Матушка Эм

- Сегодня воскресенье и мы можем отдохнуть вдвоем. Сегодня не надо работать, - улыбнулся лучезарно Рон, стараясь разогнать тучи. Она как будто расслабилась и обозначила уголками губ улыбку в ответ. Да, опять-таки работа во всех заведениях подобного рода запрещена по воскресеньям, кроме тех, что расположены в самых гнусных районах города, ну, на них мало какие законы действовали. Впрочем, это касалось не только трактиров, это был выходной, который следовало посвятить семье и благочестивым делам, как считали отцы церкви, на худой конец отдыху. - Да, сегодня можно отдохнуть, ты прав, - мягко сказала и, потянувшись еще раз, хотя он и видел, что всю сонливость с нее согнало осознание ее оплошности, она выбралась из постели. Натянув свой халат и плотно запахнув его, она подошла к туалетному столику и, взяв деревянный гребень, принялась приводить в порядок свою каштановую гриву. – Ты сегодня со мной, или тебе куда-то надо? - Да вроде нет, - покачал он головой. – Шеф вызвал, интересовался делами на границе с веньи, но ничего конкретного, и отпустил, но просил пока из города не уезжать. Могу еще понадобиться ему в ближайшие дни. - Тебя только ради этого отозвали? – удивилась Эм, откладывая гребень. – Не проще ли было отправить магического вестника или голубя? - Не проще. Начальство опасается, что их могли перехватить. Где-то происходит утечка информации, и оно решило перестраховаться. - Она может идти от кого угодно, в том числе и от меня, - ухмыльнулась Эм. - Может, - согласился Рон. – Но вроде ты под плотным приглядом, магией ты пользоваться не умеешь, передаточные амулеты возле тебя срабатывают редко, да и давно это было в последний раз. В общем, не на сто процентов, но ты будешь одной из последних, кого будут в этом подозревать. - Спасибо за доверие. Ты мне скажи, а что слышно в вашем ведомстве по поводу убийства Томаса фон Фляйшера? - Пока ничего определенного, но из-за этого половина двора на другую волками смотрит, хотя бы потому что мать Томаса приходиться родственницей значительной части знати княжества. И там уже началась грызня, кто-то что-то кому-то сказал весьма нелицеприятное, кто-то зажал кому-то обещанную должность. Говорят, фон Вейне отсиживается сейчас в своем особняке, потому что один из кузенов Томаса по пьяни разбил ему лицо, и если бы его не оттащили, то дело бы этим не закончилось, благо, Рейнхард малый неслабый. Такие убийства слишком сильно встряхивают наше болото, и все грешат друг на друга. Несоблюдение кодекса – это, конечно, хреново, но еще хуже то, что старый фон Фляйшер, опять же по слухам, не сегодня-завтра нарисуется здесь с половиной своей армии, его агенты рыщут в поисках убийцы. Безрезультатно, как и наши люди. - Он что же, обнажает границу? – шокировано уставилась на Ланге Эм. - Ну, все не так страшно вроде. Там его второй сын… - Которого степняки ни в грош не ставят, потому что слишком молод и ничем себя пока не проявил. Этих дикарей в немалой степени сдерживала именно репутация графа, который еще лет двадцать назад отличился так, что эти безумцы его уважают, считают очень достойным противником и даже побаиваются. Граф как был полным отморозком, так им и остался, несмотря на возраст, и если он приперся в центральные провинции даже с небольшим отрядом и жаждет крови, пока непонятно чьей, то ситуация здесь становится опасной. И что курфюрст думает делать? - Остановить графа ему не удастся, придется встречаться с ним и он, скорее всего, будет уговаривать его не делать глупостей и не ввергать в хаос курфюршество. - Потому что, надо полагать, за эти дни он начал утрачивать контроль над ситуацией? - Пока нет, но это возможно. Если знать опять начнет делиться на два лагеря, как было лет сорок назад, то вспыхнет война. Фредерик, конечно, держит их в узде, но, во-первых, многие из них все еще жаждут прежних вольностей, а во-вторых, часть из них считает себя несправедливо обделенными, и они с радостью воспользуются поводом для того, чтобы попытаться переиграть это. Им нужен только повод, а начавшаяся грызня это усилит. Эм молчала и заплетала волосы в косу; если бы подобное случилось с парнем из менее влиятельной, многочисленной семьи, а главное, сыном одного из самых грозных и, чего греха таить, вспыльчивых полководцев, то неприятностей было меньше. Так бы точно обошлось меньшей кровью, дело бы закончилось официальным судом, в худшем случае судом чести. По пальцам можно пересчитать тех людей, кроме курфюрста, которые владели такой армией, которую может выдвинуть в случае чего жаждущий крови старый граф. И был еще один момент: его солдаты почти все были преданны лично ему, тех, кто постарше, он сам в бой водил когда-то, молодежь впитывала рассказы об его ставших легендарными и известными далеко за пределами страны подвигах. И также готова была по первому знаку нестись, куда он скажет. И при желании он мог стереть в порошок любую провинцию, а, судя по всему, он пылал именно таким желанием – отомстить за смерть любимого первенца. - И что же, Фредерик и вправду рассчитывает остановить фон Фляйшера одними разговорами? Графа успокоит только голова убийцы, преподнесенная ему на блюде, близость степняков никого еще не делала более цивилизованными, - заметила она. - Именно так, и потому на ушах стоят не только все подразделения Внутренней Стражи, но и разведка тоже, задействованы все возможные источники информации, поэтому, Эм… - Если хоть что-то будет, хоть краем уха, разумеется, сразу же сообщу тебе, - сказала она со вздохом. Ланге помрачнел, так чудесно начавшееся утро грозило закончиться не слишком хорошо, во-первых, эти новые вопросы, связанные с Эм, во-вторых, дернул же ее черт завести разговор о Томасе. Проверка, непонятно какая уж по счету, вероятнее всего ничего не даст. Сама Эм не ответит ни на один вопрос, магия на нее не действует, она ее попросту не замечает. И там, где обычно тончайшее воздействие дает великолепный эффект, в ее случае будет пустой расход сил. И даже давнишнее его умение правильно задавать вопросы, а главное, внимательно слушать, что отвечают, и отлавливать крупицы правды в мутном потоке, с ней не работало. Она и сама неплохо владела этим искусством, может, не так виртуозно, как Рон, но достаточно, чтобы он не смог аккуратно ее допросить. Нет, он не считал, что она работает на кого-то еще, кроме разведки курфюрста, потому что ее, несмотря ни на что, регулярно проверяли, но никогда ничего не находили. - Если только она не пользуется для этого магией веньи, причем высшего порядка, то на ней ничего нет и она чиста, как слеза младенца, - мрачно пошутил с полгода назад один из магов, работающих на их ведомство. - Вейнцег сейчас из шкуры вон лезет, чтобы что-то найти до появления графа, - сказал он, имея в виду своего шефа. – И если он ничего не найдет, то будет совсем весело. Пока что ничего, кроме слухов и невнятного шепота, нет. Пустых обвинений сколько угодно, но это не подойдет ни для кого, и для Фляйшера в первую очередь. Она успела умыться и одеться, когда он наконец пришел в привычное для себя равновесное состояние. И они пошли на кухню завтракать. Их встретили приветствиями нестройные голоса прислуги. Эрих кивнул им и коротко сообщил, что его сегодня весь день не будет. Эм рассеянно кивнула на это. - Куда это он собрался? – поинтересовался Рон. - И его подозреваешь? - Я сейчас всех подозреваю. И тебя в том числе. - Какая прелесть, - пробормотала Эм, отправляя в рот кусок сосиски. Завтракали в итоге молча, только изредка Эм отвечала на вопросы обслуги. - Послушай, а давай сегодня прогуляемся после обеда? – предложил Ланге. – Пойдем в парк курфюрста, развеемся, я хоть раз в пять лет увижу тебя в платье, изобразим добропорядочное семейство. - Добропорядочное семейство? – скептически вскинула она бровь. – Это мы-то с тобой? Хороши порядочные горожане нечего сказать – я тут в своем трактире якшаюсь со всякой зачастую сомнительной публикой, а уж про тебя я вообще молчу. - Я же сказал – изобразим, - сделал он ударение на последнем слове. – Ну, что, неужели тебе не охота отвлечься от этого круговорота бесконечного? Не хочешь никуда выбраться? Тебе это не интересно? - Того, что мне интересно, здесь нет, - вздохнув, ответила Эм. – Но, впрочем, можно, кто знает, когда в следующий раз все так совпадет, чтобы и время было, и ты, причем согласный куда-то идти. - Но согласный же! – воскликнул он. – Так что давай, спокойно готовься, я знаю, это долго, а потом пойдем. Впрочем, он мог гордиться тем, что она собиралась на удивление быстро, в отличие от большинства знакомых ему дам. Может быть, это объяснялось отсутствием сложной прически и простой одеждой, но она не тратила на это по два часа. В этот день она исполнила его пожелание и надела красивое, в тонкую зелено-желтую полоску шелковое платье, одна из девочек помогла ей уложить волосы в низкий, тяжелый узел, завила несколько коротких прядок, выбивавшихся из него. В итоге он восхищенно смотрел на нее, примерявшую широкополую соломенную шляпу с вуалью перед зеркалом в комнате. - Ну, как я тебе? – спросила она, повернувшись. - Отлично! Ты просто великолепна, - воскликнул он. И подставил ей согнутую руку, на локоть которой опустилась ладонь в кружевной перчатке. По такому случаю они воспользовались дорогим наемным экипажем, который докатил их до общественного парка в западной части благородного квартала. Там, во время прогулок по выложенным модной узорчатой плиткой дорожкам, между клумб, фонтанов, прудов и искусственно культивируемых групп деревьев, раскланиваясь со знакомыми, Рона снова накрыло ощущение, что он гуляет с кем-то не вполне ему знакомым. Эм в своем безупречно элегантном платье казалась настоящей дамой света, снизошедшей до прогулки с простым офицером. Что-то такое было в ней: спокойное осознание своего превосходства, потрясающая уверенность в себе. И снова это чувство что она сама по себе, несмотря на то, что идет с ним под руку. Это казалось банальной вежливостью, не более того. Периодически они останавливались, чтобы перекинуться парой слов с более близкими знакомыми. С удивлением Рон расшаркался с одним винатийским художником, который оказался знаком с Эм, и теперь с энтузиазмом предлагал написать ее портрет именно в этом образе. Эм легко смеялась и отказывалась, уверяя, что у маэстро наверняка прорва намного более интересных заказов. В итоге, они расстались, когда тот добился от Эм обещания, что как только она «созреет», то сразу же даст ему знать, и он тут же возьмется за ее портрет, отложив все остальные заказы, невзирая на их срочность. - Откуда ты его знаешь? Вроде к тебе он никогда не захаживает, - поинтересовался Рон, который точно знал, что этого человека пригласили для написания семейного портрета для маркграфа Эберхарта Хайма. Маркграф захотел выделиться и не удовольствовался теми многочисленными художниками, которые уже были в Бабенбурге, и выписал себе знаменитого иностранца. А вот откуда такое знакомство у Эм? - О, довольно забавная история. Когда-то он обратился в аптеку, в которой я тогда работала, затруднения у него были сложные и довольно… деликатные. Я смогла помочь. Он с тех пор стал осторожнее, но меня запомнил. - Вот как, - пробормотал Рон. – И где же это было? - В Остериге, - кажется, Эм посмотрела на него довольно прохладно. - Понятно, - не стал развивать скользкую тему Рон, почувствовав, что становится на опасную дорожку. – Что скажешь, если мы посидим вон в той беседке, а я принесу нам мороженое? Оно, конечно, не такое восхитительное, как у тебя, но все-таки довольно приличное. Эм милостиво согласилась. Он оставил ее там за резным столиком, покрашенным в белый цвет, в соответствие с белыми цветами вьюнками, обвившими столбики и узорчатый купол беседки. Когда вернулся с двумя креманками мороженого, облитого вареньем, и неведомо где найденным букетом роз, то снова обнаружил Эм беседующей с очередным знакомцем. Впрочем, тот, поздоровавшись и раскланявшись, быстро исчез. После того, как с мороженым, оказавшимся довольно недурным, было покончено, и лебеди в соседнем пруду были рассмотрены на год вперед, они отправились гулять дальше, покатались на каруселях под бодренькую музычку. Потом Эм предложила отправляться домой, тем более что дело было к вечеру, и можно было лечь спать пораньше, а заодно и заняться кое-чем поинтересенее, причем с половины пути ей захотелось пойти пешком. Они отпустили экипаж и пошли дальше снова вдвоем. Сейчас Эм ощущалась попроще, и стало легче рядом с ней дышать. Словно исчез какой-то странный, смешанный из стали и слоновой кости налет. Когда они вышли уже за пределы благородного квартала, и приближались к дому, в одном из отходящих переулков послышался шум. Эм зачем-то пошла туда, хотя Рон попытался ее удержать. Там оказалась молоденькая девушка, вокруг которой кружило несколько молодчиков. Рон только крякнул, понимая, что Эм не даст им уйти отсюда, оставив девчонку одну. - Господа, - от тона Эм хотелось поежиться, столько льда и стали было в нем. – Мне кажется, вам стоит пройти мимо этой дамы и оставить ее в покое. - Идите-ка куда шли, дамочка, и не мешайте, а то сами к ней добавитесь, - сквозь зубы фыркнул один из них. Рон уже молча прикидывал: их пятеро, до поста охраны, которая должна были прийти по первому его зову через связные амулеты, примерно минут пять-семь бегом, так что предстоит потрясающее веселье. Он сделал выбор, сжав амулет в кулаке. - И все-таки вам стоит отказаться от ваших намерений, и позволить даме уйти с нами, - со все тем же ледяным спокойствием продолжила Эм. Кажется, она увидела, что он сделал, просто тянула время, но все же сделала несколько шагов вперед. Девчонка смотрела на все это полными слез глазами, одета она была как обеспеченная горожанка, только ее пелеринка была распахнута. Один из хулиганов, находившийся ближе всех к ним, рванул вперед с ножом в руке, но тут же рухнул, получив удар огромным кулаком Рона, что и заставило всех остальных обернуться и посмотреть на них внимательно. Потом все завертелось стремительно: они всей сворой бросились на них, оставив пока свою жертву, но отлетали от кулаков Рона и еще, как ни странно, от ударов Эм, вскоре послышались топот бегущих ног и голоса стражников, которые и скрутили остальных, окончательно их обезоружив. По счастью, ни у кого из них не оказалось ничего серьезнее кастета или длинного ножа. Парней тех упаковали и готовились отправлять в глухой черной карете в особую кутузку, как минимум, нападение на офицера разведки приписать им можно как раз плюнуть. Рон отдышался и попросил придержать их в одиночках до утра, чтобы потом разобраться, что и как, и решать, что с ними делать дальше. Эм тем временем помогала подняться с земли зареванной девице, светло-голубое платье было испачкано, газовый шейный платок порвался, шляпка болталась на шее на лентах. - Как тебя зовут, милая? - Эмили, - хлюпнула та носом. Эм едва заметно вздрогнула. - Пойдем ко мне в дом, там тебе помогут привести себя в порядок. А пока стоит подумать, что ты напишешь в записке своим родителям. Ведь я правильно понимаю, что ты живешь с ними? - Да, но, сударыня, не выдавайте меня им! – разрыдалась она снова. – Отец меня убьет! Они не должны знать, что я шла встретиться с моим Отто! - Откуда эти появились? – решил вмешаться хмурый Рон. Ему не давала покоя карета, к которой ее пытались уволочь, как выяснилось. Возница сбежал, завидев стражников, его теперь ищут. Гербов или иных опознавательных знаков не было. Если и собирались позабавиться, то явно не здесь. – И куда и к кому вы направлялись? - Не знаю, как из-под земли выросли. Я шла… к Отто, мы должны были встретиться в домике одной моей подруги, она старше меня, и она вдова. Она относилась к нам с пониманием. - Ваши родители не одобряют вашего жениха? - Ну… он еще не совсем мой жених… то есть мы собираемся пожениться, но официальной помолвки еще не было. Отто – дворянин, сын барона, а мой отец только получил дворянство, став полковником, - она прикусила язык, но было поздно. - Понятно… - тоскливо протянул Рон, представляя себе предстоящие разборки. - Можно избежать огласки? – дрожащим голосом спросила Эмили. - Постараемся, - ответила Эм. – Если я отправлю человека с запиской к твоей подруге, и она напишет твоим родителям, что ты не уследила за временем и осталась ночевать у нее, это их успокоит? - Наверное, хотя они ее не очень одобряют, но, скорее всего, закроют глаза на это, поругаются сильно, но в целом… - Значит, не смертельно. Они довольно медленно дошли до трактира Эм. - Ох, это же трактир, - неуверенно пробормотала девица. - Ну да, мой трактир, - спокойно заметила Эм. – Не волнуйся, зайдем с входа для прислуги, там тебя никто не увидит, а мои люди умеют держать язык за зубами. А утром отвезем тебя к твоей подруге, вместе с ней пойдете домой, чтобы поддержать версию твоей ночевки у нее. Как ее, кстати, зовут? - Кларисс фон Трезе. - Хорошо, - медленно произнесла женщина, поражаясь совпадению. Кларисс и была той незадачливой мамашей с шумным малышом, что вызвала недовольство остальных посетительниц несколько дней назад. – Надеюсь, ей хватит благоразумия поддержать твою версию - Конечно, сударыня, она очень хорошая и все подтвердит. Они проскользнули по задней лестнице на третий этаж, где Эм передала девушку в руки одной из служанок и сказала приготовить для нее на ночь пустующую комнатку возле своей. Та немедленно развила бурную деятельность, заставила снять нуждающееся в чистке платье, заменив его на объемный халат, отправила кого-то из мальчишек греть воду и принесла ужин. Рон, дождавшись, наконец, когда они остались одни в ее комнате, спросил Эм: - Зачем ты ее вообще притащила сюда? Отправила бы ее к подруге, там бы уже все и решали. И зачем мы вообще во все это влезли? - Потому что когда-то так не прошел мимо меня в такой же ситуации один человек и вытащил меня. - Обошлось? - Рон напрягся. - Тогда – да, сегодня тоже. - А где ты научилась так драться? - А этому уже позже меня учил другой… человек. Да и дракой это назвать сложно. Просто научил бить так, чтобы выбить оружие и чтобы лишить ориентации в пространстве. И бежать, насколько это вообще возможно в такой одежде - с тех пор я и не люблю такие юбки, они делают тебя уязвимой. Рон, помогавший расшнуровать корсаж, нахмурился еще больше. - Мне показалось, что сила удара у тебя больше, чем даже у обученного мужчины. - Ну, тут просто наследство от предков, и ничего больше. - Такие сильные были? - Ну да, сильные, к тому же обученные. Разговор на этом затих, потом они поужинали в обществе Эмили, стеснявшейся выданной одежды, перед этим отправив Кларисс записку с просьбой прикрыть, обещая подробности при встрече, обсуждая нейтральные темы. Потом Эмили встрепенулась и воскликнула: - Меня ждет Отто, у Кларисс! - Думаю, они уже получили мою записку, и он проявит благоразумие и просто отпишется, или придет, но только ко мне, - прохладно заметила Эм. Вскоре вернулся парень, которого отправляли с письмом, принеся ответ. Эмили быстро сломала сургуч на письме и расстроилась. - Она пишет, что первым делом отправила записку родителям. Но Отто к ней так и не приходил! Где же он? - Странно, но, думаю, ты можешь отправить записку ему домой, чтобы узнать все ли с ним в порядке. Он офицер? - Да, конечно. - Тогда, может быть, он получил какой-то срочный приказ и не успел тебя предупредить. - Вы так действительно думаете, матушка Эм? - Скорее всего. Утром все началось практически, как обычно, только Рон исчез, как только проснулся. Через полтора часа, когда уже трактир начал оживать и готовиться к своему дневному обличию, наполняя воздух ароматом свежей выпечки, Эмили сияла свежестью, и Эм уже подвела ее к задней двери, чтобы отправить к Кларисс в неприметном наемном экипаже, как Рон вернулся, перехватив их уже на выходе. - Как, говоришь, полное имя твоего Отто? – угрюмо спросил он. - Отто Нейрат. - Вот как… Ну, что, девочка, тогда у меня для тебя плохие новости, сегодня ночью убили твоего Отто, в очень странном месте убили… - Он едва успел подхватить обмякшую в обмороке Эмили. Когда Эмили привели в чувство благодаря нюхательной соли и надавливанию украдкой на кое-какие точки под носом, то она разрыдалась. - Что же мне теперь делать? - Надеюсь, ты не беременна? – осторожно спросила Эм, вытирая ей слезы, они были в ее комнате, Эмили положили прямо поверх покрывала. - Ох, что вы, конечно же, нет! Отто не такой! Был не такой, - эти слова снова вызвали поток слез. Рон потоптался на пороге, потом сел на стул, дождавшись, пока подействует успокоительный настой. - А теперь, девочка, расскажи мне, как вы вообще договорились об этой встрече. - Отто прислал мне записку, что хочет увидеться, предложил встретиться у Кларисс, - Эмили в этот момент яростно терзала нос платком. - Ты, случаем, не прихватила ее с собой? Мне бы взглянуть на нее. - С собой, потому что у меня не было времени ее сжечь. Родители не одобряют нас. Они все считают, что могут все решать за меня, - с этими словами Эмили протянула ему помятый кусок бумаги, выуженный из кармашка в юбке. Рон пробежал по нему глазами и задумался. - То есть это он прислал тебе приглашение на свидание? - Да, он, он всегда сам определял время встречи, потому что был часто занят на службе, и мы виделись, когда он мог вырваться. - Видишь ли, в чем дело, при нем нашли записку, в которой ты приглашала его прийти на свидание в садах Вохендалла. - Что?!!! Как я вообще могла пригласить его в этот рассадник разврата? Я ничего ему не писала! - воскликнула с негодованием Эмили, ее глаза снова наполнились слезами. - Очевидно, что кто-то хотел, чтобы стража подумала по-другому. И сейчас мне нужен образец твоего почерка, чтобы сравнить. Поэтому ты сейчас успокоишься, умоешься и набросаешь мне несколько строк, чтобы наши люди могли проверить это. Иначе получается, что ты можешь быть причастной к его смерти. Эмили снова хлюпнула носом, но дисциплинированно сделала все то, о чем он просил ее. - Хорошо, - раздельно произнес Рон, просматривая строки, складывая бумагу и убирая ее в карман. Тем временем внизу раздался шум, и послышались крики, мужчина с подозрением выглянул из комнаты, прислушиваясь, а потом отпрянул, когда в комнату влетел плотный мужчина с красным, перекошенным лицом, а за ним вбежала женщина со съехавшим набок чепцом. В дверях замаячил Эрих. - Что здесь происходит? – заорал вошедший. – Почему моя дочь в этом борделе? Как ты вообще посмела здесь появится, шлюха? – заорал он на обмершую Эмили. Он бросился к ней, но перед ним вырос Рон. Эрих вошел в комнату и прикрыл дверь, поняв, что его помощь пока не требуется, прислонился к стене и демонстративно скрестил руки на груди. Вновь прибывший притормозил и со зверским выражением лица уставился на Рона. - Ваша дочь попала в неприятную ситуацию, мы смогли помочь ей отбиться от напавших на нее людей, сейчас они все в кутузке. И я могу вам дать слово офицера, что здесь ее никто и пальцем не тронул, только помогли и уложили спать. - Слово офицера?! Что может стоить слово такого прощелыги?! - Ровно столько же, сколько и ваше, полковник Минден, - подчеркнуто ровным тоном ответил Ланге. – Или вы считаете, что служба у нашего курфюрста чем-то отличается от того, что вы делали в боях? Или наши уставы сильно разнятся? Минден отступил, но Рон не позволил ему подойти к перепуганной Эмили. - Если ты думаешь, что сможешь прийти домой после того, как мы узнали о том, что ты тайком развратничала с этим ублюдком Отто… - Ничего не было! – воскликнула несчастная Эмили. - Тогда почему ты вообще к нему бегала? Хотя утром мы не нашли тебя у этой дуры Кларисс, что нам надо было думать? Особенно когда мне удалось вытрясти из нее, где ты была всю ночь! И теперь, когда мы узнали, что на тебя напали, и ты мало того, что сама опозорена, так и нас опозорила! Ведь те придурки молчать не будут! - А у нас, помимо тебя, есть еще три дочери, - произнесла молчавшая до этого мать Эмили. – И как нам их замуж выдать? - А вас интересует благополучие ваших детей или то, как они котируются на рынке живого товара, который по ошибке называется брачными отношениями? – съязвила Эм, обнимая девочку и стараясь загородить ее собой. – Почему бы вам не порадоваться, что все обошлось, и Эмили осталась жива и здорова? Если бы не устраивали спектакль с неодобрением Отто, то они могли преспокойно встречаться у вас дома или где-то в парке под вашим присмотром, и не пришлось бы им выдумать бог весть что, чтобы только увидеться… - Не смейте упоминать имени этого ублюдка при мне! – взревел полковник. – Я его прибью и покончу со всеми неприятностями, которые этот щенок доставлял нашей семье! - Боюсь, кто-то сделал это до вас, - заметил Рон. – Сегодня утром Отто Нейрата нашли мертвым, и вы можете быть одним из подозреваемых, потому что убили его вейнийским оружием, до которого, как известно, вы большой охотник. У вас же целая коллекция. А тут такой мотив. - Я не убивал его! Я еще не настолько опустился, чтобы убивать не на дуэли или на поле битвы! - А вот это еще доказать надо! Где вы были вчера вечером и этой ночью? - Дома я был, где мне еще быть? - И кто это может подтвердить, кроме ваших домашних? - У меня вчера вечером были в гостях майор Фредерик Яннау и подполковник Михаэль фон Антропофф с супругами. - Отлично, тогда стражники уже сегодня с ними побеседуют. - Вы, что, окончательно хотите уничтожить репутацию моей семьи?! – снова заорал Минден. – Вы хоть представляете, какие слухи пойдут? - О нет, в этом я не заинтересован, но вам следовало думать об этом раньше. Чем вам Нейраты не угодили? Обеспеченная семья, титул бы Отто не достался, но без денег и связей бы он никогда не остался, большинство из них вояки с великолепной репутацией, дорогу лично вам вроде никто из них не переходил, что не так? – поинтересовался Ланге. - Я обещал, что Эмили выйдет замуж за сына фон Антропоффа! – рыкнул Минден. – Еще когда мы стояли под Поввау! А что теперь, кому она теперь понадобиться? Михаэль откажется от этой помолвки! - Черт возьми, вы обещали выдать замуж девочку, которая только ходить научилась, вы в своем уме? – возмутилась Эм. – А потом разыгрываете возмущение, когда она решила по-другому! И вообще, мне непонятно, почему герой битвы при Поввау, не кланявшийся пулям, так боится сплетен. Вы там оставили свою храбрость? Карл Минден рванулся было, но его мгновенно остудил вид Эриха, мгновенно отбросившего сонное состояние и превратившегося почти в хищника, всего в одно движение перетекшего вплотную к незваному гостю. - Я никогда не хотела замуж за Иоганна, - плакала Эмили. – Он противный, и у него прыщи! - Тебя теперь никто замуж не возьмет, - выплюнула мать. – Так что можешь не возвращаться, нам не смысла тебя содержать. Такая ты нам не нужна - Сударыня, по-моему, вы слишком погорячились. Если Эмили домой не вернется, то слухи пойдут непременно. И потом, какая «такая»? Со вчерашнего утра в ней ничего не изменилось, не считая перенесенного шока, в том числе и от ваших с супругом слов. А для прекращения слухов самым лучшим вариантом будет отправка Эмили к какой-нибудь тетушке, например, кому-то может понадобиться компаньонка для поездки на воды. - Мы не можем себе это позволить, - поджала губы мадам. – Это слишком расточительно, потому что в таком случае мы должны будем полностью оплатить эту поездку. - А просто пожить с полгода у родственников подальше отсюда она никак не может? - Зачем обсуждать такие бессмысленные варианты? Она навсегда погубила свою репутацию! И никому теперь не нужна! – завелась любящая мать. – Нам надо думать о том, как спасти то, что еще можно спасти, впрочем, за счет ее приданого можно увеличить приданное остальных девочек, а Иоганну можно предложить жениться на Люси. - Сударыня, вы хоть понимаете, что делаете? – оторопел Рон, глядя на практически посиневшую Эмили. - Конечно, понимаю! – воскликнула она. – А что я еще могу сделать? - Например, то, что предложила Эм, это самый разумный вариант, а еще поискать Эмили жениха, если это так для вас важно, где-нибудь подальше, - ответил Ланге. - Это все бессмысленно! – вклинился Минден. – Мы ее забираем, возможно, отправим ее в работный дом, а может быть, в монастырь, посмотрим, как пойдет. - Нет, она останется здесь, - жестко сказала Эм. – Если она вам совсем не нужна, то мне пригодится. Распорядитесь прислать сюда ее вещи. - Что, сделаете из нее одну из своих шлюх? – ядовито спросил Карл. - Что я с ней буду делать, уже не вашего ума дела, раз вы отказываетесь от нее, - фыркнула Эм. - И, раз так легли карты, то к вам уже через несколько часов придут стражники, и вам придется очень несладко, если исчезнет хоть один экспонат из вашей коллекции, или окажется что им можно было нанести такие раны, от которых погиб молодой Нейрат, - сказал Рон. - Что?!! Да что вы себе позволяете! – Минден практически брызгал слюной, мадам готовилась рухнуть в обморок. - О, ничего такого, все в рамках закона. И в случае чего вы будете иметь проблемы не только с судом курфюрста, но и с бароном Нейратом и всем его многочисленном кланом. Вам повезло, что вы уже не служите в армии, потому что в противном случае вы бы вылетели из нее с позором, запятнав свой мундир. Уж старый-то барон об этом позаботился бы. А так с вами поступят ровно так, как вы этого заслужили. Вы боитесь сплетен и разговоров? Так даже в случае, если следствие подтвердит вашу невиновность, вы их получите. - Да как вы смеете! - О, смею, еще как смею, а пока это вы себе позволяете слишком много в чужом доме, а чужую собственность еще никто не отменял. Так что предлагаю покинуть этот дом и никогда в нем больше не появляться, и заодно прислать сюда вещи Эмили. Онемевшего от такого отпора Миндена и его супругу, попробовавшую что-то возразить, ловко подцепил Эрих и утащил к выходу. Эмили все-таки разрыдалась снова, на этот раз это был настоящий вой. - Ну, тихо, детка, тихо, - Эм погладила ее по плечу, потом усадила в кресло. – Поплачь, конечно, но убиваться не стоит. Все наладиться, вот увидишь. Ты останешься или пойдешь? – спросила она Ланге. - Пойду, во-первых, действительно надо проинструктировать ребят, отправляющихся к старому Миндену, они уже должны были начать делать ордер, во-вторых, надо узнать, готова ли экспертиза по первому письму, от Нейрата, нашли уже образцы его почерка, и старый Хельмут с утра занят им. Посмотрим, что интересного скажет еще и на это, - он коснулся кармана, в котором лежал сложенный лист бумаги. – Знаешь, Эм, что-то мне все это не нравится, давай-ка я выставлю охрану вокруг трактира? - Да зачем? Распугать мне всех клиентов? - Твоих клиентов сложно распугать, - хмыкнул Рон. - Ну, если только вечерних. - Не только их. Я поставлю «невидимок», ты на них согласишься? - Хорошо, - с сомнением проговорила Эм. – Скажи, а выяснили, что за молодчики напали на Эмили? - Пока ничего конкретного, когда я спрашивал в последний раз, их допрашивал простой следователь, как раз собирались заняться ими плотнее, когда я уходил. Так я пошел. - Удачи, - кивнула Эм вслед закрывавшейся двери, и дернула за шнурок звонка. – Давай-ка раздевайся, детка, - сказала она все еще самозабвенно плачущей Эмили. – Все равно никуда ты сегодня не пойдешь, а тебе надо отдохнуть. В дверь постучали, и на пороге появилась горничная из новеньких, с любопытством стреляющая глазками в сторону Эмили. - Принеси мне чайник кипятка и повесь его на крюк над камином, - приказала Эм. - Слушаюсь, сударыня, - девушка, изобразив не особо изящный книксен. - Ты слышала про аптеки «Зеленый дворик»? – спросила хозяйка Эмили. Та кивнула. - Конечно, - выдала она со всхлипывающим вздохом, вытирая истерзанным платком нос и глаза. – Говорят, там лучшие лекарства в городе. - Очень хорошо, - улыбнулась Эм. – Сейчас ты посмотришь, как некоторые из этих лекарств готовят. - Аптеки тоже ваши? - Конечно. Тем временем девушка притащила начищенный медный чайник средних размеров и ловко его подцепила над камином. Снова присела, оставила лоскут белой ткани, который позволял не обжечься о ручку чайника, и ушла. - Пойдем-ка в мой кабинет, ты посмотришь на это волшебство. - Волшебство? – озадаченно моргнула Эмили. - Конечно, как еще назвать то, когда что-то новое рождается. Кабинет был чуть ли не единственным помещением во всем здании, где не царил вездесущий аромат выпечки и специй, перебиваемый острыми запахами трав, которые она там держала. Немного, так, для лечения своих и для некоторых экспериментов, на которые нужно время и нет возможности сидеть для этого в лаборатории при аптеке. Эмили с любопытством оглянулась. Вдоль стен висели полки с гроссбухами, стояла возле окна многоуровневая этажерка темного дерева, где сгрудилось странного, почти алхимического, вида оборудование: колбы, реторты, плоские прямоугольные деревянные коробки, как выяснилось, с металлическими и костяными инструментами, было несколько шкафов, как со стеклянными, так и глухими дверцами: с книгами, большими тетрадями, еще каким-то незнакомым ей оборудованием. Также было два стола, точнее, причудливо украшенное резьбой и позолотой бюро с острыми шпилями на верхнем отделении, на полках которого тоже были разложены какие записи и тетради, и простой сосновый стол для непонятных ей манипуляций, выскобленный практически до блеска. Эм поставила на него спиртовку и зажгла огонь под металлическим кольцом. - Сейчас мы приготовим тебе успокоительное и снотворное, на ближайшие пару дней тебе это будет нужно. Тебе надо будет прийти в себя. Эмили, сидевшая в кресле, понуро кивнула. - Матушка Эм, а как я пойду на похороны Отто? - Дорогая, думаю, тебе не стоит там появляться. Не его отец и братья, так кто-то еще из родственников захочет сорвать на тебе злость тебе в ближайшее время лучше не выходить из дома вообще. Здесь достаточно безопасно. Всегда можешь, если что, бежать к Эриху и остальным ребятам, кроме того, Рон пообещал еще охраны. Сюда они вряд ли придут, хотя не исключаю молодых и горячих. Так что тебе стоит пока быть осторожней. - Я даже не смогу с ним попрощаться? – голубые глаза снова наполнились слезами. - А что тебе мешает попрощаться с ним, не подходя к его телу и без ритуала? Он тебя все равно услышит, тебе просто стоит понять, что в этом мире его нет, и отпустить его, пожелав светлой дороги. - Светлой дороги? – Эм прикусила язык, но изумление на заплаканном лице четко давало понять, что все было услышано. - Ну да, чтобы ему было легче после смерти. - А разве … об этом не позаботится священник? - Ну… это вряд ли. Надеюсь, что родичи не слишком его задергают и позволят уйти. И тебе стоит сделать то же. - А если… - Эмили, дорогая, тебе стоит понять, что пока у тебя нет никаких «если», у тебя есть только то, что у тебя есть. Пока что немного. Но об остальном стоит подумать. Эмили тихо плакала в кресле. Эм тем временем поставила на кольцо медную миску, налила в нее кипятка, рядом бросила в фарфоровый горшочек с толстыми стенками щепотку какой-то фиолетовой травы, еще несколько щепоток разных трав, из которых опознавалась только мята, доставая из стеклянных, плотно закрытых банок, стоящих в шкафу за непрозрачными дверцами. Потом еще несколько гранул коричневого порошка, и тоже добавила в горшочек тщательно отмерянного количества кипятка, и поставила в миску с водой, тут же уменьшила огонь спиртовки и помешивала содержимое деревянной ложечкой с длинной ручкой. - Матушка Эм, а что я теперь буду делать? – тихо спросила Эмили. – Я тут у вас стану… прости… - Не говори глупостей, - нахмурилась Эм. – Я уже несколько месяцев подумывала взять помощницу, что-то вроде секретаря. Возможно, и для помощи с бухгалтерией тоже. Тебе же образование должны были давать? Раз такого важного жениха планировали? - Да, - закивала Эмили. – Я умею писать и читать не только на нашем языке, я еще два языка выучила. Еще учили готовить, вести хозяйство, со счетами работать, вышивать, шить, руководить слугами. Танцевать, петь, играть на клавесине. - Ну, последнее нам вряд ли пригодится, а вот насчет счетов – это очень хорошо. Это, конечно, не домашние счета, с ними немного по-другому, но похоже. Принцип тот же. К тому же, я покажу тебе маленькие хитрости. Будешь вести мою переписку, не всю, конечно, помогать с остальными документами, с поставщиками пока тебе точно рановато иметь дело, но там видно будет, что из тебя выйдет. Пока от тебя требуется пунктуальность, ответственность, грамотность. И это, как мне кажется, у тебя есть, - хотя иногда авантюрная жилка, не иначе от отца доставшаяся, дает о себе знать, но вслух этого не сказала. Девочка и вправду производила впечатление будущей вполне себе респектабельной бургерши, готовой скрупулезно все записывать и учитывать, возможно, брак с обеспеченным человеком сделал бы ее менее зажатой в этом отношении, но не факт, задатки были, а уж как разовьются, будет видно в ближайшие месяцы. – Да и вышивать будешь только для себя, если время будет, тут тебе это не пригодится. Эмили закивала головой, и закуталась еще плотнее в шаль Эм, которую она стащила себе. Эм выждала положенное количество времени и позвала: - Подай мне горшочек из красной глины, он на третьей снизу полке в шкафу возле двери. Справа посмотри, не подписан, но там есть значки. Эмили встала и, пошарив в указанном месте, вытащила искомое. - Этот? - Он самый, неси сюда, - Эмили подошла к столу, осторожно держа в руках горшочек. – Открывай его, - та снова подчинилась. Эм ловко поддела кончиком скальпеля несколько серебристых крупинок и бросила в варево, несколько движений по и против часовой стрелки - и миска была снята с огня и поставлена на толстую доску. – Вот так. Теперь постоит минут пятнадцать, и можно будет процедить и напоить тебя им, немного разбавив. Кстати, надо будет отлить немного остывшей кипяченой воды, так что налей себе в кружку из чайника. Спустя полчаса, напоив Эмили и велев ей умыться и ложиться спать, хозяйка спустилась вниз. Там шла обычная суета, начали прибывать первые посетители. В воздухе ощущалась какая-то едва уловимая нервозность. То, что слухи, зачастую самые нелепые, распространялись с невероятной быстротой, было одной из трудностей, с которой ей приходилось сталкиваться. Что-то ожидалось. Эм машинально раздавала указания, от посещения банка пришлось отказаться, уже не успевала, приветствовала гостей и наведывалась на кухню, где ее сразу же обволокли сладкие пары и шум, но по-прежнему все работало слаженно. - Все в порядке? – вдруг на удивление серьезно спросил Лукас. - Более или менее, - пожала она плечами, из печи вытаскивали последние партии коржей, поварята суетились со взбиванием кремов и прослаиванием уже выпеченных заготовок. – Бывало и хуже. Полихорадит и успокоиться. - Хорошо бы, - кивнул тот. Ближе к полудню ее отозвала в сторонку Грета. - Там привезли вещи этой… - она многозначительно подняла глаза наверх. - Она – не эта, - резко оборвала ее Эм. – Просто человек оказался в беде, и надо помочь. - Ну, если она не сглупила, то не оказалась бы в такой ситуации. - Кто угодно мог оказаться в такой ситуации, и даже еще хуже. - Сидела бы дома - ничего не случилось, - поджала губы Грета, дама уже ближе к сорока. – Сама виновата. - Сама виновата – это кто тебе такое сказал? В чем виновата? В том, что влюбилась, а родители были против? Какая чушь! Когда же женщины перестанут друг друга обвинять в неправедности и неприличности? А? Ты действительно думаешь, что, заклеймив «оступившуюся» и радуясь своей «правильности», никогда никому не попадешь на язык? Тебя не затопчут такие же, как ты, которым внушили, что женщина сама всегда во всем виновата? Мужчины могут грызться между собой знатно, но как только доходит дело до женщин, проявляют удивительные сплоченность и согласие. А женщинам внушается, что они должны много чего, в том числе контролировать и внешние обстоятельства, и если они будут поддерживать мужской мир, они будут правильными и в безопасности. Но это не значит ничего. При таком раскладе можно осудить любую, и жрать ее будут даже родственники и друзья. Если бы женщины разрешили бы себе больше доверять себе и друг другу, а не страху и мужчинам, то было бы легче. Эм не сразу заметила, как на ее гневную речь обернулись практически все, кто был на кухне, и даже в дверном проеме встало несколько человек. - Действительно все думают, что если будете такими же, как все и смолчите, и не протяните руку помощи, то и в следующий раз беда обойдет вас стороной? Может быть, лучше помочь устоять на ногах оступившемуся, если это и впрямь так, или встать упавшему, и в следующий раз помогут вам? Лукас поцеловал кончики пальцев и махнул рукой. - Именно так, беллиссима! Так, чего встали?! Работы мало? Сейчас еще подкину! - Пойдем, заберем, - уже спокойным тоном сказала хозяйка побелевшей Грете. – Надо будет еще кого-то подхватить. Подхватили они Эриха, который в основном и перетаскал все узлы с барахлом в комнату Эмили. - Книг нет, - печально сказала та Эм вечером, когда проснулась и разбирала принесенные вещи. – Вообще ни одной. - Ничего, у тебя будет заработок, будешь и книги покупать, хотя они, конечно, дороговаты. А пока можешь брать мои, только предупреждай, тем более, что тебе придется изучать еще многое по налоговому праву и бухгалтерскому учету. - Ой, я не смогу, - округлила глаза Эмили, прижав к груди очередную белую, с кружевом сорочку. - Прекрати разыгрывать из себя дурочку, сможешь прекрасно, там нет ничего такого уж сложного, если будут вопросы, все объясню. Главное - настроиться на то, что это вполне тебе по плечу. Эмили вздохнула и продолжила копаться в одном из узлов, потом ахнула. Из кучи ткани выпал небольшой бисерный кошелек, тяжко звякнувший своим содержимым. Эмили дрожащими пальцами распустила его шнур и высыпала монеты себе на руку, там оказалась довольно приличная сумма серебром и даже пара золотых монет. - Это твое? - Нет, у меня никогда не было таких денег, а вензель мамин! – Эмили проворно засыпала монеты обратно и принялась лихорадочно рыться в ворохе разных материалов, извлекая оттуда несколько трубочек туго скатанных листов и три потрепанных тетрадки. – Ой, это те письма, что писал мне Отто! И мои дневники! – Оттуда же были извлечены пара картинок в недорогих рамках. – И это его подарки…. – Ее глаза снова наполнились слезами. «Там не так запущено, как я думала», промелькнуло в голове у Эм. - Так, давай-ка я тебе еще успокоительного настоя налью и покажу, где ты можешь хранить деньги. Пока можешь оставить у меня, но лучше отнести в банк, я знаю безопасный, напишу тебе туда рекомендательное письмо, откроешь там счет, надо бы узнать есть ли у тебя какие-то еще документы. Нет? Совсем никаких? Ну, что ж, когда станет потише, надо будет этим заняться, может быть, привлечь Рона. А пока стоит задуматься о свидетельстве о рождении. Тебе его тоже не отдали? Что значит «никогда не видела»? То есть его никогда не было? Ты хоть помнишь, в какой церкви тебя крестили? Ах, это еще не в Бабенбурге было. Ну, точно через Рона надо будет достать выписку из приходской книги о твоем крещении. Эмили развесила все, что смогла в маленьком шкафу, часть вещей, в основном зимних, сложила в рундучок под окном, деньги убрали в запирающийся на замок металлический шкафчик в комнате Эм. Потом настала очередь спускаться и принимать вечерних посетителей. - Пойдешь со мной? – спросила Эм. Девушка ойкнула, с распахнутыми глазами прижала к груди томик стихов, и замотала головой. - Туда же нельзя… то есть это… неприлично… - Детка, твои представления о приличиях стоит полностью пересмотреть. Там достаточно безопасно, если ты об этом. Захочешь – спускайся, нет – так посиди пока у себя, почитай. Если же спустишься, и тебе что-то не понравится, то сразу же беги к Эриху, с остальными ребятами ты познакомишься позже. Тебя всегда прикроют. Впрочем, все постепенно. А пока тебе надо отдохнуть. А я пошла. В коридоре Эм улыбнулась звуку поворачиваемого ключа. Возле барной стойки обнаружились Рон и один знакомый следователь. - Какие новости? – спросила она, прежде поздоровавшись, становясь на привычное место и наливая обоим еще по кружке пива. - Не очень хорошие, - хмуро ответил Рон, и его приятель согласно кивнул. – Старого Миндена арестовали. Потому что часть коллекции исчезла, в основном кинжалы, и одним из них, похоже, и убили Отто Нейрата. Так что ему безопаснее быть сейчас в тюрьме курфюрста, чем на свободе. В одиночке до него барон не дотянется, потому что тот поклялся уничтожить убийцу его сына. Посмотрим, пока что получается, что оружием воспользовались все же его, а вот сам ли он это сделал – это пока вопрос. Потому что достаточно народу подтверждало, что он был тем вечером дома и никуда не выходил. Теперь надо выяснить, как оружие исчезло из дома и как оно попало к убийцам, и хорошо бы еще понять, кто это был. - Вот как, - медленно протянула Эм. – И это все? - Если бы, - вздохнул Фриц Герман. – Гарнизон сегодня практически подняли в ружье. - Почему? – оторопела Эм. - Старый Фляйшер приперся с целым отрядом своих вояк и жаждет крови, сегодня с ним целый день возился помощник курфюрста, но, кажется, пока сдерживает его. Завтра он встречается с самим курфюрстом, посмотрим, что из этого выйдет. Пока что нет никаких доказательств вины фон Вейне, и он притих в своем городском особняке. С графа станется вызвать его на дуэль, - устало продолжил Фриц. - Или вообще бучу поднять на всю страну, - мрачно продолжил Рон. - Вот как, - задумчиво отозвалась Эм. - В общем, надеются, что он выпустит пар и уберется восвояси, учитывая все обстоятельства, может статься, что курфюрст отдаст ему фон Вейне, по крайней мере, совершенно очевидно, что на дуэль все закроют глаза. Во всяком случае, никому не с руки нервно пережидать, пока уберется целый отряд головорезов, которым человека убить, как кусок хлеба съесть. - А у тебя что-то слышно? – спросил Рон. - Пока ничего, кстати, а что там с теми уродами, которых вчера схватили? Зачем им Эмили понадобилась? И что с теми записками? - Записки обе оказались подделками. Старый Хельмут еще с утра изучил записку якобы от Нейрата, сравнивая ее с другими образцами почерка. Сказал, что работал опытный человек, но все-таки времени было у него маловато, так что несколько практически незаметных осечек было. То же самое и запиской от Эмили. Явно та же рука. - Зачем же ее выманивали? - Похоже, кому-то очень надо было разозлить не только Нейрата, но Миндена и фон Антропоффа, и прочих офицеров, близких к ним. Потому что, по словам тех, кто остался жив, Эмили предполагалось отвезти в один загородный особняк для развлечения какого-то важного господина. По их словам, заплатили им за это. Но уж больно совпало все. Особняк уже обыскали, его сдали на несколько недель, еще месяц аренды оставался, но там все пусто было, когда стражники прибыли. Несколько еще мест обыскали, тоже без результатов. Так, что стеречь пока ее надо, как зеницу ока. Я хочу усилить охрану, за ней могут все-таки еще раз прийти, хотя не очень это вероятно. Но, может быть, мы сможем уцепиться за эту ниточку. - Впрочем, арест Миндена уже вызвал разговоры и недовольство среди части офицеров, в основном тех, кто воевал с ним или его приятелями. - Весело, - проговорила Эм. - Очень, - согласился Рон. – Так что присматривай за нашей находкой. - Куда я денусь, - усмехнулась та. – Раз уж взяла ее работать, надо бы и обучить. Да, кстати, хотела тебя попросить, ты не мог бы достать через своих людей выписку из приходской книги для нее? Кажется, у нее нет никаких документов. Надо бы что-то изобразить. - Сделаем, - кивнул Рон. – А где ее крестили? Эм назвала. - Ладно, поищем, что найдем, пришлю тебе. Ты тоже будь осторожнее, а то как бы и тебя не попытались убрать как ненужного свидетеля.