Право на эгоизм

Как бы он хотел проснуться в своей кровати, в своей комнате, где с двери на него пялились с постеров размалёванные лица KISS.. Но нет. Проза жизни смотрела на него широким окном, из которого отчётливо виднелись воздушные белоснежные башенки Белого Дворца. Таканори уже привычным жестом протёр глаза. Башни не исчезли. Тогда он ущипнул себя за руку. Было больно. Тяжело вздохнув и смирившись с неизбежным, Таканори понял, что он попал. В доме было тихо. Открыв первую попавшуюся на первом этаже дверь, он увидел отхожее место. Там же был умывальник, прикрученный к стене. Наскоро умывшись и распутав пальцами непослушные выбеленные пряди волос, Таканори услышал тихий стук в дверь. За дверью стояло симпатичное создание в старинном алого цвета платье с ужасающим количеством бантиков и рюшечек. Длинные белокурые локоны спускались на грудь изящными волнами. Пальчики с багрового цвета маникюром прижимали к груди какой-то древний фолиант. Огромные карие глаза изучали Таканори с неподдельным интересом в то время как сам Така таращился на это дивное воплощение красоты. Наконец создание взмахнуло длинными ресницами, кашлянуло и неожиданно пробасило: - Хизаки, придворный звездочёт. Нижняя челюсть Таки отправилась на свидание с полом. Хизаки привёл Таку в свой кабинет во дворце. Ками уехал вместе с войском, поручив Хизаки дать занесённому волей случая мальчишке работу. Перебирая таланты и умения Таканори, Хизаки остановился на красивом почерке и поручил Таканори перепись документов. Ками аккуратностью письма не славился, а Хизаки попросту не умел писать. Таким образом Хизаки сразу убил двух зайцев: Таканори переписывал распоряжения Ками в более-менее читабельную форму, а заодно и записывал некоторые мысли и рассуждения Хизаки, которые тот предпочёл бы увековечить для потомков. Жизнь текла своим чередом. Таканори ничего не оставалось делать, как освоиться в этом странном мире. Постепенно на него перестали пялиться на улицах, а работа на Хизаки приносила деньги и, как ни странно, некоторое подобие удовлетворения. Он тут нашёл себя, он тут был нужен. Юми частенько засиживалась у Таканори в гостях, слушая сбивчивые рассказы о расположении звёзд и влиянии их на судьбы. И Таканори ловил себя на мысли, что ему приятно, когда круглые жёлтые глаза на детском личике начинают светиться любопытством. Торы всё не было, видимо, поход в горы затянулся. Таканори следил за чистотой в доме и пополнял кладовую припасами. Месяц прошёл спокойно. Весь этот месяц Таканори усиленно пытался не думать о доме, о маме, о Юте. Он пытался прижиться и выжить здесь. Тем более, что к реке его не пускали, ворота тщательно охранялись. Да он и не особо рвался. Таканори здесь нравилось. Но всё же он чувствовал - как животные чуют грозу - что его тут ждёт ещё что-то. Что-то необычное, загадочное. В тот вечер он, написавшись до ломоты в пальцах - Хизаки сегодня откровенно занесло - лежал в постели и тихо себя ненавидел. За то, что не особо-то он сильно рвётся домой. Здесь он хотя бы нашёл себе место, нашёл себе занятие, нашёл себе собеседников, не выдуманных, а реальных, насколько это возможно. Пусть с вертикальными зрачками, пусть с необычной для лиц мужского пола внешностью, но он им был действительно нужен и интересен. И - что особенно важно - никто его не хотел потрогать, полапать, потискать. Дверь распахнулась, босые ножки протопали по полу и вот уже вровень с лестницей показалась чёрная всклокоченная макушка Юми. - Пошли быстрей на площадь! Там пленник! Они привели пленника! И девочка, не дожидаясь, умчалась обратно на улицу. Таканори неуклюже свалился с кровати, потирая ушибленную коленку, сбежал с лестницы, выскочил наружу. Поток жителей поселения хлынул к главной площади. Всюду были слышны крики "Пленник! Они привели пленника!" У входа на площадь было уже не протолкнуться. Таканори подпрыгнул, подлез под нижней парой рук впередистоящих данов, протиснулся ещё чуточку вперёд, но чистый как утренняя поверхность озера, густой голос Ками заставил его застыть на месте. - Жители Данрин! Я обращаюсь к вам, как к последней инстанции справедливости в этом мире! - Таканори, воспользовавшись всеобщим благоговением перед вождём, пролез ещё на пару рядов ближе. - Являю вам на суд демона! Демона Тьмы! Сквозь прореху в телах передних рядов Таканори увидел, как палач в красном капюшоне, скрывающем лицо, одним рывком выбросил откуда-то сзади себя на каменные плиты площади грязное, израненное тело пленника. Его руки были скованы за спиной. Не имея возможности опереться при падении, он выставил плечо. Послышался дикий, оглушающий хруст ломающихся костей. Желудок Таканори сплясал вальс. Выглянув из-под локтя впереди стоящего, взгляд Таки намертво приковался к шикарным огромным, чёрным, словно ночь, крыльям пленённого. Он не видел, как к спине Ками вплотную подошёл Хизаки и что-то старательно нашёптывал вождю на ухо, он не слышал, как вождь произносил обвинительную речь, он не слышал, как толпа рефреном скандировала "Убить! Убить! Убить!" Он только увидел, как по приказу палача эти крылья раскрываются во всю их великолепную , статную длину, он увидел, как под лучами солнца переливается всеми оттенками чёрного каждое перо, он увидел, как вздымается вверх безжалостная сталь меча... ...как падают безжизненно на серый камень чёрные крылья, как окрашивает булыжник кроваво-красным, как торчат из грязных лопаток обрубленные кости... - Не-е-е-е-е-ет!!!!