Дон Пендрагон и сын

— Ничуть не бывало, у меня и приглашение есть, сам себе выписал, — помахал кусочком картона с вензелями улыбающийся одними губами, но не напряженным взглядом, Артур, отвечая на первый, обращенный к нему, вопрос отца. — Что, просто так заскочить было нельзя, чтобы не задерживать меня тут дольше нужного? Артур, что за цирк? — грозно скрипнувший креслом, сэр Утер очень хотел спросить, как есть — в насколько крутые неприятности влип его сын. Если даже Мерлин как-то побледнел с его появлением и продолжает стоять у двери, как не родной. — Сейчас расскажу, отец, — сел по другую сторону стола, на стул просителя, сын, и тут же полез в карман за сигаретами. Пошлыми, американскими. Нет бы сигары, как положено, курил! Хорошо не косяки с марихуаной. Пока Артур, в поисках зажигалки, шарил по карманам куртки с бахромой, какую больше пристало носить перуанскому индейцу, к нему подскочил с огоньком, появившимся у него в руках, как по волшебству, Мерлин. Сэру Утеру очень не хотелось думать, что для того, чтобы помочь Артуру скрыть дрожь в руках. Да что его охламон снова учудил, фамильный замок в карты продул под честное слово?! Мерлин точно знает что — к двери еще дальше отступил, нервно топчется на месте. Или натворил как раз Мерлин и Артур пришел за него заступаться? Просить о чем-то, в чем Дон Пендрагон отказать не сможет. Что мог начудить Мерлин в голову не приходит вообще, от слова абсолютно. — Мы теряем время, — неприязненно бросил разволновавшийся не на шутку сэр Утер. — Думаю, как бы это сказать, чтобы ты понял, — потер Артур лоб, не поймешь, машинально, в раздумье, или решив поприкалываться, как теперь принято говорить у молодежи. — По-английски, можешь на латыни. А, да, ты не можешь, в отличие от Мерлина. — Это что-то вроде того, чтобы попросить родительского благословения на брак. — бросил Артур на родителя быстрый непонятный взгляд исподлобья. У сэра Утера от сердца отлегло и на душе потеплело. После Морганиной выходки это было так мило, трогательно до невозможности, так… Так, стоп! Что значит «вроде»? Уже все решено, снова без него, и визит не более, чем проформа? В таком случае подумать страшно, кого единственный сын выбрал себе в спутницы жизни! О, нет… Только не эта! — Только не говори, Артур, что ты о чернокожей горничной, — схватился сэр Утер за сердце, надеясь, что жест сойдет за юмористический. — Нет, я ей платил, за то, чтобы она мне подыгрывала, — через силу выдавил сын, стряхивая пепел мимо пепельницы. Дон Пендрагон не успел порадоваться, как ему снова поплохело. Он просто молча ждал продолжения, забыв убрать от груди руку. — Отец, мы с Мерлином живем вместе. — было видно, какого труда сыну стоило произнести эти простые слова. — Я в курсе, — снова не понял сэр Утер в чем прикол. От дверей послышался сдавленный вздох, кинув туда взгляд, Дон Пендрагон увидел привалившегося к оным приемного сына, едва не выронившего папку из рук. Чего обкурились они оба?! — В курсе? — закашлялся дымом «наследник престола», — И… давно?.. И… ты… не возражаешь? — С тех пор, как вы пришли сюда вдвоем, в курсе! Столько же и не против! — рявкнул на своих великовозрастных охламонов Дон Пендрагон, начавший против воли улыбаться, но улыбка мгновенно примерзла к его губам. Он подскочил, тут же осел обратно мешком с картошкой. — То есть… как… живете?.. — Так и живем, — ответил отважно пытающийся улыбаться Артур, сам едва не падающий со стула от столь стремительных поворотов. — И давно? — вернул ему вопрос отец, ушам своим не верящий, теперь уповающий на ненавистную дурман-траву и дурацкий розыгрыш. Из последних сил. В голове все перемешалось и на эти самые, отказывающиеся воспринимать информацию, уши встало, — Нет, не надо, не отвечай, лучше мне не знать… Артур… это такая шутка, да? Ясно… Но ты же… Ты же… Ты же здоровенный, как бык! Ты же воевал! Ты… Ты не такой!.. — Не такой, — затушил Артур давно погасшую у него в руках сигарету, впервые посмотрев сэру Утеру прямо в глаза, — Я просто Мерлина люблю. Можно было бы сказать, что повисла тишина, если бы из-за окна не продолжал доноситься шум бурного веселья. Как с другой планеты. — А ты что скажешь? — угрюмо зыркнул сэр Утер на приемыша и тут же обреченно отмахнулся, не дав и рта раскрыть, — Ты вообще помалкивай. Снова тишина между ними тремя, тогда как у каждого внутри все кипит и клокочет, обдавая ледяным холодом с головы до пят. — О чем ты попросить хотел? — сэр Утер хотел сказать, что наследства сына все равно не лишит, но передумал. Между ними и без того все вдруг стало так хрупко… Чуть тронешь —разобьется вдребезги навсегда. — Оставаться моим отцом, — негромко произнес молодой человек, и его голос под конец дрогнул. Не рассказывать же ему было, что он бы ни за что не стал бы добивать и без того убитого свадьбой дочери отца, если бы у него, у них с Мерлином, оставался хоть какой-то другой выход. Или того, что он излишне доверился девушке, которую наивно считал своим другом. Не убивать же было вздумавшую шантажировать его дрянь. Он не рок-звезда, в газеты как информацию потащишь, так почти ни с чем в кармане и выйдешь, а нормальную работу после такого нигде не найдешь, даже в гостиницах приличных, не то что в домах. Только отцом его шантажировать было и можно. — Моим тоже… — чуть слышно попросил и Мерлин. Чтобы поддержать Артура. Ему, чужаку, плебею, гордый сэр, для которых средневековье так и продолжается, можно рассчитывать разве что на презрительный взгляд в спину. Сэр Утер вцепился руками в галстук-бабочку, ему стало тяжело дышать, накатила тошнота, стоило воображению услужливо нарисовать, чем занимались его дети. Его родной сын! — Зови Гаюса, — стремглав кинулся к отцу Артур. — Все хорошо. Я в порядке, — остановил в дверях бросившегося за домашним врачом Мерлина придушенный голос сэра Утера. Гаюс тут обитал еще до появления первого, был старинным приятелем Дона Пендрагона. — Мерлин, подойди, хватит топтаться на пороге, как чужому. Сэру Утеру стоило неимоверных сил справиться с собой. Отчаянно хотелось хотя бы наорать, отвести душу. Но он тогда может потерять сына. Обоих. — Что я хочу сказать… — заставил себя говорить ровно сэр Утер, — Не такой я представлял себе свадьбу дочери. Молодцы, все отличились. Артур с Мерлином быстро переглянулись, на лицах обоих отчетливо прочиталось недоверчиво-счастливое «Что, и это все?!..». — Идите уже к гостям, я тоже скоро спущусь. И… ничего не изменилось, знайте это… Молодые люди, чего только уже в жизни не перевидавшие, благодаря бизнесу Пендрагонов, в частности, выглядели сейчас совершенными мальчишками. Сэр Утер еле-еле не рассмеялся, чуть не заплакал, едва не выпрыгнул в окно, чтобы разом выбить из головы всю информацию, без которой ему бы дышалось дальше намного легче. Буквально выражаясь. Но хорошо, что Артур рассказал… Теперь сыну будет намного спокойнее на душе. Обоим… В принципе, и ему самому тоже — только чернокожих Пендрагонов сэру Утеру не хватало для полного счастья! Так даже… аристократично как-то… во всяком случае, можно себя утешить этим. Так же как и тем, что мальчишки еще перебесятся. Что вряд ли, его мальчишки давно стали совсем взрослыми людьми. Они с Гаюсом, с которым так же провели вместе юношеские годы, взялись за ум намного раньше. Эта молодежь с ее сексуальными революциями! Что с них взять… Это такое сумасшедшее время… Когда он может только пожурить все равно все делающих по своему детей, чтобы окончательно не потерять их. — Поосторожнее только! — не удержался и напутствовал их Дон Пендрагон, столкнувшихся в дверях, куда оба поторопились улизнуть, прерывая неприятный для всех разговор. — Отец, не волнуйся, — ответил за них двоих обернувшийся Артур. Пообещал за них двоих. Значит, правда беспокоиться не о чем. Что «наследник престола» усвоил лучше всего — чувство ответственности за других. В мафиозном клане людей много. Еще больше только тех, кто мечтает расправиться с ними. За ставшими слишком самостоятельными незаметно выросшими мальчуганами захлопнулась дверь. Сэр Утер уронил голову на руки и надолго застыл так, без единой мысли в оной. Только одна была, но она за мысль не считается. Вовремя купленный сыну щенок предотвратил бы беду. Но тогда бы у Дона Пендрагона не было еще одного сына. Здорово смахивающего, особенно в детстве, на растреклятого ирландца, так что еще один, обалдуй-валлиец, впишется в семью тоже как родной. А уж родному-то чего только не простишь, только бы тот был счастлив. Как и дочка.