***
Мионе-чан ругалась долго, перескакивая с угроз на негодование. Мне даже немного было неловко, пока она не затронула сенсея. — Копирующий ваш! Тьфу! Правильно про него говорят — командир Смерти! Себя загонит и ребят загубит. Я не встревала в монолог, сочувствуя Хатаке молча. Нового я ничего не узнала, лишь убедилась в обратной стороне народного признания. Вот Легендарный Копирующий, Шаринган-Какаши… А потом за спиной хают и все тяжкие вешают. — Совсем все? — с чакрой так точно. Нужно как-то стабилизировать очаг и… — Весь организм в хлам! — припечатала Мионе. По мере того, как она перечисляла, мои кулаки сжимались и зубы грозились раскрошиться. Неожиданно грозная Мионе-чан погладила меня по голове: — Да-а, в госпитале тебя оставили бы, глядишь, и обошлось бы… — Это же все лечится, — голос был не мой. Чужой, высокий. И, тем не менее, я знала, о чем идет речь. По отдельности все то, что она перечислила, поддается лечению. Реабилитация и пусть с нуля — ещё и не таких выхаживали! — Очаг погреем, каналы почистим, — я непроизвольно поежилась. Процедура была не из приятных. — Тушку твою Рен-сан отдадим, она тебя на ноги поставит. — Все с нуля, — все-таки вырвалось из меня. Я ведь действительно переживала, что достигнутых результатов придется добиваться заново. — Скажи спасибо, что вообще жива осталась! — вспылила медсестра, награждая меня подзатыльником. Ну, все, узнаю старую ворчливую Мионе-чан. — Сейчас домой, а с завтрашнего… Дверь в кабинет приоткрылась, а в кабинет просочилась молоденькая девушка в коротком халатике. Пунцовея щеками, она сверкала глазами, едва удерживая себя от глупого хихиканья. — А там Копирующий Какаши. Сам пришел на осмотр! — по секрету поделилась своим хорошим настроение куноичи. — Новенькая? — поинтересовалась я у Мионе-чан, которая лишь горестно махнула на дурочку рукой. — Вставай, Харуно! — гроза госпиталя позвала меня. — Сдам тебя твоему сенсею. Уже предвидя, какой концерт ожидает Какаши и всех зевак, я понуро поплелась за ней. А она с беспристрастным выражением лица открыла дверь и прямо с порога начала, не дав Хатаке даже поздороваться: — Девочка… Надорвалась… СЦЧ в хлам… Мышцы… С СЦЧ было все ясно, как день. Насчет мышц — работая в Оке Мира, я превышала свои обычные возможности во много раз. Тело, не готовое к таким нагрузкам, кое-как выдержало марафон. Организм с горем пополам мог выдержать полторы минуты в таком темпе, но мы ведь с Наруто за Саске мстить побежали… — Не хочешь, чтобы девочка закончила с карьерой шиноби, процедуры каждый день и никаких — ты меня понял? — никаких нагрузок, — Мионе смерила взглядом молчаливого Какаши и повернулась ко мне. — А ты не глупи! С этими словами она развернулась и пошла куда-то по коридору. Я же перевела взгляд на сенсея и пожала плечами. А он продолжал смотреть на меня одним глазом. — Старость — не радость. Вот и ворчит, — а что я ещё могла сказать джонину. — Пойдем, — вздохнул Хатаке, которому в дверном проеме смотрового строила глазки «новенькая». Как я узнала? Да через плечо посмотрела на это чудо. Ну, правда, это же насколько нужно быть наивной? Прыснув, я потопала за сенсеем. — А вы на осмотр не пойдете? — не спросить я не могла. Не каждый день Хатаке забирает меня из больницы. — Не смешно, — ответил он, не поворачивая головы. Я бы поспорила насчет этого утверждения. Мне вот было забавно. — А я Узумаки тут недавно видела… — Саске прописали процедуры, а Наруто признали здоровым, — Какаши отрыл передо мной дверь на улицу. — Я бы с твоими родителями поговорить хотел. Твое раздвоение вызывает… вопросы. — Предки тут ни при чем! — я резко подняла голову, встряхивая вновь кое-как отросшими волосами. — Не кричи на всю улицу, — Какаши продолжил идти, не оборачиваясь на меня и засунув руки в карманы. Ксо! Как же это все не вовремя. Вообще не вовремя! Не защититься, не доказать даже! — Какаши-сенсей! — да чтоб тебя, Хатаке! — Что? — индифферентно спросил он. — Да постойте же вы! — я схватила Копирующего за рукав. Мужчина повернулся ко мне. Не знаю, как лицо, а вот глаза были честно удивленные, как будто не понимает ничего. Ай, ёкай с ним! Сгорел сарай, гори и хата! — Я в другой стороне живу, — удивить сенсея получилось, а вот за все остальное ручаться не берусь. И все же Хатаке пошел провожать меня до дома, а дальше — на разговор с родителями.***
Поприветствовав ото-сана и ока-сан, я прошмыгнула в свою комнату и носа оттуда не казала. Метаться по комнате я посчитала лишним, поэтому, успокоив свой разум, взялась за разбор на столе. Один листок с печатью просматривался за другим и… Выкинуть что-либо не выкинула — все было ужас каким важным. Стук в дверь застал меня уже за разбором ящиков стола. Найти хлам все-таки удалось. Например, дым-печать. Ничего общего с дымовой шашкой, наоборот! Это легкий по структуре рисунок фуина был предназначен для втягивания в себя дыма от нескольких сигарет. Придумана печать была каким-то разведчиком-курильщиком. Рисовалась прямо на руке, и, по сути, для меня это была совершенно ненужная вещь. Ну, не курю я! — Открыто! — крикнула я в сторону двери, разгребая вываленное на середину комнаты. Какие-то абсолютно непонятные черновики, листочки — мусор разрывала безжалостно. По фэн-шую завалы надо регулярно перетряхивать. Взглянув мельком на Хатаке, я продолжила свою дело, а он сел напротив меня. — Поговорили? — я не поднимала глаза. — Обрисовал немного ситуацию с твоим истощением. — А насчет раздвоения? — Это я хотел узнать у тебя, — спокойный голос с абсолютным отсутствием угроз. Даже намека я не расслышала. Я купилась и подняла голову. — Что именно интересует? — Хатаке заслужил немного откровенности. В конце концов, он спас мне жизнь — это не пустой звук. — То, что произошло в Стране Волн… — сенсей продолжал смотреть на меня одним глазом, старательно подбирая слова. — Это были твои действия или твоего Иннера? «Биджу. Биджу, а не Иннера!» — поправила я джонина про себя. — Мои, — поджав губы, я посмотрела на мужчину. — Какаши-сенсей, все, что я делала, начиная с нашей импровизации и до сегодняшнего дня — это все происходило без вмешательства второй личности. Немного помолчав, я добавила: — Мне жаль, что вы увидели меня демоном. Простите. Больше мне добавить было нечего. На самом деле, я действительно сожалела о том, что дошла до грани, и меня увидели на этой самой грани, где я мало была похожа на себя. — Я тоже не святой, Сакура, — произнес Хатаке. — Но в отличии от вас, я убивал не только врагов, но и сокомандников… Я продолжала пялиться в какой-то листок с непонятным фуином. Глядеть на Какаши я не могла и не хотела! Не хотела спугнуть чужое откровение. — Меня прозвали командиром Смерти не потому, что выбирался всегда живым, — сенсей продолжал рассказывать. Заинтересовавшись, я робко подняла голову. Пусть чужое лицо и было скрыто маской, но от мужчины физически веяло тоской. — Смерть забирала моих товарищей. Некоторых ей отдавал лично я, — внезапно голос Хатаке изменился, а единственный глаз изобразил улыбку. — Тебе верно сказали, группы под моим командованием долго не живут. Ай, тьфу! Все-таки слышал слова Мионе-чан. Ками, как же такие святые до таких лет доживают, а? И ведь, поди, реально уверен, что является анти-талисманом. — Обычные шиноби, может, и не живут, — я вздохнула, пододвигая кипу бумаг к Хатаке и двигаясь сама к нему ближе. — Мы — демонята Какаши-Шарингана. У нас особые отношения с Шинигами. Да, отношения со смертью у нас особые. Я, конечно, не уверена, что она нами второй раз побрезгует, но, как говорится, нет худа без добра! — Смотрите, печать для резервуара с водой. Литров двадцать нагреет верняком, но только единожды. Надо? Менять тему разговора нужно было кардинально. С задачей я справилась, Хатаке больше не хандрил, а разговор о Стране Волн больше не поднимался. Просидели мы с сенсеем за разбором моего барахла часа полтора. Стоит отметить, что с пустыми руками он не ушел. Это для меня печать-светлячок — фигня, а для Хатаке это как минимум интересное приспособление. А ведь такой мелочевки у меня была куча! Теперь эта куча сменила хозяина. Я была удовлетворена чисткой. Сенсей, кажется, тоже остался доволен.***
От разговора с родителями я увиливала всеми возможными способами. Рассказывать по новой все то, что было — мне претило. Достаточно было того, что Кровавый Демон Тумана обозвал нашу тройку У-Х-У демонятами. Такая «рекомендация» от не абы кого — показатель. А мне не очень хотелось, чтобы внезапно обретенное и хрупкое взаимопонимание между мной и родителями развалилось. Врать мне не хотелось вдвойне. Так что на устрашающие процедуры я убежала вприпрыжку и не завтракая. Стоит ли говорить, что всю такую инициативную меня пропустили без очереди?.. Выползала из кабинета через полтора часа я с лицом цвета мела. Вообще не завтракала я именно из-за прогревания и массажа. Грели очаг чакрой. Ирьенин накладывал руки на живот пациента, больной закусывал скрученное в жгут полотенце, и начиналась экзекуция. Поначалу чужая чакра, разбегавшаяся по организму, вызывала чувство дискомфорта. После тело изнутри начинало зудеть, а потом колотить. А дальше казалось, что тело пронизывает тысяча мелких иголок. Что и говорить! В глазах сидящих в очереди я получила пару очков к репутации. И совсем неважно, что прогревание мне делали сорок минут, а отходила я час, лежа за ширмой и собирая себя в кучу. — Харуно! — медбрат, помощник ирьенина, вышел вслед за мной из кабинета. — Завтра придешь, или даже не записывать? — В рецепте сколько написано заходов? — дипломатически подходить к почти коллеге ни желания, ни сил не было. — Пять, — парень сжал губы в тонкую линию. — Тогда че за вопросы глупые? — я прочистила горло и поглубже вздохнула. — Вот сколько написано, столько раз и приду. — То есть записывать? — То есть до завтра! — каркнула я и потихоньку двинулась по коридору, не оборачиваясь на приставучего недоучку. В голове лениво плавала мысль накапать Мионе-чан на этого слугу бинта и скальпеля. Тоже мне! Если мне вот прямо сейчас сдохнуть хочется, это не значит, что лягу прямо тут и руки сложу. И лечиться буду, как положено! — Кто последний к Рен-сама? — за «веселыми» мыслями дошла до очереди к кабинету чудо-мастера. — Привидений без очереди, — сказал грозного вида мужик лет сорока со шрамом на все лицо. — Вот и ладно! Будете за мной. Говорят, наглость — второе счастье, а наивность — первое. Если вояки наивно думали, что я пошутила, то я нагло вошла после вышедшего шиноби. Причем залетела в кабинет я так, как будто ничего нигде не болело! Как говорится, я только спросить. — Здравствуйте, Рен-сама! — О! Какой молодой экземпляр! — седовласая женщина оторвалась от заполнения журнала, смерила меня взглядом и снова занялась своими бумагами. — Имя, звание. Командир, команда. — Сакура Харуно. Геннин Седьмой команды, командир — Какаши Хатаке. Направление… — Понятно, — прервали меня. — Вон ширма, раздевайся. Рико, помоги человеку! Что сказать? Разделась почти догола, оставшись лишь в трусах. Легла передом на кушетку, а дальше пришел писец! Размяла меня старушенция, как тесто! Иногда было приятно, но чаще больно. А потом все закончилось, меня оставили в покое, накрыв простыней. — На прогревание уже ходила? — спросила эта дама. После того, что она сделала со мной, называть старухой ее язык не поворачивался. Это такая силища в руках — Цунаде, я думаю, отдыхает. — Ага, — меня разморило, хотелось спать. И есть. — Норму тебе завтра уменьшат, — женщина сделала паузу. Видимо, писала. — Рико, отнеси им рекомендации. Так вот, — дверь хлопнула, — мышцы у тебя и так деревянные, так что рвение они уменьшат. — Спасибо, — шевелиться и впрямь не хотелось. — Постарайся отказаться от физических нагрузок. Переохлаждаться нельзя, контрастный душ отменить. — А поесть через сколько можно? — задала я животрепещущий вопрос, на ходу надевая олимпийку и выходя из-за ширмы. Ирьенин потешалась надо мной, но поесть разрешила через полчаса. Выходила я от нее уставшая, но счастливая. А переступая порог наткнулась взглядом на сенсея. — О, Какаши-сенсей! — я улыбнулась джонину, а вслед за моим приветствием прозвучал зычный окрик Рен-самы: — Какаши, заходи, не бойся! — Выходи, не плачь, — на автомате добавила я, тут же ойкая. Хатаке положил свою ладонь мне на макушку и потрепал по волосам, мученически выдыхая. — Вечером занятия с наставником, не забудь, — сказал джонин и ушел в «Обитель зла» — ирьенинский кабинет. Посмотрев на очередь, которая даже не возмутилась, что вперед них то один залезет, то другой, я поджала губы и отправилась на выход.***
Где искать наставника? Во сколько встреча? И почему я сразу это не спросила у сенсея? Пинала я балду долго, упорно не покидая территории госпиталя. По-видимому, Какаши действительно был любимым пациентом, ибо выпустил его госпиталь из своих объятий только через пять часов. Купленная и съеденная в больничном буфете булочка успела сто раз перевариться! Но я дождалась, да. — Какаши-сенсей! — несмотря на омраченное голодом и процедурами настроение, я и не думала срываться. Тут кое-кому было похуже моего. — Что, Сакура? — обреченно вздохнул легендарный шиноби. — А где и во сколько встреча с Сарутоби? — глаз Хатаке не моргал и смотрел на меня. — Вы сказали, что сегодня, а про все остальное не уточнили. — В пять, на крыше тридцать четвертого, — заторможено ответил пепельноволосый. Перспектива была далекой — где-то надо было скоротать два часа. — Спа-а-сибо! — протянула я, заруливая обратно на территорию госпиталя. Если Хатаке и удивился, то вида не подал. Я же хотела купить ещё пару булочек, чтобы дома на это время не тратить. Забегать домой все равно пришлось. Смыть больничный дух и переодеться хотелось неимоверно. Ну и человеческие блага вызывали восторг после длительного похода. — Сакура! — окликнула меня мама, когда я, шлепая босыми ногами, шла в свою комнату. — Ма, некогда! — на ходу одеваясь бросила я. — К Сарутоби опаздываю! Мебуки постояла в проходе и ушла. Я недолго постояла, посмотрела на то место, где она стояла, и тряхнула головой. Пусть малодушно бегать от беседы у меня долго не получится, но пусть пока так. Все лучше, чем врать или ловить брезгливые взгляды.***
Как и положено девушке и ученице Копирующего, я опоздала на пару минут. И дело было не в традициях или моем разгильдяйстве, просто забираться наверх пришлось ножками и по лестнице — пользоваться же чакрой пока ещё нельзя. Зато наградой мне стала встреча с Сарутоби, по которому я все-таки немного соскучилась. — Здрасте, Асума-сан! — дымил джонин все те же сигареты. Мне кажется, за эти несколько недель, что меня не было в селении, Деревня и ее обитатели нисколечко не поменялись. Все было абсолютно точно так же, только мы — пришедшие — вернулись какими-то не такими. Другими, что ли. — Привет, Сакура, — баритон ласкал мне слух, заставляя улыбаться чуть шире и, пожалуй, довольней. Молодой мужчина сидел за небольшим столиком на лавочке, спиной к перилам. На столешнице стояла консервная банка — очевидно, замена пепельнице, и спичечный коробок. Больше на столе ничего не было видно. — Чем займемся? — не думаю, что сенсей не предупредил его про запрет на тренировки. Шоги в пределах видимости отсутствовали, а гадать мне было неинтересно. — Просто поговорим. Какаши беспокоится за твое психологическое здоровье, — Асума кивнул перед собой. — Садись. — Опять, — простонала я, перешагивая через скамейку, усаживаясь и складывая руки на столе. — Да все со мной нормально! — И кошмары не снятся? — задал очередной вопрос джонин. — Мне не снятся сны. Почти никогда, — я кисло посмотрела на командира Десятых. — То есть ты не спишь? — То есть я просто ничего не вижу во сне! — резковато ответила я, тут же извиняясь и сетуя на бешеный день. — Расскажешь? — снова спросил Сарутоби. Мысленно я насмешливо усмехалась. Ну, надо же, здесь все-таки слышали про психолога! А я думала стать первооткрывателем в этом направлении, так сказать, просветить народ… А оказывается, прекрасно про все люди знают, применяют не так часто, но да и так сойдет. — Встала, оделась, ушла в госпиталь. Пришла из госпиталя домой, переобулась, пришла сюда, — говорить о себе мне не нравилось. Изнутри ворчливо подавало голос раздражение. — Мы сегодня будем только говорить? — Как хочешь, — джонин стряхнул пепел с сигареты. Я же оценила ответ. Вроде бы ничего серьезного он мне не сказал и как бы даже показал все отношение к этому вопросу, но! Но в этом ответе было больше, чем нужно. Дословно переводя его слова: вынуждать или принуждать выворачивать душу он меня не будет. Но если я вдруг решу поделиться мыслями — он открыт для диалога. Даруемая им свобода выбора подкупала, располагала. Перевела взгляд на соседние крыши, которые затрагивали вечернее небо. — Рассказывать нечего. Довели заказчика до места, посмотрели на шиноби другой Деревни и вернулись. Каким бы Асума не был добряком и как бы он мне ни нравился — есть закрытая информация. Да и капанье на мозг сенсеем бесследно не прошло. — Какаши рассказал, как все было на самом деле, — Сарутоби смотрела на меня — я видела краем глаза. — И про Туман, и про вашу игру. — Не знаю, ни во что не играла, — морда кирпичом, и не трогает. — Мне кажется, сенсей на миссии головой приложился. Многократно. — Помнишь наш уговор? — вдруг спросил Сарутоби, прищуривая глаза. — Какой из? — «Нечего начинать, если не доверяешь», — процитировал он свои слова[1]. — Ты сказала, что веришь мне. Руки резко захотелось чем-нибудь занять. Но я продолжала сидеть и не шевелиться, глядя прямо в глаза джонина. — Какаши и меня напрягает проявленная тобой агрессия и жестокость. На тебя это не похоже. Так расправляться с врагом. Ты же не… — Кто? Демон?! — прервала я его. Теперь уже Асума молчал, а меня потряхивало. Внутри скреблось что-то противное, но давать этому «противному» выход? И кому? — Смогла ли я вас ранить перед тем, как вы стали моим наставником? — паранойя — наше все! Пусть сейчас я не могу пользоваться чакрой и проверять каждого ниндзя на подлинность. Однако мне вполне по силам проверить того, кто сидит передо мной — друг или враг. — Разодрала правое предплечье. Я выдохнула. И заговорила, сдуваясь. — Там биджу что происходило… — начала я рассказ. — С одной стороны Туман, с другой — Туман и мы, дебилы-геннины. А я все рассказала. Ну, почти, умолчав о Хаку. Поведала я о нашей авантюре, о ходе миссии, о вечере на мостике, когда Саске рассказал про разбойников. А после о том, что по прибытии на объект и рассматриваниии всей этой оравы у меня чуть не опустились руки. — А барьер твой? — Асума дымил. — Сто рыл впереди. Демоны-братья с четверкой чунинов, заседавшие в засаде. Плюс ко всему за нами Мечники наблюдали. На нас четверых это было много, — я усмехнулась. — Даже будь Какаши-сенсей с нами, не факт… — Понятно, продолжай. — Да нечего продолжать. Нам предложили отдать заказчика, мы их послали, нас решили задавить числом, — рука сама ползла к спичному коробку. — Я засунула арьергардов барьер с дедом, а потом мы с Саске пошли зенками сверкать. — Про барьер… Ты ведь видела, к чему он привел? — карие глаза смотрели испытующе, но внутри все было глухо. Почти. — Видела. И в бою, и после боя посмотрела. — я поджала губы. — Наруто запечатал тела, чтобы мне мою неправоту показать. Да, Принц ответственно подошел к вопросу промывки мозгов. Я даже не знаю, на кого после с большей опаской поглядывал Какаши: на меня — ту, кто сделал дело; на Наруто — который не побрезговал таскать (пусть и в свитке) трупы; или же на Саске — который только хмыкал на действия заводного апельсина и ухмылялся. — Воспитывал? — усмехнулся Сару. — Пытался, — добросовестно пытался. — И чем оправдываешь свои действия? — спросил Асума, а я просто уставилась на него: такое ощущение, что до них никак не дойдет. Вот ни грамма! С размаху я хлопнула себя по лицу. Ну, без-на-деж-ны-е люди! — Ксо! И этот туда же! — простонала я. — Да поймите же! — я открыто смотрела на джонина, пытаясь донести до него простую истину. — Ни я, ни Учиха… Мы ведь уверены были, что это последняя наша миссия. Избавиться от толпы бандитов, братьев-демонов и их команды чунинов… Да даже чудом укатай их, нас бы добили Мечники. Я смотрела в карие глаза. Хотелось поверить, что Сарутоби поймет меня. И по возможности донесет до Какаши тоже самое. — Мы с Саске не дрались, чтобы победить, — я четко проговаривала каждое слово в глаза своему «душевному лекарю». — Мы дрались, чтобы задержать. Где-то стрекотал сверчок. Ветер ерошил короткие прядки волос, а внизу гудел народ, гуляя после работы или направляясь домой. — Значит, — медленно начал Асума, — вместо маньячки у нас самоубийца? Смысл его слов дошел до меня не сразу, а когда дошел, левый глаз дернулся. — Да Исобу вам всем в тапки! — я попыталась приложить ладонью по своему лбу. Реально хотелось побиться головой. Хлопнуть по лбу не получилось, пальчики аккуратно схватили, а рядом раздался грудной тихий смех джонина, который перевался через стол. — Тихо-тихо, весь лоб расшибешь! — Сарутоби привстал во своей скамейки, удерживая мою руку. — Все, членовредительством заниматься не будешь? — Да ну вас! — я выдохнула и аккуратно вынула руку из его ладони, чтобы спрятать ее в карман олимпийки. Сенсей Десятых посмеивался, а я краснела, как… Да я даже не знаю, как кто! И вообще, ёкай бы побрал этих джонинов и мои гормоны! Так мы и сидели молча. Я — держа руки в карманах, Асума — вертя в руках коробку спичек. Она легко порхала в сарутобивских пальцах, притягивая внимание и прямо-таки завораживая. Глаза буквально прикипели к гибким пальцам и мелькающему коробку, это было подобно тому, как залипнуть на маятник. — А ловушки какие-нибудь на объекте заранее ставила? — поинтересовался Сарутоби, пальцы остановились. Морок спал. — Ага, — я прищурилась и подняла голову к небу. — Обычный контур. При пересечении линии противника вырубает на какое-то время. — Гуманно. На удивление. Замечание меня повеселило. Пусть ничего веселого и не было. — Не можете понять, почему поставила тот барьер, — я не спрашивала, утверждала. — Обычный фуин выдыхается, как только заканчивается вложенная в него чакра. Ещё один минус быстрых и простых заграждений заключается в том, что, как правило, прочность и стойкость поля равна двум третям вложенной при активации чакры. Этого мало. Нет, барьеры, сбалансированной формы и/или имеющие сложную конфигурацию, требующие больших и качественных расчетов, не обязательно подчиняются этому закону. Но то — большие и просчитанные, а то — малые и импровизированные. — Быстрые в воспроизведении и качественные барьеры в основном работают на постоянной подпитке, — я не смотрела на Асуму и не отрывала взгляда от неба. Однако это не помешало мне пропустить явление первой звезды. — Изначально тот барьер считался последним шансом на выживание. Мастер-печатник жертвовал своей чакрой, кровью и жизнью, закрывая своих. После печать переделали, и жертвовать печатники собой в физическом плане прекратили. — Но? — Но согласно записям Такентэшу Узумаки[2], мастер, использовавший эту печать, теряет благославение рода Узумаки — Шинигами, — я посмотрела на джонина, цитируя по памяти старый свиток. — И здесь, и отныне, ты, чья кисть написала приговор, лишен покоя. И предстанешь ты на суд Покровителя нашего, и еже ли смирен твой мятежный дух, а рука тверда — да не коснется тебя проклятие Смерти. А коли воля тебя подвела, а рука предала — не избежать тебе участи приговора, что ты обрушил на головы невиновных. Асума сидел задумчивый, а я расслабленной. — А мне полегчало, — выдала я неожиданно даже для себя. — На здоровье! — Сарутоби щелкнул зажигалкой, снова закуривая. — Осуждаете? — все же мне было важно услышать ответ. Один Учиха в поддержке — это не показатель. А все потому, что шаринганистые с вывертом. И если Учиха с тобой согласился, то это не значит, что ты прав. Возможно, что твой выверт совпал с вывертом красноглазиков. — Стараюсь понять, — дипломатично ответил джонин. — Ну, хотя бы так!***
По улице ходили люди. Кто-то прогуливался, кто-то шел с работы, а кто-то был мной — Сакурой Харуно, которую наставник чуть ли не за руку провожал до дома. Больше разговоров о фуине или Стране Волн мы не заводили. Сдается мне, Сарутоби берег свои нервы. Хотя для морального здоровья ему нужно было не связываться, нет, не со мной, а с Хатаке! — Фу, шоги! — скривила я нос. Беседа между нами продолжалась, хоть серьезно к теме я и не относилась. — Полезная игра. Развивает аналитические и тактические навыки. — Губит полет свободной мысли и ограничивает аналитический кругозор! — Это если игрок не умеет думать, — ответил Асума, и мне нечем было крыть. Не говорить же ему, что эта хрень — развлечение либо для старых пердунов, либо шовинистов? — Ненавижу эту игру, — от всего сердца призналась я. Ответить джонин не успел. Пришлось быстро шарахаться в сторону от пробегающих бойцов Юности — Рока Ли и Узумаки. Как только этот чертенок в эти ряды затесаться успел? И только юные знаменосцы скрылись, и я уже было рыпнулась вернуться на большую дорогу, как Сарутоби меня тормознул. Очень вовремя, надо сказать. По следам «учеников» бежал сам Майто Гай, а уже за ним шиноби-дежурные. Я посмотрела вслед марафонцам, после — в противоположную сторону, а следом — на Сарутоби. — А вы что не бежите? Клянусь, вопрос вырвался сам! Ну разве у меня хватило бы наглости? Огромная ручища тяжело легла на плечо, от чего я невольно втянула шею. Мне кажется, или раньше у него ладонь поменьше была? И полегче. Пока я извивалась ужом, большой палец его руки, переместившейся на основание шеи, опасно надавливал на шестой позвонок. — Ай-ай, — я попыталась вырваться, но, во-первых, с позвоночником не шутят, а во-вторых, джонины — стра-а-ашные! По крайней мере этот на меня так посмотрел… — Всё-всё, ай! Ну, Асума-сан, я больше не буду. Ну, серьезно! Надавливать на позвоночник мне перестали, но руку с плеча не убрали. Мне было неловко! Я очень тактильный человек. Да и вообще! Как нашкодившего котенка — за шкирку! Мне было немного стыдно, но только самую малость. В основном я мысленно гладила себя по голове за то, что шея чистая. Как говорится: кто о чем. Впрочем, волноваться о чужой руке на плече мне не пришлось долго. Буквально через две сотни метров рука джонина легко соскользнула, а я снова была готова на безрассудство! — О, данго! — через пару минут объявила я, сворачивая к кондитерской. Что и говорить, сделать ноги, как я и предполагала, не получилось. Не то чтобы я действительно рассчитывала свинтить… Как раз наоборот! Асума не подвел и до самого дома руку с плеча не убирал, ненавязчиво придерживая меня от нарушающих маршрут прогулок. Я была довольна, как кошка, насчет Сарутоби не уверена. Распрощавшись с наставником, я зашла в дом. Этим же вечером я поговорила с родителями. Рассказывала я долго, обсуждали миссию ещё дольше. …Меня долгое время интересовал вопрос… Как понять: человек ты или демон? Как уловить эту тонкую грань? И как понять, что ты потерял право называть себя человеком? Что во мне, что в Наруто живет демон, у каждого персональный, да не суть. Делает ли их наличие таковыми носителей — джинчурики? Насколько я знаю Узумаки — он один из самых светлых людей. Даже пользуясь силой Кьюби, он остается собой, так что… Биджу, сидящие внутри нас, не делают нас демонами. Конечно, свою агрессию и жестокость можно спихнуть на монстра внутри, но толку? Мы ведь не станем от этого добрее или светлее. Так что делает нас демонами? Наверное, собственная несдержанность, ярость и страх. Да, животный страх. Именно страх и отчаяние сделали меня бесом в глазах мечников Тумана. Но как бороться с этими эмоциями? Ответ: нужен самоконтроль и сила. А ещё… — Ты сделала все правильно, — отец, как и мама, держали меня за руку, лежа по обе стороны от меня. А ещё нужна беспристрастность. — Не все так думают, — этот факт задевал, но я старалась не осуждать их. — Наруто можно понять. Он не хочет, чтобы на тебя легло клеймо, которым окрестили его. — папа крепко держал меня за руку. — Узумаки… Они такие. — А Учиха, говоришь, заступился? — спросила меня мама под стон отца. — Ой, все! Я пошел! — поцеловав меня в макушку, он действительно вышел из комнаты. — Так что там с Саске? — переспросила мама. — Знаешь, — я пожевала губу. — Мне кажется, он учиханулся… Такого хохота никогда не стояло в моей спальне. Зато я засыпала довольной и, кажется, счастливой. ______ [1] Цитата Асумы из главы 27. Сарутоби говорит, что если Сакура ему не доверяет, то начинать ученичество не имеет смысла. [2]Такентэшу Узумаки — предпоследний Узошикаге, выдуманный автором персонаж.