Мой лучший талисман

Сначала Шинтаро показалось, что он ослышался. Но ошеломлённые лица солдат подсказали, что слух его не подвёл. Мидорима задохнулся, не в силах выразить всю силу своего возмущения. А мальчишка гнусно усмехнулся, глядя на его стремительно багровеющее лицо. — Ваше Величество, Вы бы так не переживали, а то мало ли... — Ты знал, что я правитель, не так ли? И специально спас, чтобы потом потребовать благодарность! А может всё сам и устроил! — отмер Шинтаро. Мальчишка помолчал, а потом прыснул от смеха, посмотрев на короля, как на полного идиота. — Как же Вы с такой манией живёте-то? Да я даже и не думал ни о какой просьбе, пока Вы сами, подчёркиваю, сами, не предложили. — А губа не дура! — прищурился Мидорима. — Что тобой руководило? — Может Вы мне понравились! — провокационно облизнулся мальчишка. — Не верю, — спокойно ответил король. — Ну и правильно делаете! Я хочу пожить в замке. Мы, крестьяне, народ неотёсанный и к роскоши непривычный. А я слишком люблю себя, чтобы прозябать в деревне. Тут Вы подвернулись. Почему бы не воспользоваться ситуацией? — Высоко метишь. Ты хоть знаешь, что фавориты нередко спят со своими покровителями? Или тебя это не смущает? — О, поверьте мне, наслышан и осведомлён! А что, Вы красивы, молоды и очень даже интересны! Но предупреждаю, я бываю ненасытным! Не каждый выдержит мою страсть, — голос мальчишки чуть охрип. — Поразительная наглость! — восхитился Шинтаро. Впервые ему на пути повстречался настолько бесстрашный, дерзкий и бесшабашный человек. Мидорима вынужден был признаться хотя бы самому себе, что мальчишка его заинтересовал. Странный, таинственный, с виду добродушный, но таящий в себе какой-то секрет... Взять его стоило хотя бы потому, что он вызвал целую бурю чувств. — Что ж, от своих слов я отказываться не буду. Твоё желание исполнится, но в понятие «фаворит» я вкладываю совершенно другой смысл! — ухмыльнулся Шинтаро, предвкушая неожиданное, но приятное веселье. Мальчишка насторожено замер, предчувствуя что-то не очень хорошее. Уж больно мстительно-торжествующим выглядел правитель. — И какой же? Вы скрытый извращенец? Или по ночам пьёте кровь невинных младенцев? — Скоро узнаешь! — ответил Мидорима. — А пока можешь поесть, я забочусь о своих фа-во-ри-тах... — протянул он. Мальчишка пожал плечами, поудобнее устроился на дереве и взял миску, которую ему протянул солдат. — Как тебя зовут? — Шинтаро, наконец, вспомнил, что до сих пор не узнал имени нахала. — Такао Казунари, – жуя, пробормотал тот. — И кто ты? Как оказался на этом озере? Где живёшь? — Как много вопросов, Ваше Величество! — усмехнулся мальчишка. — Я простой крестьянин, по-моему, Вы это уже знаете. Живу в деревеньке неподалёку отсюда. Можете сходить проверить. А на озеро пришёл, чтобы рыбы к обеду наловить. Надеюсь, Вы удовлетворены? — и снова этот провокационный тон. Такао сильно рисковал, предлагая королю посетить деревню, но на этот случай его должен был выручить подвешенный язык. — Пока что вполне, — невозмутимо ответил Мидорима. — А ты ешь давай, силы скоро понадобятся! — и нечего так смотреть, он двойной смысл в слова вкладывать тоже умеет! Такао промолчал, предпочтя занять рот не болтовней, а горячей едой. Запихнув кашу в рот, он едва слышно облегчённо выдохнул — король подтверждения требовать не стал и слава морским Богам! *** Со злополучного озера они уехали спустя несколько часов. До столицы оставалась неделя пути. Но Мидорима ещё не знал, что эти семь дней наполнятся беспрерывной болтовней Казунари, его громким назойливым голосом, шуточками, лукавыми ухмылками и чересчур эмоциональными жестами. Такао подшучивал над талисманами Шинтаро, недоумевал по поводу его забинтованных пальцев, постоянно что-то говорил и говорил... а ещё называл его, короля Террума, Шин-чан! Мидорима злился, но мстил по-своему. Он нагружал мальчишку работой, заставлял выполнять всякие дурацкие поручения и веселился, глядя на сердитое лицо засранца. Их своеобразные стычки доставляли обоим какое-то особенное удовольствие. В столицу процессия въехала под вечер, когда на Эолу опустились сумерки. Шинтаро приказал слугам проводить Такао в его покои. Но Мидорима приготовил Казунари один маленький сюрприз... Конечно же, в свою постель мальчишку он тащить не собирался, а вот наказать за нахальство очень даже хотел. Поэтому... — Такао, раз ты теперь мой фаворит, то будь так добр, расстели кровать, разожги камин — в замке холодно, и очисти вместе со слугами мою одежду, — мстительно улыбнулся Мидорима, наблюдая, как удивлённо вытягивается лицо Казунари. — Но... — нахмурился мальчишка. — Ты хотел знать, какой смысл я вкладываю в слово «фаворит»? Так вот... это мой личный слуга! — Шинтаро искренне насладился растерянностью Такао. «Что, не ожидал?» Но Казунари поразительно быстро справился с собой: — Хорошо, камин растопить пожарче? — Да, осенью в замке гуляют холодные ветра, — Мидориму поразила выдержка Такао. — Слуги помогут тебе. Мальчишка кивнул и пошёл вслед за указывающей ему путь служанкой. Ну а Шинтаро отправился к своим тайным шпионам, чтобы приказать им раздобыть о Казунари как можно больше сведений. Всё же не просто так Мидорима королем стал. В мире дворцовых интриг без подозрительности и настороженности не выжить. Такао Шинтаро знал каких-то несколько дней, и доверять ему оснований не видел. *** — Вот засранец! — прошипел Казунари, стоило только ему остаться одному в новых покоях. Что ж, он попал в замок! Как можно ближе к Мидориме. Тритон до сих пор сам удивлялся своему нахальству. Такао думал, что Шинтаро закуёт его в колодки, бросит в тюрьму, всыплет розг за непозволительную дерзость. Но король повёл себя чересчур странно. И это насторожило тритона. Ну не мог Мидорима просто так взять его, незнакомого человека, с собой! Это противоречило логике, даже если правитель дал слово. Значит, Шинтаро что-то задумал. Не мог тритон настолько сильно заинтересовать его. — Мне нужно прожить здесь ещё несколько месяцев, иначе опять стану отмороженной рыбой! — рыкнул Казунари. — Значит, придётся выяснить, что на уме у этого странного короля. И подобраться к нему ещё ближе. «Куда уж ближе!» — саркастично заметил внутренний голос. — Да, с фаворитом это я загнул. А если бы он и в самом деле воспользовался мной? Хм... то я получил бы самые вкусные его чувства... мощные, горячие... Но об этом и думать не стоит... Слишком сильная связь с человеком могла привести к любви, за которую детей моря и карали. Такао видел бывших тритонов и русалок, отлучённых от воды... они сидели на берегу: неприкаянные, поникшие, лишённые стихии, без которой не могли жить. Постепенно некоторые из них сходили с ума, а некоторые умирали от тоски. Любовь приносила им только страдания. Люди, узнав о том, кем именно являются их избранники, в страхе бежали. Поэтому Казунари считал их, двуногих червей, самыми жестокими и злыми существами в мире. — Твари! Они недостойны всего, чем так щедро одарены! — прошипел Казунари. — Я получу часть души короля и покину это место навсегда. А пока придётся притвориться слугой. Шинтаро, наверное, знатно повеселился, посылая тритона разжигать камин! — Своеобразное у него представление о фаворитах, — усмехнулся Такао, отправляясь в покои короля. Комната Мидоримы освещалась разожжёнными свечами. Казунари осторожно огляделся, но хозяина не нашёл. Покои встретили его тишиной и тонким ароматом самого Шинтаро. Тритон не знал, как разжигать камин, но пару раз наблюдал, как это делают люди. Огонь вызывал у него не самые приятные чувства, всё же чуждая, враждебная стихия. — Однако раз уж ляпнул однажды глупость, то расплачивайся, — пробормотал он, с опаской подходя к камину. Покопавшись в памяти, Такао кое-как справился с задачей, хоть и выпачкался в золе, обжёг себе руку и прикусил язык. — Морской черт! — выругался Казунари. — Ты мне должен, Шин-чан! В ожидании короля тритон решил обследовать его комнату. Спать хотелось немилосердно, но Такао помотал головой, избавляясь от дурмана. Он медленно прошёлся по покоям Мидоримы, потрогал все интересующие его вещи: странные статуэтки, какие-то амулеты. Потом расстелил постель короля и, не удержавшись, аккуратно присел на краешек манящей кровати. Снова о себе напомнил недосып и Казунари широко зевнул. — Засранец, где же он? Усну здесь — сам виноват будет! — буркнул тритон, поудобнее устраиваясь на мягких прохладных простынях. Через полчаса безуспешных попыток остаться бодрствующим Такао проиграл усталости и уснул крепким здоровым сном. *** А пока Казунари видел уже десятый сон на чужой постели, Мидорима раздавал своим проверенным людям указания: — Выясните о нём всё! Абсолютно всё, начиная от того, кто его родители и заканчивая тем, что он ест на завтрак! — Да, Ваше Величество! Отпустив их, Шинтаро остановился у окна, глядя вдаль. Ему необходимо было немного подумать наедине с собой. А Мидорима привык раскладывать свои мысли и чувства по полочкам. «Зачем я притащил этого засранца? Ответ очевиден: потому что дал слово. Но если бы я его не сдержал, то опозорился только перед собой. Многие короли не выполняют обещаний, даже если это дело чести. Так чем он заинтересовал меня?..» — Дерзостью, бесстрашием, язвительностью, — перечислил Шинтаро. «Но только лишь этим?» — Никто до него не смел, перечить мне. «А еще он красивый, не так ли?» — Да, — вынужден был признать Мидорима. Тряхнув головой, король перевёл взгляд на окна своих покоев. Сквозь стёкла и плотные шторы он увидел блики огня от камина — значит Такао разжёг огонь. — Не думал, что он сделает это, — удивлённо пробормотал Шинтаро. Закрыв за собой дверь, монарх поспешил к себе в комнату. Мидорима ожидал всего, чего угодно, но увиденное поразило его и вызвало нечто вроде нежности... Казунари спокойно посапывал на королевской кровати, свернувшись клубком. Руки он подложил под голову, а ноги прижал к себе поближе. Такао был похож на трогательного уличного котёнка. Мальчишка причмокивал во сне, иногда морщился и что-то тихо бормотал. — Кто бы мог подумать? — прошептал Шинтаро, продолжая неотрывно наблюдать за Такао. — Ты даже мил, когда спишь... Мидориме не хотелось будить мальчишку, но и оставить его здесь он не мог. Глубоко вздохнув, король аккуратно подхватил тёплое, мягкое со сна тело, удивившись его тяжести, и понёс Казунари в его комнату. Такао не проснулся, только сморщил нос. Шинтаро улыбнулся, продолжая идти со своей неожиданной ношей. Тело мальчишки, казалось, само легло в руки Мидоримы, как будто было создано для них. Обнимать Такао оказалось довольно приятно. Кожа Казунари поразила короля нежностью и гладкостью, а скрывающиеся под ней гибкие мышцы — силой. От мальчишки даже пахло как-то по-особенному: мягко, едва различимо, терпкостью бушующего моря и сладостью цветов каштана. Отпускать его и уходить не хотелось. Но Шинтаро положил Такао на кровать и накрыл его довольно тяжёлым, тёплым одеялом. На Казунари была просторная чёрная хлопковая рубашка и тёмные плотные штаны, одолженные одним из солдатов короля. Однако Мидорима не снял их, испугавшись странных, неожиданных чувств и ощущений. Нахмурившись, он поспешно вышел, почти выбежал из комнаты. И не увидел, как прищурились лукавые серебристые глаза Такао, как растянулись в довольной улыбке его губы.