Комплекс бариста

      Ямин измученно застонал, сел на кровати, свесив ноги, и с трудом разлепил глаза. Прошедшее торжество, а именно день рождения его обожаемой супруги Изабель, не прошло бесследно: пульсирующая боль в висках сводила с ума, комната «плясала» перед глазами, а во рту ощущался привкус кошачьего туалета. Вечеринка удалась на славу, вот только выпитое количество алкоголя не сулило ничего хорошего. Именно состояние постепенно начинающегося отходняка со всеми вытекающими последствиями заставило француза проснуться посреди ночи и поплестись на кухню.       В загородном доме, где проходило празднование и где собрались родственники и близкие друзья семьи Диб, сейчас было тихо и пустынно. Вдоволь навеселившись, гости разбрелись по отведённым им комнатам и крепко спали, и лишь один Ямин шатался по дому, как Кентервильское приведение. С трудом доползя до кухни на первом этаже, Диб наполнил стакан холодной водой из-под крана и в пару больших глотков жадно осушил его. Легче не стало: голова разболелась ещё сильнее, тело охватил озноб, а к горлу подступила тошнота. Мужчина поспешно опустошил ещё один стакан воды и, матеря всё на свете и обещая себе больше никогда в жизни не пить, принялся рыться в небольшом буфете, где его жена хранила аптечку.       Неожиданно в ночной тиши на всю кухню раздался звук уведомления о новом сообщении, заставивший Ямина нервно вздрогнуть и осмотреться по сторонам. Мужчина не сразу понял, откуда послышалось пиликанье, но когда неопознанный девайс вновь дал о себе знать, Диб сообразил, что звук шёл со стороны окна. - Так вот где я тебя оставил, - заплетающимся языком пробормотал француз, взяв свой мобильный телефон, который ещё с вечера одиноко покоился на подоконнике.       Мужчина одним движением пальца разблокировал смартфон. Ему потребовалась пара секунд, чтобы сфокусировать свой взгляд на слишком ярком экране и расплывавшихся перед глазами значках. Картинка сложилась воедино, и взору француза предстало пугающее количество пропущенных вызовов, sms и голосовых сообщений. И все они были от Флорана. Диб прекрасно знал, что Мот никогда не будет беспокоить по пустякам, а попытается решить проблему сам, поэтому столь ярое желание Фло пообщаться знатно напрягло мужчину. - Что за чёрт?.. – недовольно пробурчал Ямин, открывая первое сообщение. – Господи… - в ужасе произнёс он, не веря написанному.       Кондитер просмотрел несколько сумбурных sms, содержание которых сводилось к одному: в кофейне произошёл пожар. В голосовых сообщениях напуганный бариста пытался объяснить ситуацию, никакой конкретики в словах Мота не было, понять, что именно случилось, было трудно, и Ямин начал сам звонить ему, но никто не брал трубку. - Блять, - зло прорычал Диб, сжав в руке телефон с такой силой, что у того чуть не треснул экран. Мужчина со скоростью света ломанулся в спальню и принялся будить свою жену. - Изабель, - Ямин, особо не церемонясь, тряс супругу за плечо, то и дело облизывая высохшие от волнения губы. – Изабель, проснись, это срочно! Женщина что-то недовольно промычала, но в итоге всё же открыла глаза и вопросительно уставилась на мужа, который носился по комнате в поисках своей одежды. - Мне надо срочно уехать, в кофейне ЧП, мне Флоран обзвонился, пока мы тут веселились, - на одном дыхании тараторил он, уже натягивая джинсы трясущимися руками. - С ума сошёл? Куда ты собрался? – охрипшим ото сна голосом запротестовала мадам Диб. – Вспомни, сколько мы выпили! Тебе нельзя за руль! Ямин на секунду притормозил и со стоном отчаяния плюхнулся на пол, запустив руки в волосы. - И что теперь делать? Я уже звонил Фло, он не отвечает. Вдруг с ним что-то случилось? - Не поддавайся панике, а то точно что-то случится с тобой. Попробуй ещё раз. Может, Фло просто не слышал звонка. А к утру протрезвеешь и при первой возможности поедешь, - совет Изабель звучал весьма разумно, поэтому француз нащупал в полумраке телефон, откинутый на тумбочку, и вышел из комнаты, чтобы позвонить, а жена тем временем завернулась обратно в одеяло и вновь уснула.       Ямин, нервно куривший на крыльце, отстукивал босой ногой понятный лишь ему ритм, слушая казавшиеся вечными гудки в трубке. - Давай, ответь же! Диб был готов ко всему: к истеричным рыданиям своего лучшего сотрудника, к его же праведному гневу, что его начальник не может сорваться и приехать сию же минуту, к тому, что Флоран «обрадует» его новостью о сгоревшей дотла кофейней, которую уже не спасти. Даже к самому худшему пытался морально подготовиться… Ко всему на свете, но не к этому: спустя бесконечное количество гудков и звонков без ответа на другом конце провода послышался чересчур весёлый и довольный голос Мота: - Ями-и-ин, - протянул брюнет, глупо хихкнув. – Приве-е-ет! - Фло? - мужчина нахмурился, в недоумении застыв на месте. – Фло, я приеду рано утром, ты в порядке? Никто не пострадал? - Я? - послышался очередной смешок бариста. - Я лучше всех, Ямин! Я самый счастливый человек на свете! Я свободен, понимаешь?! - Свободен? От чего? – Ямин ровным счётом ничего не понимал и грешным делом подумал, что у Мота поехала крыша от пережитого. - От издёвок, от насмешек, от Микеле, мать его, Локонте! Юху! – ликованию молодого француза не было предела. - Эм… Фло, ты пьян?.. - осторожно поинтересовался Диб, окончательно выпав в осадок. - Я в дрова, - гордо заявил бармен. - Я в дрова, и я счастлив!

Двумя часами ранее

      Микеле, закутавшись в свою куртку (в кофейне гулял сквозняк из-за разбитого окна), сидел за дальним столиком, где всё так же были разложены его записи, а рядом покоилась гитара, которую мужчина недовольно буравил взглядом. Его продюсеру будет глубоко насрать на то, что ему пришлось пережить этой ночью; ей нужны новые песни.       Зевнув, итальянец сладко потянулся: спать хотелось дико, а пережитый стресс и полумрак, разгоняемый лишь собранными на его столике свечками, не способствовали бодрствованию. «Вот сейчас я не отказался бы от твоего дерьмового эспрессо», - с досадой подумал Локонте, спустя столько времени вспомнив о горе-кофеваре. Музыкант оглядел помещение, но кроме него здесь никого не было. Локонте не мог ручаться за правдивость показаний, но, кажется, последний раз он видел брюнета минут эдак сорок назад, когда тот тщетно пытался дозвониться до начальства, постоянно маяча туда-сюда перед глазами итальянца, неимоверно беся и отвлекая его. - Странно… Ну и хрен с ним, - проворчал он и, наплевав на закон, достал сигареты и закурил в помещении.       Микеле откинулся на спинку дивана и, прикрыв глаза, попытался расслабиться, монотонно вдыхая и выдыхая дым. Сам того не заметив, он стал напевать какую-то мелодию, в голове начали формироваться какие-то образы – музыка постепенно затягивала его в свой параллельный, необъяснимый, удивительный мир. В какой-то момент Локонте резко распахнул глаза и, словно находясь в трансе, схватил ручку и начал записывать приходящие в его голову мотивы и какие-то слова. Когда итальянец очнулся, он увидел перед собой новую, наложенную на ноты песню, прекрасную в своей неповторимости, глубине и чувственности… в будущем. На самом деле, материал был сырой, но многообещающий – хотя бы было уже, за что зацепиться и с чего начать. - Так-с, попробуем, - музыкант взял в руки гитару и стал испытывать написанное на практике.       Блондин постоянно что-то изменял, привносил что-то новое, убирал лишнее, и уже через какое-то время можно было сказать, что песня закончена. Безусловно, она требовала доработки, но даже то, что он имел сейчас, ему нравилось. Мужчина пару раз попытался прорепетировать песню, то и дело сбиваясь, забывая слова и раздражённо обрывая игру на середине, и в конце концов у него получилось практически без запинок сыграть что-то более-менее связное. Однако несмотря на все старания результат был далёк от идеала. Итальянец отложил гитару и устало потёр глаза: он определённо нуждался в перерыве, а по-хорошему, во сне.       В кофейне воцарилась тишина, которая через мгновение была прервана неровными хлопками откуда-то со стороны бара. - Браво, маэстро! Браво! – аплодируя, воскликнул Флоран, периодически хватаясь за столешницу барной стойки, чтобы не упасть. – Это круто! Молодец! – заключил он, махнув рукой и снеся несколько чашек с кофемашины. – Блять, - без тени раскаяния протянул он, проследив за полётом посуды и уставившись на осколки фирменных кружек. - Издеваешься? - недоверчиво протянул блондин, слегка приподняв бровь. Его новая песня, может, и хороша, но вот исполнение пока что явно не заслуживало таких аплодисментов. Мот активно замотал головой и широко улыбнулся. На улице начинало немного светать, поэтому Мике мог видеть бармена достаточно отчётливо, чтобы понять, что с ним было что-то не так. Брюнет то и дело шатался туда-сюда, пытаясь удержать равновесие, взгляд затравленного оленёнка Бэмби превратился в хитрый прищур, скулы раскраснелись, а довольная улыбка не покидала вечно серьёзное лицо. И тут Локонте осенило. - Ты чего? – неуверенно спросил блондин, заметив бутылку в руке бариста. – Пьян что ли? - А? Это? – Мот поднял тару на уровень глаз и слегка покачал её вправо-влево, прикидывая, сколько жидкости осталось внутри. – Неплохой ром, кстати. Будешь? – он протянул своему собеседнику бутылку через бар. – Не хочешь – как хочешь, - обиженно проворчал он, не дождавшись ответа, и прямо из горла сделал большой глоток. - Вот это поворот, - в шоке пробубнил итальянец, нервно усмехнувшись. – Откуда ты его взял вообще? - Ну, некоторые мои коллеги те ещё алкоголики. Блондин совсем выпал в осадок: мало того, что француз представлялся ему человеком без единой вредной привычки, что было опровергнуто его никотиновой зависимостью, так он ещё вероломно вторгся в шкафчик коллеги и спёр выпивку! - Спой ещё раз, - требовательно попросил брюнет, оторвавшись от алкоголя. - Я тебе «стол заказов» что ли? - Ну спо-о-ой, - заканючил пьяный бариста, состроив жалобную моську. – Тебе трудно что ли? - Ладно, - Локонте недовольно цокнул и вновь запел. Сосредоточившись и прикрыв глаза, чтобы не отвлекаться, Флоран начал внимательно слушать, отбивая пальцами ритм по стойке. - Круто, но не то, - вынес свой вердикт брюнет, когда Микеле закончил. - Диванный критик, песня шикарная! – запротестовал итальянец. - Пф! Тоже мне, великий композитор, – огрызнулся француз. – Сама по себе музыка прекрасна, слова тоже, но вместе они не клеятся. На первый взгляд смотрится неплохо, но они не дополняют друг друга. Как бы ни злился блондин, в словах бариста была доля правды. - Может, ты ещё и сыграешь? – скептично спросил Локонте, усмехнувшись. - А чё нет-то, - отпив ещё рома, Фло неровной походкой подошёл к музыканту и свободной рукой выхватил у того гитару. - Эй! Совсем страх потерял? – прорычал итальянец, вскочив на ноги и оказавшись нос к носу с бариста. Он ненавидел, когда его вещи брали без спроса и уж тем более грозили их сохранности. К тому же, каким бы шалопаем он ни был по жизни, блондин всегда бережно и с любовью относился к своим музыкальным инструментам. - Отдай гитару, - начиная закипать, настойчиво попросил Локонте, ухватившись за гриф. - Дай сыграть. Я знаю, как сделать твою песню ещё лучше, - не менее решительно заявил француз, обдав итальянца сладковатым запахом рома. Мужчины, которых разделяла только злосчастная гитара, буравили друг друга взглядом, никто не хотел уступать: Фло был уверен, что знает, что делать, Микеле был уверен в обратном. - Может, ты отпустишь мою руку? – невинно хлопая глазами, непринужденно спросил брюнет, будто сложившаяся ситуация его нисколько не смущала. Итальянец даже не сразу понял, о чём шла речь. Медленно переведя взгляд на свою руку, которая, как полагалось, вцепилась в гриф, Локонте завис на пару мгновений: всё это время он держался не за инструмент, а за кисть бариста. Момент осознания отразился на лице блондина удивлением, недоумением, а потом раздражением. - Блять, вот ты дурнина! - чертыхнувшись, Микеле отскочил от Мота как ошпаренный. Флоран звонко рассмеялся, смутив итальянца ещё сильнее: слышать смех брюнета было непривычно и… как-то правильно в отличие от обычного дёрганного состояния бариста. - Зато гитара у меня! – сквозь смех заявил довольный француз и плюхнулся на ближайший стул. – Давай сюда свои каляки-маляки, - имея в виду недавно написанный шедевр, ставший причиной спора, потребовал он. - А ты по струнам-то попадёшь, пьянчужка? – усмехнулся блондин, протягивая записи. Оскорблённый этим вопросом Мот отставил свою ненаглядную бутылку и, нормально взяв в руки инструмент, выдал идеально сыгранную неизвестную мелодию.       Мике заворожённо слушал. Он не мог поверить, что перед ним сейчас сидит тот же самый человек, над которым он недавно издевался. Этот парень был не так прост, каким казался. Он не размазня, но терпит издёвки. Он не трус, но не даст сдачи. Когда пьяный, ведёт себя вызывающе, но по трезвости самый неуверенный и зажатый человек на Свете. Он талантливый музыкант, но почему-то работает бариста. И он… вдохновляет Микеле. Блондин, не отрываясь, смотрел на расслабленное лицо француза, на котором застыла спокойная красивая улыбка, смотрел на то, как уверенно его пальцы перебирают струны, слушал изумительную чарующую мелодию и понимал, что ему хочется творить. Он также понимал, что если сейчас всё то, что его окружает: Фло, кофейня, лёгкий запах гари, рома и раннего утра - исчезнет, если эта необычная сказочная атмосфера разрушится, то и Муза покинет его вновь. Да, Флоран его вдохновлял, и это было странно и прекрасно одновременно. «Кто же ты такой?» - мучился вопросом итальянец, внимательно изучая лицо Мота. - Voilà! Ну и кто здесь по струнам не попадает? – усмехнулся брюнет, закончив и подняв глаза на итальянца. Локонте, вырванный из своих мыслей, невольно вздрогнул и попытался спрятать своё восхищение за раздражением: - Да иди ты, блин, - резко бросил он и недовольно откинулся на спинку дивана. - Я бы с удовольствием отсюда ушёл, но не могу. Ты можешь валить​ на все четыре, тебя тут никто насильно не держит, - без обиняков констатировал факт Флоран, просматривая записи блондина. «И ведь действительно, - подумал Микеле, - что я тут забыл?» - Так, мне это надоело, - пробурчал музыкант, устало потерев глаза. – Если у тебя есть идеи, как сделать эту песню ещё лучше, чем она есть, делай. Если нет, отдай мне мои «каляки-маляки», как ты выразился, и я вызову такси и уеду отсюда. Бездумно перебиравший до этого струны Мот резко остановился. - Знаешь, мне тоже всё это надоело, - неожиданно серьёзно произнёс он, замерев с гитарой. – Какой-то непонятный чувак ни с того ни с сего лезет в мою жизнь, издевается надо мной и оскорбляет, хотя я ему ничего плохого не сделал и вообще впервые в жизни увидел. Даже имени его не знаю… - Микеле, - перебил бариста итальянец. - Сказал бы, что приятно познакомиться, но не могу, уж извини, - саркастично парировал брюнет. – Так вот, к чему это я… Забирай свой шедевр современной эстрады и вали, - Фло недовольно отбросил записи блондина на стол и поднялся, собираясь покинуть общество надоедливого придурка. Мот уже было развернулся в сторону бара, когда услышал приглушённый голос Микеле: - Это значит «нет»? - Прости? - бариста вскинул брови, всем своим видом выражая непонимание. - Ты мне не поможешь? - не унимался Локонте. - А я должен был тебе в чём-то помочь? Мике раздражённо фыркнул и взмахнул руками: - Ты сказал, что знаешь, как сделать мою песню лучше, но не показал, как именно, - блондин уловил изумленный взгляд бармена и понял, что он в очередной раз выбрал неправильную тактику. – Послушай, - уже мягче продолжил он, - я бы никогда никого о таком не попросил, но у меня серьёзный творческий кризис. Мот медленно кивнул и вернулся на своё место, готовый слушать дальше. - Помоги мне с песней, - умоляюще прошептал Локонте. – Если завтра я не предоставлю то, что от меня требуют, то мне пиздец. Так я ещё своих товарищей подведу... Вдруг послышалось приглушённое «Не мои проблемы», на которое музыкант решил не обращать внимания: Фло было за что на него злиться. - …Я не прошу тебя написать её за меня, просто помоги. Я заплачу тебе! Француз задумчиво потёр подбородок и пристально уставился на собеседника. В воцарившейся тишине брюнет сосредоточенно обдумывал просьбу итальянца, а последний, в свою очередь, нервно отстукивал ногой и не сводил с Мота взгляда, полного надежды. - Хорошо, - наконец, проговорил Флоран. – Я помогу тебе, но у меня другие условия. - Что угодно! – Мике даже подпрыгнул на месте. – Проси, что угодно! - Я помогаю тебе с песней, а ты больше никогда ко мне не лезешь, не заявляешься ко мне на работу и вообще исчезаешь из моей жизни, - строго отчеканил Фло, сверля взглядом мрачнеющего с каждым словом блондина. «Твою мать! Это совершенно, абсолютно, точно не по плану! Зао меня расчленит!» - мысли панически бились в воспалённой мозгу Локонте. - Слишком серьёзное заявление, не находишь? – невозмутимо спросил блондин, в этот же самый момент судорожно соображая, как выкрутиться. – Ты мне, значит, всего лишь одну песню, а я должен отказаться от удовольствия тебя мучить, так что ли? - Да. - Давай так: ты мне помогаешь в написании четырёх песен, включая эту, а я больше ни разу не появлюсь в твоей кофейне, а потом исчезну из твоей жизни, как только наше сотрудничество закончится. Идёт? – Микеле протянул бармену руку, сходя с ума от волнения. Если эта сделка, которая поможет ему выиграть хоть немного времени рядом с Флораном, не сработает, то он не сможет выполнить требования Зао. - И больше никаких идиотских приколов. - Никаких идиотских приколов, - нетерпеливо закивал блондин. - Идёт, – француз крепко пожал руку Локонте, даже не заметив, как тот расслабленно выдохнул.       Однако расслабляться было рано: выигранного времени было недостаточно, предыдущий «гениальный» метод Мике не сработал, а это значило лишь одно. «Пора звонить Фабьену и признать, что он был прав», - с досадой подумал Микеле, наблюдая за убиравшимся в баре Мотом. К Флорану нужен был совсем другой подход, осталось лишь понять, какой именно. «Если у меня не получилось пробудить в нём злость и ненависть, то, может, надо действовать наоборот?» - итальянец облокотился на стол, всё ещё следя за суетившимся бариста…