Сожги мою тень

       По залу распространялся запах кофе. Голд варил его из особых зёрен, вымоченных в ирландском ликёре. С помощью волшебной луковицы он наколдовал немного виски, но ровно столько, чтобы хватило добавить в айриш крем. Это немного расстроило Эмму. День выдался очень непростым и выматывающим, и она бы не отказалась пропустить парочку стаканчиков, но, увы, было нельзя.       Вот научусь пользоваться луковицей, и тогда никто мне не запретит.       Эта мысль заставила Эмму улыбнуться и взбодриться. Такое обучение может ей понравиться. Эмма убрала с лица непослушную прядь волос, и задетый локтем кинжал Тёмного с грохотом упал с подлокотника дивана. Эмма вздрогнула. Готовящий Голд и запах кофе действовали на неё умиротворяюще, но тут она мгновенно вспомнила о Лерое, драконе, а главное — об исчезнувшем Крюке. Вновь стало тоскливо и даже страшно. И грустно. Ведь ещё надо будет объяснять всё родителям, с которыми она не горела желанием общаться.       В сумке заиграла мелодия из диснеевского мультфильма о Белоснежке и семи гномах. Легки на помине.       Она с недовольным видом достала мобильник и ответила на звонок.       — Эмма, что случилось, с тобой всё в порядке? — затараторила взволнованная Белоснежка. — Кафе «У Бабушки» разрушено, Лерой мёртв. Гиганский волк перемял кучу машин. Из-за пробки мы с трудом уехали.       Эмма закатила глаза к потолку. Она не горела желанием сейчас пересказывать увиденное.       — Включи громкую связь, — попросил Голд. — Ну ты и проглот! — Рыжий кот уже вышел из своего поддиванного укрытия. Чуть раньше он сходил в лоток, чем очень обрадовал Эмму и Голда. И теперь, съев целую миску корма, вставал на задние лапы и вовсю тянулся к ведёрку с мороженым. Голд не долго думая налил коту молока в блюдце, чтобы тот не мешал ему готовить.       Глубокий вздох. Эмма сделала как просил Голд. Она нашла силы ответить матери и вкратце рассказать о случившемся, а также о Фенрире и Скольде. Эмма сама знала о них всего ничего, но Белоснежка была встревожена не на шутку, и не хотелось заставлять её волноваться сильнее.       — Это ужасно, но я рада, что с тобой всё в порядке, — сказала Белоснежка деловито. В её голосе, как показалось Эмме, не было ни капли сочувствия.       Надо же, — едва не брякнула Эмма, но сдержалась. В последнее время их общение не клеилось. Она просто не могла поверить, что Белоснежка ей сочувствовала, а, может, просто боялась этого.       — Вместе мы обязательно найдём этого дракона и Крюка, — сказала Мэри Маргарет воодушевляюще. — Возможно, смерть Лероя как-то связана с ним. Ведь его убили в тот момент, когда он говорил о Крюке.       — Ага, вместе, — рассеянно повторила Свон.       Ей не нравился тон Белоснежки. Казалось, что та воспринимает происходящее как новое приключение или даже увеселительную прогулку. У Эммы же весь мир рушился.       — С Фенриром сейчас Дэвид разговаривает, — продолжила Белоснежка.       — А как же Скольд? — спросила Эмма. Скольд, как и многие подростки, тот ещё хам, но он не растерялся и повёл себя как герой. Да и просто было бы жаль мальчишку, случись с ним что-то плохое.       Из трубки послышался громкий плач Нила, но это совершенно не помешало Белоснежке продолжить рассказ.       — Жив, — ободряюще произнесла она. — Руби, как поняла по грохоту и матам водителей, что Фенрир приближается, вынесла ему из кафе волчонка и положила на дорогу. Тот его облизал, и волчонок превратился в паренька с ирокезом, всего в синяках, но живого. Я вызвала скорую. Всё-таки он ещё был без сознания.        Эмме стало тепло на душе. Ещё бы, первая радостная новость за сегодня.       — Всё на ваших глазах происходило?       Теперь понятно, чего Белоснежка такая довольная. Сияет, наверное, как начищенный чайник. И все врачи и санитары на неё оборачиваются.       — Да, мы с Дэвидом немного опередили Фенрира, — теперь в голосе Белоснежки слышалась гордость. — По телефону Руби нас предупредила, что сейчас к кафе гигантский волк прибежит, и мы ни в коем случае не должны по нему стрелять. Мы так и поступили, хотя, когда увидели, что волк больше нашего дома, долго от него взгляд не могли отвести, а Дэвид к кобуре потянулся. Пришлось его одёрнуть. Пока я скорую вызывала и пульс пареньку проверяла, водители матерились на всё кафе, и если бы не Дэвид, пообещавший им помочь с получением страховки, то они бы так никогда и не успокоились. Как он это сделал, я не видела — не до того было. Я со скорой разговаривала.       — А где сейчас Дэвид?       — В больнице. Нам же с Нилом к педиатру сегодня. Девид меня отвёз, а сейчас этажом ниже с Фенриром общается. Скольд жив, но там вероятность сотрясения мозга, вот врачи и решили его подержать до завтра.       — Бедный ребёнок, надеюсь, всё обойдётся, — посочувствовала Эмма, правда, в этот раз больше надрывающемуся на другом конце провода Нилу, а не хамоватому Скольду.       Кот тем временем уже перестал искать непонимающим взглядом тарелку с молоком и принялся с мурлыканьем его лакать. Голд же закончил приготовление айриш крема и с интересом слушал рассказ Белоснежки, периодически цокая языком, когда Нил начинал плакать.       — Фенрир сказал, что на Скольде всё как на собаке заживает, — вдруг голос Белоснежки снизился до шёпота. — Кстати, в больнице нам удалось кое-что узнать. По соседству с больницей живёт некая гадалка Эсмеральда.       Услышав имя Эсмеральды, кот на минуту перестал лакать и внимательно посмотрел на Свон, но вскоре вновь продолжил.       — У неё кот сбежал. Она выходила, чтобы ещё раз его позвать — вдруг придёт, и увидела две фигуры, подъезжающие на мотоцикле.       — Так что же ты молчала! — разозлилась Эмма и мгновенно стала слушать в разы внимательнее. Одно дело — судьба едва знакомого подростка, и другое — её сердце на миг пропустило удар — шанс помочь любимому.       — Вчера шторм был. Да и больше всего она говорила о своем пропавшем коте, Квазиморде, чем о той ночи, но тем не менее.       Эмма внимательно посмотрела на кота: шерсть хоть и чистая, но тощ, словно из концлагеря сбежал.        Неужели это домашний кот, и придётся отдавать пушистуса? Быть того не может.       Белоснежка тем временем продолжала:       — Она их лишь мельком видела. Одна фигура была одета в длинную мантию с капюшоном. Она сидела сзади и с помощью какого-то колдовства накрыла мотоцикл прозрачным куполом, чтобы дождь шёл мимо и не лил на них.       Час от часу не легче. Теперь ещё новый маг в Сторибруке, или кто из уже известных задумал какую-то интригу. Только этого не хватало.       — А кто вёл, Эсмеральда не увидела? — Эмма изо всех сил старалась сохранять спокойствие, но выходило плохо. Её голос дрожал.       Нил вновь принялся рыдать.       — Ей показалось, что это высокая женщина в мотоциклетном костюме и рыжем шлеме. Но Эсмеральда ни в чём не уверена. Как только мотоцикл остановился, фигура в плаще встала и исчезла в зелёном вихре. После стало намного холоднее, и Эсмеральда ушла к себе. Эмма, извини, меня Нил ждёт.       Вызов был закончен.       — Ого, ты заметила, — усмехнулась Свон, но Белоснежка уже вряд ли её слышала.       Кот тем временем закончил свою трапезу и с хозяйским видом запрыгнул на диван рядом с Эммой. Её рука утонула в рыжей шерсти. Кот зашипел и с недовольным видом отодвинулся, принялся себя вылизывать, но кусать не стал.       Свон погладила его ещё раз. Кот не сопротивлялся и замурлыкал. Эмма, несмотря на гнетущую тревогу, улыбнулась. Расслабляться ещё очень рано, но ей стало как-то по-особенному уютно. Она изо всех сил старалась не думать о новом опасном враге и о том, что придётся лишиться котейки.       Голд тем временем подошёл к Эмме с двумя кружками ароматного айриш крема на подносе и сел рядом.       Эмма откинулась на спинку дивана и вдохнула пленительный аромат только что сваренного кофе, виски и мороженого. Она сделала пару небольших глотков. Вкус был под стать запаху. Лучше даже в кофейнях Нью-Йорка не подавали, а они всегда славились этим напитком. Напиток расслаблял и заставлял улыбаться.       И всё же, от разговора с Белоснежкой осталось гнетущее чувство. И дело даже не в том, что придётся отдавать кота и у неё появился новый опасный враг. Ей было жаль и разрушенного кафе, и Нила, но больше всего раздражало то, с какой интонацией Белоснежка обо всём рассказывала. Свон не могла отделаться от мысли, что та сейчас из штанов от восторга выскочит. Наконец-то приключение! Наконец-то она нужна — о, счастье-то какое, — кому-то ещё, кроме Нила! Наконец её и Дэвида воспринимают всерьёз! Только — о, катастрофа, — надо ещё к педиатру на плановый осмотр ехать по пробкам, а это так не по-геройски. И, ужас, как несправедливо!       Эмме начало казаться, что даже Скольду Белоснежка помогла лишь потому, что поступить иначе не позволял статус героини.        А ещё она ждала от матери чего-то другого, важного и ценного… Чего-то, что Эмма от неё получала лишь в самом начале их знакомства, когда ничего не было известно об их родственной связи. Что-то, чего ей так отчаянно не хватало всегда. Особенно сейчас.       — И почему ей нет до меня дела, — обиженно забормотала Эмма и едва не пролила кофе, но всё-таки удержала кружку. — У меня же похитили Крюка, мёртв Лерой, Крюка не найти, почему она даже не подумала, каково мне!       Голд на это лишь хмыкнул.       Этот козёл смеётся ещё. Вот урод-то, — подумала Эмма с вновь возвращающейся ненавистью.       — Сделай пару глубоких вдохов и выпей кофе, — сказал он примиряюще. — Этим ты не спасёшь Крюка. Не сделаешь Белоснежку заботливее. Зато успокоишься. Иначе справиться с кинжалом Тёмного, чтобы найти след похитителя Крюка, не выйдет.       Как же её раздражал его весёлый и непринуждённый тон. Ей плохо, а он, он… А он прав! Это заставило Эмму поступить так, как Голд говорил. Румпель в очередной раз оказался прав. Пара глубоких вздохов и глотков сладкого кофе позволили ей почувствовать себя немного лучше.       — И что вас так обрадовало? Что мне плохо? — огрызнулась Эмма.       Голд прикрыл лоб рукой и устало произнёс:       — Что ты не держишь эти эмоции в себе и они не отравляют тебя изнутри. Мэри Маргарет тебе не изменить, но, возможно, ты преувеличиваешь, и вам удастся наладить отношения.       — Как будто ей есть до меня дело!       Неожиданно Голд улыбнулся и мягко произнёс:       — Уверяю, есть, иначе она бы не позвонила. К тому же, у вас есть главное.       — Похищение Крюка и её навязчивое желание геройствовать? Навряд ли оно нас сблизит… Вместо этого Голд сделал движение кружкой, будто бы чёкался с кем-то невидимым, и залпом выпил айриш крем.       — Время, — ответил он с горечью. — Время. Как-то раз Нил упомянул, что любил пить айриш крем, потому что в Нью-Йорке он великолепен. Хотелось выпить его вместе с ним и ещё чего покрепче, узнать лучше, — Голд поставил кружку на поднос и встал. — Только Нила уже не было. Я никогда не выпью с ним айриш крема или чего покрепче и никогда не узнаю его лучше. Вы же ещё миллион раз поссоритесь и помиритесь, и это прекрасно. Но нам стоит заняться определением магического следа, а то мы так и не выясним, кто похитил Крюка. Кот не должен присутствовать при этом ритуале.       Повисла пауза. Румпель взял на руки кота — тот, словно что-то почувствовав, даже не стал упираться — и понёс его в ванную. Шаг не отличался твёрдостью, а плечи выглядели поникшими. Он показался Эмме даже ниже ростом, чем обычно.       Казалось, с Голда слетела маска напускной уверенности. Эмма увидела его без неё — усталого, старого, пережившего слишком много горя на своём долгом, трёхсотлетнем веку. Сломанного, но не сломленного. Такое убило бы любого, и Эмме было даже страшно представить, что она бы почувствовала, если бы волей судеб пережила Генри. Тем более, по своей вине.       Свон захотелось вскочить с кресла и обнять его покрепче. Но кто она ему? И какое право имеет лезть куда не просят? Наверное, никакого. Это остановило её.       Эмма не знала, что сказать. Увы, у неё никогда не получалось сочувствовать на словах. Говорить что-то ободряющее. Да и нужно ли Голду это сейчас? Навряд ли. Да и откуда ей знать, что надо сказать, чтобы не сделать только хуже?       И одновременно Эмма поняла, что у неё точно есть шанс всё исправить, как бы плохо ей сейчас ни было. Голду-то всё равно намного хуже. И, увы, это где-то даже приятно.