Мой лучший талисман

— Ваше Величество!.. Простите! — голос влетевшего в комнату лекаря ворвался в затуманенное сознание Шинтаро горящей стрелой. — Я пойду, простите за вторжение! Король глухо застонал от досады. Такао под ним обречённо закрыл глаза, выпуская Мидориму из объятий. — Нет, останься, — повелительно бросил Шинтаро, с трудом покидая Казунари, такого тёплого, расслабленного, прерывисто дышащего через покрасневшие губы, — осмотри моего фаворита. Лекарь кивнул, не поднимая головы, и посеменил к тритону. Присев на край кровати, он осмелился взглянуть на Такао. — Позвольте мне помочь Вам? — запинаясь, спросил бедняга, узрев насмешку в серых глазах королевского фаворита. — Да, и не бойся ты так. Я не кусаюсь! — хмыкнул Казунари, обнажив острые клыки. Лекарь вздрогнул, но мужественно продолжил. Он достал какие-то приборы и склянки с мутными отварами трав. Глубоко вздохнув, как будто перед прыжком в воду, мужчина начал осмотр, стараясь не заострять внимания на внешности Такао. — Ваше Величество, Ваш фаворит истощён не столько физически, сколько морально. Я лечу только тело, душа мне не подвластна. Но на всякий случай оставлю успокаивающий и восстанавливающий силы отвар. Он поможет, уверяю Вас! Инструкция к применению приписана. Мидорима просверлил притихшего Казунари яростным взглядом. — Хорошо, можешь идти, — кивнул он лекарю, не отрывая глаз от комкающего одеяло тритона. Мужчина поклонился и поспешил уйти как можно быстрее, чтобы не попасться под горячую руку короля. А в том, что Шинтаро зол, лекарь и не сомневался. — Что с тобой происходит? — вопреки бурлящему в нём раздражению, холодно спросил Мидорима. — А что со мной происходит, Шин-чан? — нагло ухмыльнулся Казунари. — Не паясничай! «Ты не поймёшь!» — хотелось крикнуть Такао, но он только ухмыльнулся. — Может, продолжим наш «разговор»? — провокационно облизнулся тритон, прильнув к королю. — Нет, пока ты мне всё не объяснишь! — не польстился Мидорима. — Шин-чан, я просто устал... — Не верю, Такао, — покачал головой король. — Ты не умеешь врать убедительно. — Возможно... мне просто нужен был... ты, Шин-чан, — прошептал Казунари. — Что за глупости? — кажется, Мидорима действительно смутился. Такао удивлённо оглядел порозовевшие щеки монарха, спрятал улыбку и пожал плечами. — Это так требуемая тобой правда. — И что, я тебе помог? — приподняв бровь, недоверчиво спросил Шинтаро. — Ты даже не представляешь, как сильно, — в свои слова Казунари вложил все переполняющие его сейчас чувства. Мидорима примолк, настойчиво вглядываясь в серебристые глаза тритона, как будто пытаясь отыскать там ответы на все свои вопросы. Наконец, он решился: — Чем же? — Своим теплом, — и это была чистейшая правда. — Хорошо, в этот раз я оставлю тебя в покое. Но не думай, что этот разговор окончен, — сдался Мидорима, окинув Казунари напоследок нечитаемым взглядом. — А ты злопамятный, Шин-чан, — протянул Такао, возвращая себе былую весёлость. Король поправил сползшие на кончик носа очки и хмыкнул: — Это вершина айсберга. Отдыхай, Бакао, и не забывай: я всё равно узнаю правду. Кое-как разгладив сильно помятую одежду, Мидорима ушёл, изрядно довольный новым прозвищем Казунари. — Бакао... подумать только... — улыбнувшись, пробормотал тритон, расслабляясь на подушках. — Засранец! «Что же мне с тобой делать, Шин-чан? Себя удержать я уже не смогу, а если и получится, то с трудом. Для меня смертельна сама мысль об отлучении от дома. Но и тебя терять теперь я не хочу! Как мне быть?» — Уйти в море, конечно же, — сам себе ответил Такао. — И забыть о короле навсегда. Иначе я останусь на берегу, сходя с ума от боли и горя. При мысли о жестокой участи, Казунари вздрогнул и обхватил себя руками, тщетно пытаясь согреться. — Грош цена моим словам. Я ненавидел людей, да и ненавижу по сей день, но ты, Шин-чан, особенный. Почему отказаться от тебя так трудно? Морские Боги, молю, помогите мне! — надрывно всхлипнув, прошептал Такао. — Что мне делать?.. *** Оставив Казунари отдыхать, Мидорима направился к себе в кабинет, где его уже ожидали с отчётом королевские тайные стражи. — Докладывайте, — с ходу бросил Шинтаро. — Ваше Величество, заказчик покушения пойман, — отрапортовал капитан отряда. — Отлично, — Мидорима нисколько не удивился оперативности работы своих подданных. Они верно служили ему на протяжении всех лет царствования. — Все, кто был причастен, тоже. — Имена. И звания, — нахмурился король. — Заказчик — лейтенант Хаяши Цутому. Его помощники — капитаны Огава Кохаку и Мори Такахиро. Так же жена лейтенанта и некоторые его слуги. — Надо же... даже супругу не пожалел! — Она сама вызвалась. Хаяши её не принуждал, его жена знала, на что шла. — Скоро меня будут пытаться убить всей семьей! Казнить всех. — Да, Ваше Величество! — кивнули стражи. — Нет, постойте, пощадите слуг и эту женщину. Отправьте их в тюрьму, — внезапно сжалился Мидорима. — Как скажете! — Идите, — кивнул он им. Стражи вышли с поклоном, исполнять приказы короля. — Вы стали мягче, Ваше Величество, — заметил молчаливо стоящий советник. — Ты думаешь, Мияджи? — горько усмехнулся Шинтаро, устало опустившись на стул. — Я вижу. Мидорима задумчиво повертел в руках очередной талисман на день и ответил: — Возможно, не знаю. — Простите, могу я поделиться с Вами своим наблюдением? — вопрос Киёши застал короля врасплох. — Говори, — заинтересовался Шинтаро. — Вы стали меняться с тех пор, как вернулись с рудников. Смею дерзнуть, но думаю, это из-за того паренька, который стал Вашим фаворитом. Простите, если говорю глупость, но я рад, что Вы изменились, — с опаской высказался Мияджи. Мидорима фыркнул и неожиданно для советника громко, искренне засмеялся. — Этот мальчишка и в самом деле меняет меня, но только лишь потому, что я ему это позволяю. Если начистоту, то он удивительный. — Соглашусь, — серьёзно кивнул Киёши. — И таит в себе много загадок. Что-нибудь слышно от тайных шпионов? — Нет, Ваше Величество. — Странно, обычно они работали гораздо быстрее, — нахмурился Шинтаро. – Ну ничего, я умею ждать. *** Возможно, Такао поступил малодушно, но он решил дать Шинтаро шанс. После их разговора тритон ещё несколько дней мучился от необходимости выбора. За это время Мидорима заходил к нему и проверял самочувствие. Король так трогательно пытался скрыть своё беспокойство, чем вызывал у Такао прилив щемящей нежности. А чаша весов потихоньку склонялась в сторону Шинтаро. Казунари понимал, что вязнет в окутавших его чувствах Мидоримы с головой. Он по-прежнему страшился своей участи, но отказаться от своего короля уже не мог. Они всё чаще просто гуляли по замковому саду, подолгу разговаривали. Такао чувствовал, что Шинтаро искренен. Сам же он старался рассказать королю как можно больше правды, утаивая всё, что связывало его с морем. А ещё они целовались, как влюблённые после долгой разлуки. Жадно, жарко, томно, выпивая дыхание друг друга, лаская и теряя голову. Мидорима никогда не заходил дальше, никак не объясняя Такао почему. Но тритон был счастлив и так. Его чувства крепли с каждым днём, а душа впитывала яркое сияние Шинтаро. Казунари ещё не знал, что вскоре его мир рухнет, как карточный домик. День, который стал для молодого тритона гибельным, выдался погожим. Небеса радовали безоблачностью, солнце светило не по-осеннему жарко, а столица окрашивалась в золото и багрянец. Такао твёрдо решил рассказать всё своему королю. Он не знал, как Мидорима отреагирует на такую правду, но держать всё в себе больше не мог. Как и обманывать Шинтаро. «Помогите мне, морские Боги! Я собираюсь прыгнуть в пучину тьмы с головой... Будь что будет!» Но поговорить с Мидоримой не удалось. Вернее, не так, как думал Такао. Король уже ждал его в гостиной. Казунари, привыкший к малейшим изменениям настроения Шинтаро, насторожился. Уж больно холоден был Мидорима. Сердце тритона кольнуло тревожное предчувствие, но он мужественно встретил колкий, морозный взгляд короля и сел напротив, молча ожидая приговора. А в том, что Мидорима приготовил ему что-то неприятное, Такао догадался сразу. — И как долго ты собирался врать мне? — предельно спокойно спросил Шинтаро. И всё. Шаткий замок тритона развалился, засыпав его осколками былого счастья. Казунари задохнулся и тяжело осел на кресло, беспомощно глядя в холодные зелёные глаза. — О чём ты, Шин-чан? — всё же взял себя в руки Такао. — Не лги хотя бы сейчас, — презрительно бросил Мидорима. Тритону захотелось броситься к нему, всё объяснить, рассказать и умолять довериться ещё раз. Но Казунари понял — Шинтаро больше не поверит ему. — Прежде чем обвинять меня в чём-то, разъясни, — закаменел Такао, пряча боль глубоко внутри себя. — Что ж, вот. На стол опустились десятки листов. Казунари схватил их трясущимися руками, лихорадочно читая содержимое. Но от слёз, скопившихся в уголках глаз, Такао едва ли что смог понять. Строчки расплывались, двоились, а в голове билась только одна мысль: «Прости! Прошу, прости меня!» — Не трудись. Там написано, что такого человека, как Казунари Такао не существует, и никогда не существовало. А в единственной деревне, стоящей рядом с тем озером и слышать не слышали о черноволосом парне с серыми глазами. А теперь скажи мне, наконец, правду, Такао... или не Такао вовсе? — несмотря на то, что Мидорима старался казаться безучастным, тритон почувствовал, как больно королю. Как страдает его душа. Как тускнеет её золотой свет. «Нет! Не теряй веру в меня! Я люблю тебя, Шин-чан! Я люблю тебя, мой король!..» — хотелось закричать Такао, но он лишь понуро опустил голову. — Я не могу рассказать тебе правду. Теперь не могу. — Неужели я её не достоин? — голос Шинтаро сел от переживаний. — Не в этом дело! — вскинулся тритон, не в силах облегчить страданий любимого человека. — Ты... я... — Не стоит! — оборвал его Мидорима. — Уходи. Из замка и из моей жизни. И поверь, это самое мягкое наказание за твою ложь. Такао почувствовал, как острые осколки впиваются в сердце, кромсая его в клочья. С трудом он сдержал в себе рвущийся наружу животный крик. Зажав рот руками, тритон развернулся и выбежал из гостиной. Вот и всё. Его сказка кончилась.