каждый думал о своем, и повисшая тишина ничуть не напрягала. Я думала о том, что за меня объявили награду. Зачем? Я не самая дорогостоящая персона на черном рынке политики. Интересно, во сколько они меня оценили?.. И по каким критериям? Еще я думала об Эрике. Кто бы мог подумать, что я многое отдала бы сейчас, лишь бы он оказался рядом. Я, правда, не знаю, что ждет меня через месяц, завтра или даже через десять минут, но мне гораздо комфортнее, когда он рядом. Стокгольмский синдром? Докатилась… И спать хочется. Ужасно. Даже не помню, сколько мы на ногах. Адреналин от всего пережитого начал снижаться, и кажется, сейчас я отчетливо ощущаю все те, казалось бы, лёгкие падения, пока мы бежали. Замечаю, что стало светать. Тонкая оранжевая полоска расплывается по уже не черному, но по тёмно-синему небу, плавно переходя в розовые оттенки. Еще виднеются хаотичные серебристые звезды. Наступает новый день. И мы живы. Снова замечаю, что снова иду впереди и, несмотря на накатывающую усталость, в довольно быстром темпе. Поворачиваюсь к Майклу и кричу ему, что даже моя бабушка ходит живее, чем он. Хотя, если честно, я понятия не имею, как она ходит. От резкого поворота и долгого голодания меня чуть повело в бок. Надеясь наступить на твёрдую землю, я… довольно сильно разочаровалась, когда не почувствовала её под собой. Была только пустота. Падение, наверное, не заняло больше трех секунд, но было больно приземляться. Смотрю наверх из лежачего положения и прикидываю, сколько метров в этой ёбаной яме. Около пяти. Я проклята. Другого объяснения я просто не могу найти. Или это наказание за мою язвительность. Из всех людей на свете в эту яму упала именно я и в самый ненужный момент. Аплодисменты! Закрываю лицо руками и пытаюсь сосредоточиться. Вернее сказать, абстрагироваться. Слышу голос Майкла: он пытается докричаться до меня, и я сразу же говорю ему, чтобы смотрел под ноги. Медленно поднимаюсь и замечаю, что у меня просто раскалывается голова. Чувствую, как что-то липкое медленно стекает по виску. Замечательно. Видок у меня, наверное… в гроб краше кладут. В голове зазвучал противный голос, говорящий, что яма, которую я копала себе на подсолнечном поле, догнала меня тут. Оцениваю возможность вскарабкаться вверх и попробовать вылезти своими силами, но при первой же попытке падаю, едва ли покорив трехметровый порог. — Я теперь за тебя даже денег не получу… — наигранно разочарованно протягивает Майкл, и я даже смеюсь. Громко так, заливисто. Глаза слезятся, и я понимаю, что громкий смех вот-вот сменится истерикой. Уже собираюсь ответить, но Майкл от чего-то замешкался и ушел из поля моего зрения. Стало не по себе. Страшно. Я в яме. Во всех смыслах. Говорят, что отчаянье называют последним инструментом дьявола: он использует его против самых стойких, когда все предыдущие методы бессильны. В отчаянье ли я? Точно сказать не могу — берегу для более злого случая. Пока что просто на грани, но еще держусь. И как я уже говорила — даже за самой тёмной ночью всегда идет рассвет. — Как ты вообще до своих лет дожила, а, Лина? — слышу насмешливый тон и такой знакомый голос. Вдыхаю. Поднимаю голову наверх и сощуриваюсь, пытаясь разглядеть кого-нибудь в тёмном силуэте человека. Сердце отбивает чечетку, а руки предательски начинают дрожать. Первыми я замечаю заученные до мельчайших узоров татуировки на руках. По правде говоря, мне не нужно особо всматриваться, чтобы узнать его. — Я по тебе скучала! Слова слетают с губ до того, как я успеваю обдумать их смысл. Выдыхаю. Эрик улыбнулся. Яма.