1. Без жертв,
2. Самостоятельно.
Большая победа. Хоть и никем, кроме меня самой, и не замеченная. Ну и пожалуйста. Сейчас я просто положила голову на крепкое плечо Майкла и поёжилась от холода. Действительно похолодало. Даже изрядно потрепанная кофта Эрика уже не сохраняла тепло. Растираю ладони и дышу в них, пытаясь согреть окоченевшие пальцы. — Замёрзла? — мужчина незамедлительно начал снимать свою куртку и слишком заботливо накинул её мне на плечи. Чёрт, а это очень приятно — когда вот так вот заботятся. Когда не нужно язвить или быть самой за себя. Когда кто-то, кто сильнее, в какой-то степени берет на себя ответственность. — А ты? — смотрю в его голубые глаза и посильнее закутываюсь в такую теплую кожанку. Эрик, сидевший напротив нас, кажется, вовсе не обращал никакого внимания на то, что разворачивалось прямо перед его носом. Но он обращал. Я точно знаю. Потому как иногда ловлю взгляд его серо-голубых глаз на себе. На нас. На жестах, которые мимолетом проскальзывают между мной и Майклом. Свои глаза я сразу же отвожу. Как будто бы преступник, которого застали на месте преступления. Но, ведь в конце концов, это фикция. Это всего лишь фикция. Я ему не жена, не любимая. Даже не друг. То, что обручальное кольцо висит на моей шее — так это же удавка. И лишний раз напоминает о том, что было. Мы знали, мы оба знали, что когда-то это всё должно прекратиться. Так почему бы и не сейчас? Хотя, конечно, совестливые уколы я получала. И свободной себя не чувствовала. — Лина, у тебя осталась та фотография, по которой ты планировала искать отца? — Майкл спрашивает спокойно, как бы отстраняясь от того мучительного треугольника, в который оказался втянут помимо своей воли. Наверное. Я закивала и немного отодвинувшись, начала искать заветную фотокарточку по всем своим карманам. Заметно занервничала, когда не нашла и искренне начала уповать на задние карманы в джинсах. Фух! — Вот! — протягиваю фотографию Майклу и закусываю губу. — Сильно помялось, кое-где даже начала рваться… — Не волнуйся, я буду осторожен, — поднимаю на него глаза и еле заметно улыбаюсь. — Я доеду с вами до Эрудиции, а потом поеду в Искренность. Если твой отец действительно там, то сделаю всё, чтобы вытащить его, — я начала нервничать. Так всегда, когда речь заходила про семью. Отворачиваюсь от Майкла и упорно начинаю всматриваться на быстро сменяющийся пейзаж за незакрытой дверью вагона. Нужно ли мне в действительности искать отца? Я не помню его, а те осколки памяти, которые иногда соединяются, не представляют из себя ничего хорошего. А если он плохой человек? А если и вовсе без отца гораздо лучше, чем с таким? Вспоминаю, как он кричал на мою Сару, и сильнее закусываю губу. А правильно ли делать выводы не выслушав его историю? И в конце концов, на этой жизненной дороге у меня другого папы нет. Будет неправильно не оставляя шансов обрубить все нити. Пусть и такие тонкие. И права ли я, что хоть и помимо своей воли, но всё же втягиваю в эту историю Эрика и Майкла? Имею ли я на это право? — Почему ты не хочешь остаться с нами? Хотя бы на пару дней, они ведь не сделают погоды… — снова поворачиваюсь к Майклу и изучающе смотрю на его лицо. — Мне лучше продолжать оставаться в тени, понимаешь? — мужчина объясняет спокойно и доходчиво. Ловлю себя на мысли, что не боюсь показаться ему непонимающей, в отличие от… Ну сами понимаете кого. Спокойно киваю и снова отворачиваюсь. Внутреннего спокойствия как не было, так и нет. А испытывающий взгляд серо-голубых глаз и вовсе действует, как подножка. — Скоро подъедем, — его голос возникает за спиной настолько неожиданно, что я подпрыгиваю на месте и разворачиваюсь. Меня скоро стошнит от бесконечных поворотов, честное слово. — Почему именно в Эрудицию? — делаю вид, что вовсе не нервничаю. — Там нам предоставят защиту, — Эрик отвечает коротко, даже резко. Но продолжает смотреть мне в глаза, словно хочет сделать, сказать что-то еще. Дыхание предательски сбивается, и я благодарю небеса за то, что уверенно держу равновесие. — И мне? — глупый вопрос, ведь лидер уже ясно дал понять, что «нам предоставят защиту», но мне надо было хоть как-нибудь разгрузить то, что повисло между нами сейчас. Взгляд Эрика перемещается вниз, на мои руки, которыми я всё еще удерживаю на себе кожаную куртку Майкла. — И тебе, — надо же, он не говорит мне, что я глупая и надоедливая, а спокойно ловит мои попытки разгрузиться. И даже, в какой-то степени, подыгрывает. — Почему? — кажется, что я задаю такие банальные вопросы, ответы на которые лежат прямо перед моим носом, но ноги под его взглядом немеют и мне надо просто понять его прямо сейчас. Что скрывается за этим взглядом? За этим лицом и за этим настроением? О чем он думает прямо сейчас, когда смотрит на мои руки, на меня? — Забыла откуда я? — чертики в его глазах говорят о том, что он, подобно хищнику, готов играть и дразнить. А вот я не верю. — Должно быть что-то еще, — это не вопрос, скорее утверждение. Как будто бы, я сумасшедший, который медленно выстраивает в своей голове более или менее правдоподобные логические цепочки, но выпускает из виду что-то очень важное, что-то, что помогло бы распутать клубок. — Еще узнаешь, — хмыкает Эрик, и я устало качаю головой. Устала от этого: от вечных недосказанных, повисших в воздухе, слов, от недомолвок, от непонимания и секретов, всё это подкрепляющих. У-ста-ла. — Сам еще не устал? — шиплю я и прохожу мимо него, к противоположной стене — этакая попытка убежать. Крепко сжимаю ладони и сразу же, поморщившись, разжимаю. Их пересекали красные полосы, повторяющие форму той самой веревки, по которой я поднималась из ямы, кое-где ожоги кровоточили. Кажется, боль — это самое настоящее чувство, которое я способна сейчас испытывать. Вот и все? Боль — это всё, что будет наполнять меня? И кто я после этого? Поломанная кукла. — Сильно болит? — Майкл не прятался, не стремился подойти из-за спины и напугать, наоборот, был довольно аккуратен, насколько это возможно в сложившейся ситуации. Ничего не отвечаю и просто стараюсь выровнять дыхание. Голова, как будто бы, вдруг оказалась под водой и мне нечем дышать. Я просто хочу, чтобы всё это как можно скорее закончилось. Я, Эрик, Майкл… Всё это настолько неправильно, что мне становится тошно от самой себя. Сейчас, я как будто бы сторонний наблюдатель, отрешенная наблюдаю, как Майкл проникает руками под собственную куртку, которая на мне, рвет мою футболку и перевязывает мои ладони. — Так должно быть легче. — Спасибо, — на выдохе проговариваю я и стараюсь прикинуть, сколько нам еще ехать в этом ужасно тесном вагоне. Здесь мог уместиться целый отряд бесстрашных, но для нас троих этот вагон оказался слишком тесным. Наверное, все это понимали. — Через пять минут надо прыгать, Лина, — голос Эрика холодный, немного отчужденный. В противовес Майклу. Совсем. Как они вообще начали общаться? Делаю глубокий вдох, приподнимаюсь на мысочки и обхватываю его плечи. — Береги себя, пожалуйста, — глаза слезятся, и я сама не понимаю почему. Хочется надавать себе пощечин. — И ты себя, хорошо? — тихонечко всхлипываю и киваю. Не осознавая, что Майкл этого может и не видеть. — Как только что-то прояснится, я дам вам знать. Делаю маленький шаг назад и снимаю с себя его куртку. — Оставь себе, — слишком вальяжно отмахивается мужчина, и я снова улыбаюсь. — Тебе она больше понадобится, герой. — Лина, время! — голос Эрика вытягивал из тёплой неги по имени Майкл, заставляя вернуться в мрачную реальность и гнятущую неизвестность. — Береги её, — голос Майкла изменился, похолодел, и я немного вздрогнула. — Как всегда, — холодно отозвался Эрик, и одними губами прошептав Майклу «спасибо», я отошла к лидеру. — Сможешь прыгнуть и не покалечиться? — он снова в своем репертуаре, и я закатываю глаза. — У Эрудитов, вроде бы, продвинутая медицина, — Эрик ухмыляется и подталкивает меня чуть вперед. — Что ты делаешь? — конечно, я испугалась, что он вытолкнет меня из вагона так, словно я не человек, а какой-нибудь мешок с картошкой. — Не толкай меня, пожалуйста! Обещай, что не толкнешь! — Спокойно, Лин, — он поднимает две руки вверх, как бы давая мне убедиться, что его руки у меня на виду, и я в безопасности. — На счет три. Раз. Два… Еле успеваю обработать информацию и осознаю, что поезд даже не сбавил скорость. Ветер развивал распущенные волосы, и я поворачиваю голову к Майклу. Не знаю что, но было в этом взгляде что-то такое… Это заставило мое сердце сжаться. Всё же, я привязалась к нему. — Три. Ноги сами сгибаются в коленях, и я делаю абсолютно безрассудный прыжок. Наверное, надеясь посильнее приложиться головой и забыть абсолютно всё. Полное, тотальное забвение. Ничего лишнего. Даже имени своего не хочу помнить. Инстинктивно группируюсь и, как только касаюсь земли, делаю несколько кувырков вперед. Придя в себя, поднимаюсь на ноги и с ноткой грусти осознаю, что и приземляться я стала гораздо лучше. Талант не пропьешь, всё-таки. — Куда теперь? — глазами я быстро нашла Эрика где-то справа от себя и подошла к нему. Разумеется, он и словечком не обмолвился о моем атравматичном приземлении. Сухарь. — В главный штаб, — мужчина оглядывает меня с ног до головы и усмехнувшись, пробормотал что-то вроде «она будет в восторге». Кто «она»? В каком еще восторге? Ничего не понимаю. Но переспрашивать не стала. А тем временем, воображение уже вовсю рисовало картину, где Эрик женат на какой-нибудь заучке из Эрудиции, у него двое детей и большая собака. Возможно, именно её он любит больше всех вышеперечисленных. Возможно. Улыбаюсь этим мыслям и не спеша плетусь за лидером. — У меня не хорошее предчувствие, — не знаю, сколько мы так шли: каждый в своих мыслях, но мне вдруг захотелось поделиться с ним своими переживаниями. — Оно у тебя очень избирательное, знаешь? — Эрик снова язвит о том, что я испортила ему жизнь, и я опять закатываю глаза. — Как ты думаешь, Майкл найдет его? — Это наш шанс, так что, лучше бы, у него получилось. Всю дальнейшую дорогу мы не перекинулись даже взглядами, не говоря уже про короткие диалоги, которые хоть и не были особо эмоциональными, но всё же сужали расстояние между нами. Хотя бы по чуть-чуть. Подойдя ближе к самому… величественному, что ли, зданию, в самом центре фракции, я предположила, что это и есть тот самый штаб, который нам нужен. Всё до головокружения чисто, на грани стерильности, до блеска начищены зеркальные поверхности. Всё это время Эрик шел вполне спокойно, но, как только мы вошли в само здание, он поменялся буквально во всем: в осанке, в походке — он словно всем видом показывал, кто тут босс. Когда нам навстречу вышли четверо бесстрашных — они, видимо, отвечали за безопасность этой территории, я уже приготовилась к мирному диалогу, но первое, что сделал Эрик — ударил одного из них! Почему он просто не мог улыбнуться и сказать «Добрый день, господа!». Почему ему обязательно надо кого-нибудь бить? Я отреагировала моментально и взяла на себя двух других, тех, кто были чуть дальше от Эрика и представляли для него угрозу только если окружат. Я просто не позволила этого сделать. И хоть я и не особо крутой боец, внутренне я порадовалась, что держалась молодцом и не пропустила ни одного удара. — Достаточно! — бесстрашные моментально среагировали на властный женский голос, прозвучавший где-то над нами. И если я пыталась найти его источник — Эрик и бровью не повел. Послышался звук каблуков, и бесстрашные сделали несколько шагов назад. Я увидела женщину в строгом синем костюме, безупречной укладкой и слишком надменным взглядом. Она скептически осмотрела нас и, тяжело вздохнув, посмотрела прямо на лидера: — Это так ты пользуешься нашим гостеприимством? Или в такой… компании совсем забыл о приличиях? — я уже открыла рот, чтобы запротестовать и сказать, что, вообще-то, этот человек и без меня не знал, что такое хорошие манеры, но Эрик, который как-то незаметно взял мою ладонь — сжал её, призывая не встревать. — Привет, мам, — голос Эрика спокойный, размеренный. И немного насмешливый, как мне показалось. Я же, кажется, и вовсе оторопела. Теперь понятно в кого это он такой противный. Мужчина поворачивается ко мне, вальяжно подмигивает и умилительно-нежно говорит: — Добро пожаловать в семью, Лина.