Для того, чтобы началось что-то новое, что-то должно закончиться. © сериал «Сплетница»
Кто бы мог подумать, что моя девичья память мне аукнется да откликнется? И почему мне в голову не пришло, что Кабуто-лампочка (не путать с лапочкой) разыграет перед сенсеем идиота? А дело было так. Пришел сегодня с утра Копирующий в госпиталь с целью узнать о моем статусе у Якуши — наблюдающего ирьенина. А семпай, который вдруг стал очень честным, взял и сказал, что по последним показателям осмотра на миссии ходить он бы мне не рекомендовал. И ведь, зараза, даже не сказал, что последний мой осмотр был по приходу в Деревню! В общем, Какаши-сенсей, держа свое обещание загонять мальчиков-зайчиков, прихватил на миссию С-ранга Узумаки с Учихой и ушел. А меня, калеку, не взял, ведь по последним показателям осмотра… Зла на этого прохиндея-Якуши не хватает. — Семпай, ну ты и… Приличный, неприличных, цензурных или ещё каких-то слов не хватало. — Я — ирьенин, Сакура-чан, — с вежливой улыбкой оповестил старший товарищ, ровным столбцом записывая в моей карточке «Пригоден». — А вот задним число нельзя было написать? — А приходить вовремя можно? — Я не смогла, — я натянула сандаль на ногу, — сенсей нашел мне наставника. Мы знакомились. — Я ему от всего сердца сочувствую, — и вот даже не шутит. Искренне так говорит, с придыханием. — Геннина обидеть может каждый, — поэтично воскликнув, я вернула липучки сандалей на место. Свесив ноги с кушетки, я перевела взгляд на семпая. Белый халат он носил нечасто. Почему-то эта часть гардероба не прижилась у Кабуто. Он надевал его только на утреннюю планерку и на трехчасовое чаепитие в маленькой комнатке. Да, сколько всего было. Помню свой первый визит в госпиталь в десять лет в качестве ученицы. Преисполненная уверенности, я готовилась штурмовать гранит госпиталевской науки. Вот стоит вся такая из себя крутая десятилетка, а к ней подходит сынок главы госпиталя и говорит, что с этого момента она его кохай, и, так и быть, он научит ее быть настоящим ирьенином. Сколько ему тогда было? Четырнадцать? Но я всё равно брала от него все знания, которые он мне давал. А что сейчас? Сейчас, спустя три с небольшим года, я добровольно отказываюсь от его мудрости. И почему? Потому что сохранять равновесие в отношениях становится до абсурдного сложно. Выдумывать или сочинять подоплеку к каждому его действию — это не то, чем хочется заниматься. И подставлять его не хочется. И виться ужом, пытаясь везде успеть, я не хочу. Я подустала от периодических оглядок. Устала подгонять себя, настраивая на пессимистичную волну параноика. Все меняется. Теперь у меня есть своя команда, настоящий сенсей и реальный наставник. У меня наладились отношения с домашними. Нужда заполнять каждую минуту чем-то просто отпала. И если начистоту, хочется тратить время на то, чего хочу я. Например, копаться в фуине или просто ничего не делать, наслаждаясь покоем. — Технически у меня нет ранга «чунин», — заговорил Якуши, а я поймала себя на том, что пялюсь на него. Нет, не так. Я вглядываюсь в него, запоминая. Сердце тоскливо «разевало рот», а я понимала, что мир во всем мире невозможен без пресечения чьих-то интересов. Если Узумаки прав, если Кабуто работает на Шимуру… Да ксо! Что такого, что он работает на начальника Корня?! Я с Богиней ежедневно препираюсь, так меня за это в нукенины записать? — Практически ты дорос до специального джонина, — и пусть никто ему этот ранг в ближайший год не присвоит. — Только не стоит об этом кричать на каждом углу, — усмехнулся гений. — Конечно, нет, семпай, — на последнее слово Якуши что-то пытался возразить, — и мне плевать, что ты думаешь по этому поводу! Мне оставалось улыбнуться на то, как пепельноволосый ирьенин качает головой и прячет настоящую улыбку за вежливым пластмассовым недоразумением, по непонятным причинам называемым нейтральной улыбкой. — И как тебе наставник? — сменил тему Якуши. — Ну, — я картинно возвела очи к небу, — он не опаздывает так безбожно, как Какаши-сенсей. Курит только много. — Могу предложить марлевую повязку, — семпай кивнул на застекленный шкаф. — Пока обойдусь. Пока действительно нарываться не стоит. Диву даюсь, как после вчерашнего дня Кабуто не нашел у меня микроинфаркт. А ведь я реально поверила, что меня сейчас… побьют. А всё эти дурацкие советы: «Вы-ыскажи-ись! Не копи-и в себе!» Бе-э! — Кабуто, — я мотнула ногой, — а как работает техника, которая с помощью стихии воды выводит из организма яд? Лучик на подоконике плясал, повторяя движение колыхавшейся листвы. Я же старалась укладывать в голове слова Кабуто, который никогда не был скуп на разъяснения. Про технику я спросила просто так. Вдруг пришло в голову, что на миссии может случиться всякое. А как разбираться с этим всяким? Семпай говорил много. Он рассказывал и ранее изученное, разобрав на примере миссию по доставке санина в селение. Но главное, чего я собственно не знала, он подробно объяснил — как, когда и при каких обстоятельствах ирьенины используют стихию воды. Банально, но интересующая меня техника работает не всегда. Шанс спасти пациента, к которому разрешили использовать водный шар, стоит в соотношении один к ста. И загвоздка даже не в ювелирном контроле над чакрой, хотя отчасти и в ней тоже. Главным гвоздем является сам пациент. Определять яд и готовить к нему противоядие ирьенины умеют. Но бывают случаи, когда отравленного доставляют поздно, когда токсины находятся везде: почки, печень, селезенка, легкие. Ввести антидот в тело с такими поражениями — чистое убийство. И, в общем, водяной шар — это последнее средство, за которым часто следует эвтаназия. Кто-то лишается рассудка от боли, кто-то просто не переносит процедуры. Счастливчики заканчивают карьеры шиноби, но долго не живут. Просто так ничего не проходит. Работает, к слову, техника просто. Просто, насколько легко работать со стихийной чакрой. Весь принцип заключен в фильтрации крови посредством пропускания через ткань человека пропитанной медицинской чакры водяного шара. Просто же, да? Совместить несовместимое и при этом не обращать внимания на дергающегося пациента. — У тебя должно быть четыре руки и две головы, — хмыкнул ирьенин, — первая пара пропускает технику, другая пара нивелирует последствия. — А в одиночку вытянуть нельзя? — как-то же получилось у меня той в прошлой жизни вытащить яд из песочника. Или не у меня? А-а, не помню. — Будь ты Сенджу, — пожал плечом Якуши. — Или Узумаки, — понимающе кивнула я. — Нет, — рассмеялся Кабуто, — у Узумаки хоть и много чакры, но контроль — не к Кьюби. — А печатники? Попробовал бы этот умник с хреновым контролем нарисовать барьер. Или мой мед-свиток. А я, между прочим, тоже немного Узумаки. — А печатники-Узумаки вымерли, Сакура-чан, — парень поправил очки и со смирением посмотрел на лежавшие на столе карточки, а следом на меня. — Даже не думай, семпай, — я продела руки в рукава олимпийки, что была накинута на плечи, — это работа ирьенинов. — Кидалово, — спокойно констатировал Якуши, словно кому-то сообщал саморазумеющуюся вещь. — Проштрафившийся геннин, — я подтянула хитай и направилась к двери, — взыскание никто не отменял. Не то чтобы мне это было нужно, но сенсей попросил Сарутоби совместить полезное с нужным. В общем, свой штраф я буду отрабатывать с Десятой, а свою долю за выполнение задания просто не получу. Махнув на прощание рукой, я направилась к Резеденции, где Асума назначил сбор. Как передал родителям сенсей, я похожу на миссии с Десятой, а после — сразу на тренировки с Сарутоби. Логика у Хатаке железная. Я даже не знаю, что я ему такого сделала, что он приставил ко мне постоянного приглядывающего. А ещё любопытно, что случилось у этого приглядывающего, что он воспылал энтузиазмом обучать меня. Видно же по нему, что он сам иногда сомневается в затее с моим наставничеством. Я бы, может, тоже посомневалась, но от язвительных комментариев Кагуи хочется сделать все наоборот. Собственно, это я и делала: беру и иду к Десятым, игнорируя ворчание ископаемого в своей голове. В беседе с одногодками принимать участие не хотелось, но пришлось. Постепенно и явно не спеша Ино и Чоуджи выясняли, что я забыла на их миссии и почему, собственно, я таскаюсь за ними и Сарутоби. Сначала все было очень даже культурно. Оба обсуждали этот вопрос между собой. А потом… — А собственно почему? — переадресовала я вопрос джонину, спрашивая взглядом, что мне делать-то. Но то ли взгляд у меня не красноречивый был, а то ли наставник не пожелал влезать, но Ино повторила вопрос. Пришлось импровизировать. — Если скажу, что Какаши-сенсей не хочет, чтобы я болталась без дела, ты не поверишь? — Не поверю, — мы с Ино перебирали овощи, сортируя: плохие в ведро, хорошие в ящик. В тени сарая прямо на ящиках и сидели. — Ну и не верь, — гнилушка с чавкающим звуком отправилась в ведро. — Харуно, хватит ломаться, — блондинка пододвинулась ко мне ближе и заговорила шепотом: — Мне-то ты можешь довериться. — Ага, ты скорее поверишь, что я в Учиху втемяшилась, чем в правду, — так же тихо ответила я. А между тем Ино словно преобразилась. Будь у нее кошачьи уши, они бы точно навострились. Но даже без них ее мордашка вытянулась, а глаза заблестели. Ками, как я в этот момент понимала Узумаки, который начинал пакостно хихикать после сделанной каверзы. Тут впору было злодейски расхохотаться, а не хихикать! — Не дай Ками кто-нибудь узнает, — зашипела я, давя смех. — Не узнает, — нетерпеливо перебила меня химе. — Мне кое-кто нравится, и я… Я решила к нему быть ближе, — кусая попеременно то губу, то щеку, я кивнула в сторону ничего не подозревающего джонина, который мирно дымил. «Детский сад», — проворчала Кагуя. Но мне было не до нее. Видимо, Асума что-то заподозрил, подозрительно глянув на нас. Подавившись — само как-то вышло, я опустила голову вниз, вернувшись к работе и краснея от сlерживаемого хохота. Шалость удалась!***
Сарутоби, следивший сразу за четырьмя подростками, слишком поздно понял, что зря поставил работать девочек вместе. Ясно это стало, когда те начали активно шушукаться, вызывая у шугонина желание разделить маленьких сплетниц. Кто знает, когда розоволосая непоседа решит развлечься? Подумывая о том, что можно сделать с этой занозой, джонин перевел на нее взгляд. Мужчине хватило пятнадцати секунд — ровно столько Ино пялилась на брюнета с удивлением и недоверием, — чтобы понять главное: поздно. Пока его ученица мерила своего сенсея глазами, Харуно явно сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Сарутоби даже показалось, что девчонка сейчас лопнет от натуги, пока Яманако излучала любопытство, переводя взгляд с Сакуры на джонина. Ящики уменьшались, а блондинистая химе продолжала украдкой кидать на джонина сканирующие взгляды. От этого всего Сарутоби осознавал острое желание подарить коноховским ирьенинам игру-конструктор «Харуно. Собери сам». Осознавала это и Сакура, которая маскировала смех под кашель, смотря куда угодно, только не на наставника. Правда, на химе она тоже старалась не смотреть, ведь стоило ей перевести взгляд на одноклассницу, как розовласка менялась в лице и строила мученические гримаски. Мужчина немного сочувствовал своей ученице, которая стала жертвой розового бесёнка. Это, впрочем, не мешало ему строго смотреть на давившуюся Харуно. И пока он решал, что бы такого законного сотворить с ученицей Какаши, дабы тот был не в претензии, Яманако заметила странное поведение ровесницы. — Лобастая, ты чего, ржешь? — прищурив глаза, химе подкинула на ладони помидор. Названная икнула и заливисто расхохоталась. Несмотря на бурное проявление реакции, юная шиноби не забывала плавно смещаться со своего места. Асума сам не заметил, как губы дрогнули в улыбке, глядя на конкретно так попавшую Харуно, которая бочком отступала под натиском разъяренной принцесски менталистов. — А? — от своей работы оторвались мальчишки, почувствовавшие кровожадность своей сокомандницы. — Ладно. Ладно! — вдруг посерьезнела Харуно, перестав давить лыбу и отступать, приковав к себе внимание всего состава Десятой. — Не я так решила! — розоволосая рубанула воздух рукой, пресекая несуществующие возражения. — Так решил Какаши-сенсей. Мужская половина, мало что понимающая, ждала продолжения спектакля. Ино же, будучи в курсе, на мгновение замерла, переваривая сказанные слова. А тем временем Сакура возобновила отступление, пятясь маленькими шажками назад — в сторону Асумы. — Ты за идиотку меня держишь?! — прорычала Яманако, наступая на заклятую подругу. — Рада, но не получается, — ученица Копирующего нырнула за широкую спину Сарутоби. Погнавшаяся за болтливой соплячкой Ино тормознула прямо напротив своего сенсея. Тяжело дыша, краснея некрасивыми красными пятнами, она крепко сжимала в руке помидор, предназначенный специально для шутницы. Джонин не сдвинулся с места. Наученный опытом, он не спешил не разобравшись вмешиваться в девчачьи разборки, даже с учетом, что девочкам было всего по тринадцать. Хотя вмешиваться все равно придется, наверное… Джонин не был пока в этом уверен. — Сенсей, — дрожащим от злости голосом заговорила блондинка, — эта… Харуно, — выплюнула она фамилию, словно ругательство, — своими шуточками… Бирюзовые глаза сощурились, выражая все отношение химе к так называемой шутке. — Она оскорбляет вас, а заодно и нас, — рука химе дрогнула, — не стоит ее защищать. — Не думаю, что она намеренно решилась на оскорбление, — Саруботи выкинул раскуренный чинарик. — Ты уверена в своем стремлении? — он кивнул на ее «снаряд». — Да! К месту действия подтянулись Нара и Акимичи. — И что ты собираешься с ней сделать? — продолжал спокойно наставник Десятых, нашедший неожиданным образом меру наказания для занозы. — Наказать, — глаза девочки загорелись праведным огнем. — Что скажешь, Харуно? — Асума даже не повернул голову за спину, чтобы взглянуть на подопечную. — Шутка действительно вышла не смешной, но ничего предосудительного в ней не было! — Да ты… — не нашла что сказать Яманако. — Ино, — позвал ее Сарутоби, — успокойся, Ино. Подмигнув скисшей ученице, Асума резким движением отклонился назад и, схватив Сакуру за корпус, перекинул через собственное плечо под ноги. Лежа у ног наставника на земляном полу, Сакура философски рассуждала про себя. Пока выходило, что Кагуя права, и Сарутоби говнюк. Нет, Богиня такими эпитетами не разбрасывалась, но смысл ее речей сводился именно к этому выводу. — Можешь пнуть, — разрешил Асума ученице, ободряюще улыбаясь и кивая на «поверженную». — Правда? — как-то по-детски, не веря, переспросила Яманако. — Нет, конечно! — встрепянулась розоволосая и попыталась встать. Но джонин легко, не прикладывая колоссальных сил, прижал плечо зеленоглазой к земле, не позволяя встать. — Всё, Харуно! — Ино в предвкушении хрустнула составами одной руки. — Сегодня ты ответишь за всё-ё! — Да как бы не так, — розовласка, пользуясь тем, что корпус практически неподвижен, сделала подсечку не ожидавшей такой прыти блондинке. Вскрикнув, жаждущая возмездия упала на Харуно, выпустив снаряд из руки. — Да чтоб тебя! — не сильно разбираясь и целясь, Яманако начала лупить по сжавшей ее в кольце однокласснице. Сарутоби убрал руку и приподнял брови на смеющуюся розоволосую. — Инка! Ой! Да ладно тебе! Ино, — посмеиваясь, зеленоглазая расцепила руки и откатилась от принцессы клана Яманако. Она выглядела даже не потрепанной — только пыльной. — Своей смертью не умрешь, — Яманако села прямо и сплюнула скрипящую на зубах землю. — Конечно, нет, — уверенно улыбнулась Харуно. — Большелобая! — скорее по привычке, нежели хотя обидеть, бросила блондинка. — Мир? — Сакура встала на ноги и протянула руку. Находящиеся здесь же мальчишки перестали что-либо понимать. Особенно когда Ино, встав, протянула свою руку. То, что просто так Яманако не сдается, Сакура вспомнила слишком поздно. Ровно за секунду до того, кака маленький кулачок бойкой химе угодил куда-то в район шестого ребра. — Мир! — пожала Ино руку согнувшейся Харуно и с видом победительницы прошествовала к своему ящику с недоделанной работой. — Кха… Квиты, — сквозь глаза-щелочки выдавила улыбку розоволосая. — Вот теперь точно Ино, — кивнул Шикамару другу. Не то чтобы толстячок сомневался. Скорее, Нара пытался оправдать какие-то свои выводы. — Разобрались? — спокойно спросил Сарутоби, подходя к согнутой подопечной. — Помирились, — выдохнула Сакура, аккуратно разгибаясь. Завидев рядом Асуму, который, как ей думалось, хотел проверить отсутствие травмы, она отступила на пару шагов. — Перелома нет, Асума-сан, — бодро отрапортовала она, придерживая ладонь на боку. — Есть с чем сравнивать? — подала голос химе. — Есть, — Сакура сделала вид, что не заметила колючего взгляда у Сарутоби, — когда училась ходить по вертикальным поверхностям, сорвалась с двух метров. — Ты одна, что ли, училась? — Нет, у меня был целый полк учителей, которые за мной не уследили, — фыркнула розоволосая. — Конечно, одна. — Врунишка, — бросила Яманако, возвращаясь к работе.***
По мнению Сакуры, миссии тянулись бесконечно долго. Она успела уже несколько раз пожалеть, что полезла к Ино. Особенно весь «детский сад» почувствовался, когда ей приходилось делать наклоны. К слову, разгибаться и сгибаться на грядке у старушки-заказчицы приходилось часто. Ино же ни капли не раскаивалась в несомненно подлом ударе, но добавлять не спешила. Занимало её сейчас другое. Например, с чего вдруг ученицу Копирующего сунули к ним в одну команду на денек? А ещё её интересовало, с чего вдруг Асума-сенсей подыграл ей. Обычно на свои капризы Ино получала сдержанную реакцию, а тут… И была ещё одна мелочь, кидавшаяся в глаза и режущая ухо. — Сакура, а Сакура, — позвала соперницу принцесса, выглядывая из-за толстячка Чоуджи. Акимичи, по замыслу Сарутоби, должен был не дать столкнуться мелким куноичи. — Что тебе? — не дружелюбно отозвалась розоволосая. — А почему ты не зовешь Асуму-сенсея сенсеем? Сакура, разогнувшись с хрустом и поморщившись, посмотрела на предмет обсуждения. Тот спокойно ответил ей приподнятыми бровями. Мол, в чем вопрос? — А почему ты зовешь его сенсеем? — Сакура повернулась к спросившей. От такого вопроса Ино смешала и запнулась. — Потому что он наш сенсей, — пришел на помощь сокоманднице Акимичи. — Вот именно, Чоуджи. Он ваш учитель. А у меня есть свой сенсей — Какаши Хатаке, — розовласка кинула сорняк в мятое ведро вместе с куском земли, — остальные могут быть семпаями, капитанами, наставниками… А сенсей может быть только один. — А Ирука-сенсей? — подал голос Шикамару. — А Умино зовут сенсеем все. У него это не профессия, а заслуженный титул, — Харуно, зажмурившись и улыбнувшись, посмотрела на солнце, — прямо как у санинов. Санин Джирайя, санин Цунаде, санин Орочимару… Сенсей Ирука. — Вы уже закончили? — в огород, суетливо семеня, зашла старушка-заказчица. — Почти, бабуль, — Харуно ослепительно улыбнулась, — у нас перекур. Слушавший геннинов Асума хмыкнул.***
Тренировка Ино-Шика-Чо прошла в штатном режиме. Загнать матерого джонина геннинам в энный раз не удалось. Обливаясь потом, выравнивая дыхание и щеголяя со скудным, «на донышке» резерве, они как-то неожиданно для Сакуры сорвались прочь от тренировочного поля. Харуно, засунувшая руку под футболку, незаметно использовала ирьендзюцу, сосредотачивая всё внимание на своих чувствах взамен органа осязания. Удар Ино не болел, но причинял дискомфорт. Да и было бы глупо выходить на спарринг с наставником в заведомо проигрышном положении. Не то чтобы что-то кардинально поменялось бы, но усугублять и показывать слабость девочка не желала. Сосредотачиваясь на своем лечении, Харуно пропустила момент, когда Сарутоби отпустил своих птенцов. Недоуменно посмотрев им вслед, она встала и подошла к наставнику, подзываемая жестом. — Куда это они? — Их тренировка закончилась, — Сарутоби убрал свои лезвии в подсумок, — попытайся выложиться на полную. — Спарринг? — уточнила розовласка. — Без печатей и железок, — подтвердил Асума. — Хай! Встав напротив джонина, девочка дождалась от него кивка и сделала первый замах рукой. Быстрый, но не стремительный, удар был сделал словно на пробу. Асума легко отвел его. Стараясь не вывести из равновесия девочку, которая в том же темпе попыталась ударить ногой под коленом, Сарутоби сделал пол шага назад. С каждым выпадом Сакура теряла скованность и неуверенность, атакуя резче и сильнее. Сарутоби же с каждым новым движением подопечной сосредотачивался на том, чтобы не уложить девочку на лопатки после очередного выпада. Приемы, используемые мелкой, дергали рефлексы шугонина за усы — у девчонки был рабочий стиль. Кто и когда его мог ей поставить, оставалось пока тайной. В том, что с ней занимались, Асума не сомневался. Такой отточенности не достичь, лишь наблюдая за схватками. Это достигается только через тренировки. Тем не менее, брюнет начинал понемногу распаляться, изредка делая выпады, дабы ученица не расслаблялась. Первый такой — кулак в лицо — девчушка чуть не пропустила. Слава Ками, успела увернуться и перестала зевать. А спать Сакуре было некогда. Возможность, которую она так долго искала для проверки своих возможностей, наконец-то появилась. Спаррингуясь со взрослым шиноби, Харуно не боялась неосторожным движением что-нибудь сломать или разбить, как, например, на тренировках со сверстниками. И пусть её мысли были немного самонадеянны, стоять напротив шиноби ей это не мешало. Да и джонин не спешил давить своей силой. Сакура сделала подсечку — Асума подпрыгнул. Девочка развернулась, сделала по инерции оборот вокруг собственной оси и наметила ударить ногой в бок Сарутоби. Он выставил блок и, пока девчонка восстанавливалась, повторил её же последний удар — Сакура ушла перекатом влево и припала к земле, позволяя шальной ухмылке красноречиво расползтись по губам. Такая же усмешка жила и на лице Сарутоби, который поманил девочку к себе. Она не заставила себя долго ждать, рванув на наставника. Юрким розовым пятном геннин крутилась перед джонином. Её совершенно не расстраивало, что ни один удар не попал в цель, ровно так же, как и то, что она сама успела получить пару чувствительных тычков. Чуть ускорившись, Асума поймал в захват девчонку, держа её одну руку вверху. Прижимая её спиной к собственной груди, он держал левую руку на её горле. Не сжимая и не душа, просто обозначая её положение на данный момент боя. Брюнет чувствовал нутром — сейчас! И вправду, она умудрилась одновременно ударить локтем в бок и зацепить носком ногу джонина. Покачнувшись, Асума выпустил её горло и замахнулся для удара по сонной артерии. Миг, и Сакура развернулась и ударила основанием ладони мужчину в грудь. Отбила правую руку, пригнулась под правой, поставила блок на летящее в лицо колено и толкнула мужчину ладонями в живот. По-простому, без чакры. Ушедший на шаг Асума принимает оборонительную позицию ровно на два удара — через столько карие глаза замечают зрителей. Далее он выкинул кулак вперед одновременно с Сакурой. Джонин и геннин стояли друг напротив друга. Оба удерживали кулак другого: Асума — внешне не прикладывая сил и едва заметно переводя дух; Сакура с заметным усилием, тяжело дыша и счастливо улыбаясь. В глазах у неё горел азарт и блестело восхищение — не страх. Да даже Сарутоби посверкивал глазами, одобрительно улыбаясь подопечной — идиллия, продлившаяся до звонкого окрика, который заставил Сакуру вздрогнуть. — Харуно-кун!***
Извернуться. Выпад снизу! Предугадывать чужой удар и корректировать свой — есть ли вещи в мире прекраснее? С Асумой было не страшно драться. Он сдерживал себя, а мне можно было не ограничиваться — настоящая тренировка с Ками знает какого времени. Помню, как Кагуя учила меня в подсознании азам — самому началу. Легко вспоминаются наши поединки, где не было даже послемыслия, что я могу что-то сделать спарринг-партнеру. И не потому, что ничего толкового не умеешь, а потому, что впередистоящий намного сильнее. Асума намного сильнее меня. Он, как и когда-то Кагуя, не спешил обрушивать на меня свои силу, навык и опыт. Он давал мне возможность проявить себя. Это подкупало и располагало, а его жест типа «Идём-идём» всколыхнул внутри щенячий восторг, которому я продалась с потрохами. Не скрываясь, я била так, как училась. Раз, два, три, шаг назад! Раз, два, блок. Раз. Раз. Раз, два. Рука на горле не нервировала, не вызывала совершенно никакого отторжения и желания отстраниться. Она дала просто четкое представление, что это был чужой ход, а теперь пора моего. Удивительно, но не просыпалось абсолютно никакого «Ока Мира», сокращающего время моей дееспособности в несколько раз. Но ёкай с ним! Остановившись, я видела картину намного лучше всяких додзюцу. Асума заметно переводил дух, и, клянусь, в его глазах я видела бесятину. Такая красивая, сверкающая карими глазами. Джонин вызывал восхищение. А ещё радость, что именно он стал моим наставником, с которым у меня будет ещё не одна тренировка. — Харуно-кун, — окрик Рока Ли выбил из колеи, — ты молодчина! Тревога, что кто-то мог и наверняка видел мои потуги, заставила выступить холодный пот. Первобытный страх сжал сердце в кулак. Всё веселье испарилось. А Сарутоби совсем не был удивлен появлению на тренировочном поле других геннинов во главе с их сенсеями-наставниками. Наоборот, он кивнул Юхи и Майто, которые о чем-то совещались. Здесь же, рядом с ними, присутствовали и их команды: Пятнадцатая, Девятая и Десятая. Только моей не было… Стоп! Сделав шаг назад, я поклонилась Сарутоби: — Спасибо за тренировку, наставник! — Молодец, — тихо сказал Асума, устроивший весь этот фарс со «вступительным» экзаменом. Конечно! Он же не мог с Какаши притащить народ на тот балаган, когда я фактически посмела усомниться в его компетенции. Шаннаро! Неужели нельзя было предупредить?! Я бы… Я бы… «Предупреди он тебя, и ты бы зажалась», — вмешался голос Кагуи. — Здравствуйте, — легкая полуулыбка — дань вежливости. — А где Какаши со своей командой? — задала вопрос Куренай, кивнув мне, мол, и тебе «привет». — На миссии. Вернутся только к вечеру, — Сарутоби уже дымил. — Мои поздравления, Асума, — важно и серьезно кивнул Майто шугонину и повернулся ко мне, — не подводи своего наставника. Взрослые, состоявшиеся шиноби завели между собой разговор, геннины рассредоточились по группкам, я же прибилась к Хинате. К оболочке милой и доброй Хьюги, которая не спешила ни с вопросами, ни с сомнительными поздравлениями. — Дебют? — только и спросила она меня. Хотелось ответить нецензурно и в рифму. Воздержалась. — Розыгрыш, — ёкай! Всё настроение тануки под хвост! — Начало красивое, — Хината ободряюще сжала моё запястье, — и многообещающее. — Спасибо, химе, — я искренне улыбнулась Хьюге, смотря прямо в белесые глаза. Хорошо, когда есть кому поддержать.***
Бомонд уже и закончился давно, а я всё прокручивала события на полигоне. Блокнот, ставший и привычкой и частью повседневной жизни, так и лежал в подсумке. Смысла в нем не было, а упорядочить в голове происходящее можно и без него. Или всему этому ещё рано упорядочиваться. В любом случае, вырабатывать рефлекс чуть что хвататься за нанизанную на спираль бумагу — не лучшая идея. Всё было вполне сносно, вот только недовольство продолжало неуютно ворочаться внутри. Причина… Мне понравился спарринг, но не понравилось, что со мной не посчитали нужным считаться. Это ведь относится не только к Сарутоби. Чёртов Кабуто! Играет, вертит и вертится. Недосказанность в его действиях раздражает. Бесит вся эта неопределенность! Ещё и ребят ёкай знает где носит. Одиннадцатый час ночи!.. В половине двенадцатого у южных ворот (Асума сказал, что аники вышли через них) появился сенсей с мальчишками. Тусклый свет фонаря не добавлял им румянца. Они, наоборот, выглядели плохо: желтовато-зеленые с похоронным выражением лица. И мне кажется, отстойное освещение тут было не при чем. Слетев с дерева в кромешной темноте, я только чудом не расшиблась. Главное было сейчас как можно быстрее появиться перед ними. Именно сейчас, пока Какаши сдает пропуска, а дежурка занята журналами. — Хей! — я подбежала к Наруто. Без комбинезона лисьего цвета он казался потерянным больше обычного. Потухший взгляд не вдохновлял. Видимо, всё было очень плохо. — Сакура-чан, — просипел жалобно Принц и неожиданно подался вперед. Он сжимал меня поперек туловища, утыкаясь лбом в плечо. А ещё он дрожал, как тот лист на ветру. — Сакура-чан, Сакура, — тихо шептал Узумаки. Мне оставалось обнять его в ответ и чувствовать сведенные мышцы. Скорее всего, перенапряжение. Судя по его состоянию — нервное. —Тш, маленький, — я взъерошила его волосы, прижимая к себе, — я рядом. Всё закончилось. То, что что-то закончилось, стало ясно, когда сзади меня обнял Учиха, сцепив руки на животе. Учиха, обычно был скуп на проявление каких-то либо чувств при посторонних. Этот, в отличии от Наруто, ничего не говорил. Изредка подрагивал всем телом, а больше ничего. Просто оба уцепились за меня, как за спасательный круг, и не двигались. Что произошло, было понятно. Да и что тут неясного? Парни уходят на весь день на миссию, а приходят потрепанные, с пятнами крови (думается мне, что темные брызги — она и есть). Прибавить их немного неадекватное состояние… Первое убийство. Дебют. Хах, вот же ирония. — Комендантский час не отменяли, — мягко напомнил о времени сенсей. Выглядел он тоже утомленным. — Ко мне, — тихо проронил Учиха куда-то в район затылка, — ближе. Места много. — К тебе так к тебе, — Наруто прижался теснее. — Сенсея с собой берем? — преувеличенно бодрым голосом спросила я. Это в справочниках все легко и просто: будьте уверены, успокойте… Лабуда! Как их успокоить? Что говорить? — Своё с собой, — Узумаки поднял на меня глаза, — коврик не против, Учиха согласен. На том разговоры закончились. Как мы добирались до квартала, даже вспоминать не буду. Зато по приходу в квартал Саске немного оживился. А стоило нам переступить порог, так его ещё и на команды пробило. — Идите на кухню, — он устало прикрыл глаза, — Сакура, накорми сенсея. Узумаки, иди в душ. Спорить с ним никто не стал. Наруто был не в том состоянии, а мы с Копией не имели возражений. В конце концов, аники второй раз живет, всё ж не в первый. Кухня была такой, какой я видела её вчера, никаких изменений с ней не произошло. Да и что с ней могло случиться? Радовало, что Какаши не задавал вопросов. Он молча прошел за мной и так же молча сел за стол, боком ко входу. Я также все время старалась на это место удрюпаться. Нет, сенсей не занял мой стул, просто сел на рядом стоящую табуретку. — Могу предложить чай с бутербродами, кашу с рыбой и вроде овощную запеканку, — я принюхалась к содержимому казана, распахнув холодильник. — Чай с бутербродами, — Хатаке положил на стол сложенные руки и перенес на них вес. — Это быстро, — я зайчиком забегала по кухне. То снять чайник с огня, то заварить свежий чай: обычный для нас с сенсеем и успокаивающий для аники. Настругать бутербродов, накрыть на стол. — Спасибо, — поблагодарил Какаши. — А мне? — в комнату зашел Наруто в широких штанах и майке, с полотенцем на шее. — Тоже бутербродов? — Да, — Узумаки плюхнулся напротив сенсея и утащил из пододвинутой к нему тарелки бутерброд, — Саске спальные места подготовил. Так что решайте, — он причмокнул, одним укусом доедая половинку ломтя, и хихикнул: — кто первый в душ. — Я не пойду, — я поставила на стол одну большую тарелку, забирая опустевшую у сенсея, — у меня сменной одежды нет. — Совести у тебя нет, а не сменки, — порог кухни переступил Учиха. Без протектора и в темной одежде он казался взрослее своих лет. Взрослее и угрюмей. — Ни стыда ни совести — ничего личного, — я поставила перед Саске чай. Тот принюхался к своему бокалу, после вынул бокал из рук Узумаки, который почти пригубил содержимое. Теперь же Наруто обиженно смотрел на друга, который всё что-то вынюхивал. — Это что? — Апчиха постучал ногтем по бокалу. — Это чай, — я доложила остатки бутербродов на тарелку. — Нет, Харуно, — усмехнулся Саске, — чай вон в том стакане, — он тыкнул пальцем в сенсея, — и в твоем. А в наших трава запаренная. — Пей-пей, — я откусила от бутерброда, плюхаясь за стол рядом с Какаши. — Теме! Верни отвар на родину! — Наруто потянулся за своим стаканом. Какаши заинтересованно смотрел за нашими переговорками. Кстати, маску он не снял. Забавно было наблюдать, как ломти хлеба исчезают сквозь ткань. В голове появилась галочка узнать у него, что это такое: гендзюцу или фуиндзюцу. Мысль появилась и пропала. Тишина в кухне могла бы быть даже уютной, если бы здесь не витала какая-то неуловимая неловкость. — Так кто в душ первый? Невинный вроде бы вопрос Хатаке застал меня именно в тот момент, когда я сделала глоток. А Какаши в это время лениво скосил на меня глаз, прихлебывая из стакана. Пока решала глобальную задачу: если проглочу чай, он пойдет в нужное горло или нет; краем глаза зацепила физиономию Узумаки. Тот так же, как и я, успел набрать жидкости полон рот и тоже не сглатывал. Вот и сидим мы, как два придурка, с надутыми щеками. — Ну, вы идите, — я всё-таки осторожно сглонула и теперь чувствовала, как огромный комок идет по пищеварению. Стоило Какаши кивнуть, я принялась дожевывать. — Полотенце сухое только одно, — заявил Саске, удостаиваясь моего недовольного взгляда. Нет, поесть, наверное, не получится. — Не слушай его, Сакура-чан, — Наруто ритмично прожевал, — у теме чувство юмора как проклюнулось, так и не оперилось, даттебайо! Сенсей хмыкнул. — А у Какаши-сенсея оно наоборот, — Наруто в неопределенном жесте помахал рукой и… Спер с тарелки последний кусок. — Судя по всему, у Узумаки юмор сугубо практичный, — хмыкнул пепельноволосый. Про свой «детсадовский» я рассказывать не стала. Один фиг, не переплюну. — Половина первого, — отряхнул руки Учиха, объявляя время. Я же подперла голову рукой и начала сверлить взглядом сенсея. Он, может быть, никуда не спешит, но у меня сегодня был длинный день, и спать хочется неимоверно. А завалиться баиньки пропыленной действительно не хочется. — Детское время тик-тик-бум, — Узмаки с грохотом поставил стакан, — я пошел закрывать дом. — А я в душ, — наконец собрался сенсей. Оставшись с Учихой один на один, я принялась убирать со стола. Сегодня в Учиха-касл царствовал принцип самообслуживания: что нашел, то и съел; что мог, то сделал. — Как день прошел? — поинтересовался Саске. Честно, неожиданно для меня. — Здорово, — ну просто прелестно, — теперь половина нашего выпуска знает, что я умею и кто мой наставник. — С дебютом, — хмыкнул Саске, вставая изо стола. — Ага, с ху… Рот закрыли бесцеремонно, вроде как даже невежливо перебив. Ониксовые глаза смотрели снисходительно, словно перед их обладателем стоял ребенок. — Это твой скачок, Сакурёнок. Старт, от которого что-то можно строить, — он убрал свою руку от моего лица, положив её на правое плечо, — нам с Наруто так просто не загореться. — А вы? — ксо, действительно, не подумала, как будут справляться они. — Узумаки, скорее всего, напросится в ученики к Джирайе. — А ты? — Со мной пока позанимается Какаши. Потом… Потом будет видно. Хлопнув меня по плечу, он вышел, а через минуту послышался недовольный вопль Узумаки. Да, на Наруто скопление народа действует возбуждающе.***
Бачок с горячей водой не рассчитан на всю нашу честную компанию. Это стало ясно, когда сверху полилась ледяная вода. А ещё я поняла, чего не хватает в моем комплекте сменной одежды. Тупо, но тапочек. Шлепая босыми ногами, дошла до гостиной, где очень умный с неоперившемся чувством юмора Саске решил устроить лежбище. Умник положил четыре футона друг к дружке вплотную. Нет, чтобы по комнатам расселить. — Ну и где мне спать? Ноги зябли, меня немного потряхивало после контрастного душа. Голова соображала с усилием. — Вот! — Узумаки хлопнул ладошкой по свободному футону между ним и сенсеем. Учиха же предусмотрительно лежал с края от Узумаки. Подумав, что фиг с ними, с повернутыми, я быстро улеглась и уставилась в потолок. Сон не шел. — Учиха, а у тебя есть ещё одна подушка? — нет, он как гостеприимный хозяин выделил нам по футону, одеялу и подушке, но… — Свою иметь надо, — сонно огрызнулся шаринганистый. — Да хрен с тобой, ромашка, — плюнув на все и всех сразу, я скомкала край одеяла и прижала к себе на манер плюшевой игрушки. Повернувшись на бок, как дома в своей кровати, я встретилась взглядом с сенсеем. Тьфу! —Спокойной ночи. Я закрыла глаза. Темно-темно.