Сожги мою тень

      — Приезжай в больницу, случилась беда: из палаты исчез Крюк.       — Пить к Лерою ушёл что ли? — переспросила Эмма.       — Нет, его похитили из палаты. Хотя, возможно, и ушёл.       — А что он там вообще делал? — поинтересовался Голд. — Ему же должны были только пару уколов от давления сделать и всё. Оно же такое высокое только в первый день, затем быстро восстанавливается.       Не сказать, что его волновала судьба Крюка, Голд искренне радовался любым свалившимся на пирата бедам. Но это беспокоило Эмму и могло плохо на неё повлиять. Сейчас она слишком слаба и не может себя полностью контролировать, а это может привести к непредсказуемым последствиям.       — Я не знаю, — растерянно ответила Эмма, то ли Голду, то ли своей матери. — Вы были у Лероя или хотя бы звонили ему?       — Пытались, но на него то мастерок какой-то нападает, то он с гномами что-то празднует.       — Удивительно! — протянула Эмма со с трудом скрываемым злорадством и выразительно посмотрела на Голда: тот притворно тяжко вздохнул. — Я скоро приеду.       С этими словами Эмма положила трубку и повернулась к Голду.       — Так ты до сих пор не расколдовал мастерок? И правильно!       Румпель впервые за последнюю неделю искренне улыбнулся. Белль обычно не ценила его мелкие хулиганские выходки и считала, что они ему не по возрасту. Румпель на это делал невинное выражение лица и смеялся про себя. Получалась дивная ситуация: он вышел из возраста, когда можно хулиганить, зато его можно по-прежнему поучать как какую-то шестилетку. Белль даже разговаривала с ним таким же тоном, каким он сам когда-то Бея воспитывал. Правда, порой Румпеля это не смешило, а умиляло. Эмму ему было жаль. Ей даже иногда хотелось сочувствовать. Только порой Голда забавляла её привычка строить из себя Спасительницу в сочетании с неумением решить свои проблемы самостоятельно.       — Безусловно, герои так не поступают, — перековеркал он Белль. — А вы не слишком-то эмпатичны для Спасительницы. Впрочем, я был на вашем месте, хотя навряд ли Милу кто-то специально спаивал. Что ж, давайте, собирайтесь, и я вас подвезу.       — Я уже давно не строю из себя Спасительницу. Спасибо, а мы можем потом заглянуть к Лерою? Заодно и ремонт оплатите.       На это Голд лишь достал из кошелька, лежащего в кармане шорт, пять кредитных карточек и показал их Эмме.       — Сторибрук, конечно, забыт цивилизацией, но не до такой степени, чтобы никто не умел пользоваться кредитными карточками и денежными переводами.       — Тогда почему за чертой вы остались без денег? Неужели забыли кредитки?       — Не забыл и без денег не остался. Но, прошу прощения за сексизм, у многих женщин при виде мужчины жалостливого вида, который смотрит на них, как на богинь или спасительниц, мозги отключаются. И этими дамочками можно крутить как угодно.       — Да, видела такое, — сказала Эмма и кивнула.       Голд облегчённо выдохнул. Обычно такие признания у женщин ничего кроме возмущений в стиле «все мужики козлы» и «янитакая» не вызывали. Да и Эмма вполне могла сама подобным приёмом пользоваться, с некоторыми коррективами. Впрочем, она порадовала его не только своей реакцией. Эмма довольно неплохо справилась с артефактом с характером — волшебной маслёнкой, которая даже его не всегда хорошо слушалась. Ещё его новая ученица довольно спокойно отреагировала на то, что он её накормил и спать уложил. Со стороны Голда это была банальная вежливость, и Эмма не восприняла её как признак начала великой любви. Румпель и такое не раз видел.       Повисла пауза.       — Но к Лерою тоже съездим. Мне надо расколдовать мастерок, а тебе поговорить о Крюке, и, может, вернуть его пьяного в семью. Так что я пошёл переодеваться, чего и тебе советую.       С этими словами Румпель встал из-за стола и развернулся в сторону бежевой двери, но Эмма его окликнула:       — Гол… Румпель!       — Румпельштильцхен, если можно, да.       Эмма на миг замешкалась и после небольшой паузы произнесла:       — Спасибо за вчерашний день и за завтрак. У вас отличная яичница.       — Рад, что вы оценили мою вежливость, — Румпель выделил интонацией последнее слово и пошёл к себе.       Он уже не испытывал к ней такой сильной ненависти, Эмма даже стала ему где-то симпатична. Впрочем, от мысли, что она могла в него влюбиться, оценив его заботу, у него до сих пор завтрак просился наружу. Но и Эмма выглядела скорее сильно удивлённой и испуганной, чем влюблённой.

***

      До города они доехали молча и без особых приключений. И это не могло не радовать. И дело здесь было не в мокрой дороге или в поваленных на проезжую часть деревьях, которые приходилось аккуратно объезжать и ни на что не отвлекаться. Голд не горел желанием обсуждать с Эммой её многострадального хахаля. Пришлось бы изображать сочувствие, а Румпеля пробивало на сарказм. Впрочем, как и саму Свон.       Только их злорадство было разного рода. У Румпеля оно напоминало запах застарелого пота, от которого сложно избавиться, но можно привыкнуть. Эмма же, судя по той сцене в доме Прекрасных, любила Крюка, а не просто раздвигала перед ним ноги. Теперь она изо всех сил пытается выбросить его из головы, а это без тяжёлых последствий не обойдётся. Слишком уж истощили её силы кинжал Тёмного и застарелые нерешённые конфликты. Румпель не горел желанием в этом разбираться, по крайней мере, сейчас, в своей машине. Она была дорога ему как память, да и Свон можно сделать только хуже.       В городе пришлось долго объезжать пробки. В Сторибруке было мало эвакуаторов, но то и дело попадались разбитые деревьями автомобили. Это создавало заторы, приходилось искать обходные пути, надеясь лишь на свою память. Ведь в Сторибруке не работал ни один навигатор.       За час им удалось-таки добраться до больницы и остановиться на единственном свободном месте для парковки, рядом с разбитым рябиной чоппером разбойника из банды Робина Гуда.       Ещё в дороге Белоснежка скинула Эмме по смс номер палаты. Голд знал короткий путь, и вскоре они были на месте. В палате их уже ждали Прекрасные и пара врачей. Родители и Эмма обменялись тяжёлыми взглядами, но даже не поздоровались друг с другом. И было с чего.       — Что здесь произошло? — изумилась Эмма, открывая рот от удивления.       Больничная койка была разорвана в клочья. Её ошмётки валялись по всей палате.       Железную основу искорёжило до неузнаваемости. Невидимая сила не пожалела и электроприборы — повсюду разбросало их детали, а со стен и потолка свисали провода. От окна вообще ничего не осталось. Вместо оконной рамы зияла огромная дыра в стене, кое-как затянутая плёнкой.       Голду было плевать на Крюка, но зрелище удивило даже его, и он на всякий случай взял Эмму за руку. Свон продолжала стоять с открытым ртом и дрожать.       — А с чего вдруг Крюка в отдельную палату положили? — поинтересовался Румпель и щёлкнул пальцами перед лицом Эммы. — Вейл что ли постарался?       Это вывело Эмму из ступора.       — Да какая разница! — в гневе воскликнула она и вырвалась из его рук. — Крюк мог погибнуть!       — Навряд ли, — холодно заметил Голд. — Тут нет следов крови, а при таких разрушениях они должны бы быть, если его убили. Здесь явно еще никто не убирался, а потому исчезнуть следы не могли. Скорее всего, его заколдовали или похитили, или превратили предварительно во что-то ещё.       — Так надо его найти и вернуть, я всё сделаю для этого! — горячо воскликнула Эмма.       — Опять, — проворчал Голд. — Ты сейчас никого не сможешь спасти, а вот навредить себе и другим — запросто.       — Но Крюк… — запротестовала Эмма.       Она нервно оглядывалась по сторонам, заламывая пальцы. Румпель втянул ноздрями воздух. Он почувствовал хорошо знакомые ароматы выпечки, свежести после грозы и только что скошенной травы. Только все запахи чувствовались не так остро, как в прошлый раз. Значит, Эмма не в таком ужасном состоянии, как тогда. По крайней мере, их сознание сейчас не сольётся, это не могло не радовать. Тем не менее, Румпеля беспокоило её состояние — оно было далёким от нормы. А потому как бы он не презирал Крюка, придётся помочь.       Ещё пират слишком подозрительно выглядел, когда сунулся к нему в лавку. У него как-то неестественно дёргалась рука, такого от нервного тика не бывает. Может, там был след от проклятия. Надо будет проверить. Да и настойчивостью Крюк не отличался, иначе давно убил бы его прямо в Сторибруке, когда Румпель был слаб. В тот же день Крюк с удивительным и каким-то истеричным упорством требовал, чтобы Румпель стал учить Эмму.       Ещё Румпель когда-то очень давно видел подобное, но то был очень редкий и опасный вид магии, и навряд ли к Крюку применили его. Но если так, то это очень опасно для всего города. Что ж, сегодня он сможет это проверить.       Он изо всех сил старался сохранять спокойствие. Иначе даже Эмму контролировать не получится, а сейчас это необходимо.       — Я повторяю, — сказал Румпель как можно увереннее, — Сейчас ты ему ничем не поможешь.       — Но его могли начать пытать, — заметила Мери Маргарет.       — Для каких целей, интересно знать? — фыркнул Румпель. — Он всю жизнь либо искал меня, либо волочился за своими бабами. Ещё похищал детей для Пена. Навряд ли он себе завел новых врагов, а если так уж вышло, то они давно погибли. Пираты редко кого оставляли в живых.       — Но вдруг им нужен выкуп, — не унималась Белоснежка, и с каждым её словом Эмма становилась всё бледнее и бледнее.       — Какой ещё выкуп? Навряд ли его гнилое судно много стоит. Тем более, любой катер даст ему сто очков вперёд. Или у него есть ещё другие ценности, кроме корабля и дешёвых цацок?       — Не знаю, — пробормотала Эмма, но уверенности в её голосе не было. — Но, может, похитителям нужен кинжал Тёмного?       — Боюсь, пока ты не стала Тёмной окончательно, он бесполезный кусок металла. Только я и несколько человек из Камелота знают, как его использовать в магии. И если бы они пришли за кинжалом, то только после того, как вы бы закончили превращение, не раньше. Это что-то другое.       С этими словами он вытащил маленький прозрачный зип-пакетик с пунцовым порошком и высыпал его содержимое. Оно закружило по комнате маленьким вихрем, заставив всех присутствующих расступиться. Вскоре порошок осел и превратился в три небольшие блестящие горки, стоящие в нескольких сантиметрах друг от друга.       — Мэри Маргарет, у вас нет кисточки для румян? — спросил Голд, поворачиваясь к Белоснежке. — Надо всё смахнуть в один пакетик.       Белоснежка принялась копаться в красной сумке и вскоре достала оттуда большую кисточку. Румпель взял её и, присев, принялся аккуратно смахивать блестящие пирамидки пыли в тот же зип-пакетик, где недавно был пунцовый порошок.       — Эмма, у тебя нет с собою кинжала Тёмного? — спросил он, убирая улику.       Свон покачала головой.       — Жаль. Он сейчас пригодился бы. Я собрал с помощью порошка из пунцовых звёзд следы, оставляемые магией. Обычным зрением их не увидеть, но этот порошок превращает их в пыль. С помощью кинжала Тёмного она окрасится в определённый цвет. По оттенку можно будет узнать, какая магия здесь применялась и из какого мира она родом.       — Вы сейчас поедете обратно, выяснять всё про этот порошок?       — Нет, нужно для начала расколдовать Лероя и поговорить с ним, — ответила Эмма уже спокойным тоном. — Он много общался с Крюком и может что-то знать.       С этими словами она достала телефон и набрала номер Лерроя.       — А нам что делать? С вами отправляться? — с надеждой спросила Белоснежка.       — Лучше опросите медперсонал и жителей соседних домов, вдруг они чего видели. И Вейла найдите, не просто так он Крюка на всю ночь в палате оставил.       — Хорошо, я же всё-таки шериф, и это мои непосредственные обязанности, — сказал Дэвид и повернулся к Белоснежке. — Поможешь мне?       — Да, дорогой, но только ненадолго. У Нила сегодня плановый осмотр у педиатра.       — Будем держать вас на связи, если что-то узнаем, и вы нас тоже держите, — добавил Дэвид.       — Обязательно, — ответила Эмма таким тоном, будто бы в жизни этого не сделает. — Лерой не отвечает, уже пять раз набираю.       Голд вздохнул. Он сам не лучший родитель. Но всё же родитель. Ему стало жаль Прекрасных. Лично мирить семейство он не собирался, но постараться сделать так, чтобы они чаще общались и всё выяснили, наверное, стоило. Он очень давно знал Прекрасных. Да, те любили покрасоваться в качестве героев. Но они были не до такой степени эгоистами, какими их считала Эмма. Именно поэтому он и поручил Прекрасным опрашивать персонал, так как догадывался, что они могут узнать.       Румпель и Эмма, не сговариваясь, пошли к выходу. На улице их ждал сюрприз. На капоте кадиллака лежал и с довольным видом вылизывал лапу кот. У него была короткая рыжая шерсть с белыми пятнами и торчащие рёбра. Похоже, его редко кормили, и он жил на улице, хотя шёрстка выглядела чистой: без пятен грязи, лишая и репейников.       Вот бы погладить!       Голд любил кошек, но сейчас пушистый сосед его не порадовал. На его пальцах остался след от порошка из пунцовых звёзд, а он очень ядовит для кошачьих.       Эмма тем временем попыталась погладить кота. Сначала тот увернулся от её руки. Эмма не стала прекращать. Уже с третей попытки кот перестал её чураться и принялся вовсю тереться головой о рукав красной куртки.       И тут Голда осенило. Общение со своим тотемом. Как же он мог забыть.       — Берём кота с собой, — сказал Голд радостно.       Эмма резко перестала гладить кота и с удивлением посмотрела на Румпеля.       — А зачем он нам? В жертву приносить его будем? — мрачно поинтересовалась она.       — Такие жертвоприношения не эффективны, в отличие от человеческих, — усмехнулся Румпель. — Если получится всё сделать правильно, то у нас появятся дополнительные глаза и уши.       Тут у Эммы завибрировал мобильный, она достала его из кармана куртки.       — Алло, да, привет, Лерой. У тебя есть сейчас свободное время? Надо встретиться и поговорить. Да, из-за Крюка. Хорошо, а когда сможешь? Отлично! — с этими словами Свон убрала телефон. — Сказал, через полчаса «У бабушки».       — Отлично, как раз успеем кота отвезти и подъехать к кафе. Твоя задача держать его как можно крепче.       Кот попытался лизнуть руку Голда, но тот вовремя увернулся.       — Нельзя, — сказал Румпель и погрозил коту пальцем. Тот встал на задние лапы и попытался укусить, но не успел. Румпель убрал руку. — Я знаю, вы, кошки, любите лизать порошок из пунцовых звёзд, чьи частицы остались у меня на руках. Но он вам вреден. Эмма быстро взяла кота на руки. Он принялся лягаться, шипеть, и вовсю тянуться к Голду. Свон как можно крепче обняла зверя, не позволяя тому вырваться на волю.       — Спасибо. Этот порошок для них как валерианка. Только от пунцовых звёзд коты начинают светиться и летать с огромной скоростью. Была у меня кошка Сдоба. Она нализалась этого порошка и начала с диким мявом летать по избе, сбивая всё на своём пути. Я еле-еле спас её и своего сына от синяков. Но пока делал противоядие, она перебила всю посуду.       Эмма расхохоталась и на всякий случай отошла от него подальше.       — Ничего смешного! — проворчал Голд и открыл ей дверцу.