Unfamiliar

В день следующей церемонии на улице прохладнее. Это один из тех редких дней, когда Сэма и Джесс нет рядом, чтобы пожелать ему удачи; они уехали в школьную поездку. Ехать в центр одному даже жутко; обычно Сэм летит рядом, якобы чтобы проверить, туда ли едет Кастиэль, а на самом деле для дружеской поддержки. Друзей у него немного, но они лучшие в мире. Кастиэль входит в здание центра, и желудок тут же ухает вниз. У стола стоит мистер Адлер; он приветствует детей и их наставников, а при виде Кастиэля на его лице отражается самодовольная злобная ухмылка. – Ещё одна попыточка, да? Отлично! – он хлопает Кастиэля по плечу. – Уверен, на этот раз всё получится! Смотрители неподалёку хмурятся, услышав его сарказм. Спасибо и на том. Всю лекцию Кастиэль слушает саундтрек из «Властелина Колец» на плеере Джесс, а выключает звук только перед выходом на поле – чтобы почитать на солнышке. Слишком приятная погода, чтобы слушать музыку, хотя ветер уже по-зимнему прохладный. Кастиэль и не помнит, когда последний раз смотрел «показ». На трюки животных, фамильяров ли, нет ли, можно любоваться ограниченное число раз. Сегодня всё как всегда – но вдруг среди детей раздаётся гомон, и Кастиэль поднимает голову, чтобы посмотреть, что их так заинтересовало. Анна стоит рядом с высоким насестом на вершине платформы. На её руке сидит сова, крупная, ухоженная и с очень красивой расцветкой, совсем как у Сэма. На мгновение Кастиэлю даже кажется, что это он. Но сова громко ухает и спрыгивает на балку, где уже сгрудились совята; снова ухнув, так, чтобы её слышали все, она придвигается к ним. Совята кажутся совсем крохотными рядом с ней, а их попискивание в сравнении с её зычным уханьем звучит просто смешно. Сова раскидывает крылья, и совята сбиваются к ней; наверное, это фамильяр какого-то работника центра, но Кастиэль никогда не видел его раньше. Наконец совята слетают с балки, кружа над полем; им не хватает грациозности Сэма, но это дело наживное. Дети громко хлопают и даже кричат. Анна обращается к сове, и благодаря заклинанию её голос перекрывает детские крики: – Твоя очередь. Большая сова пушит перья, чуть ли вдвое увеличиваясь в размерах, и сердито смотрит на Анну. Та пожимает плечами и кивает в сторону поля, где носятся ухающие и пищащие совята. Кастиэлю даже кажется, что он слышит ворчание совы; это явно не должно было стать частью показа. Ко всеобщему удивлению, большая сова не слетает с платформы, а спрыгивает по ступенькам. Кто-то из детей хихикает, и Кастиэль оборачивается со свирепым взглядом. Ничего смешного. Может быть, у неё повреждено крыло – или за что-то зацепилось. Но сова пересекает поле пешком, гордо задрав клюв, и смех становится только громче. Анна шикает на детей, а сова забирается на перекладину к совятам, распахивая крылья и наклоняя голову, будто чтобы поговорить с ними. Выбегают волки, и Кастиэль возвращается к книге, больше не думая о большой сове, пока не приходит время превращений. Совята по очереди перекидываются в людей и отходят на сцену, выстраиваясь в линию. Почти все застенчиво глядят в пол, кто-то широко улыбается, а некоторые вертятся на месте, а потом хихикают и убегают к друзьям. Они фамильяры, но всё равно дети. Кастиэль не смотрит на сцену, пока вдруг не повисает тишина, нарушаемая только удивлённым шёпотом и шиканьем наставников. К удивлению Кастиэля, большая сова тоже идёт к сцене. Как и совята, она перекидывается, и Кастиэль забывает дышать, потому что лёгкие заполняет надежда. Никто не заставил бы взрослого фамильяра перекидываться на сцене, будь он привязан. Анна бы так не поступила. Она не дала бы ему такой надежды, не имей она оснований. Парень-сова такой же высокий, как Кастиэль, у него песочно-русые волосы, совсем светлые в освещении сцены. Кастиэль сидит далековато, чтобы как следует его разглядеть, но его навыки явно лучше, чем у совят: те все одеты в одинаковые белые платья, и мальчики, и девочки, потому что это просто, а на обучение перекидыванию в более сложной одежде уходит не один год. Но на большой сове джинсы, футболка и ещё и рубашка сверху. Впечатляюще. Сэм говорит, что создание нескольких слоёв одежды чертовски сложное. Он сам научился этому немногим больше года назад. Значит, парень по меньшей мере не младше Сэма, а четыре года разницы Кастиэля вполне устраивают. Всё лучше, чем десять. Впервые за несколько лет он внимательно наблюдает за всеми. Взрослый фамильяр ведёт младших за сцену, и, пока перекидываются следующие, колени у Кастиэля тревожно дрожат. Он не хочет снова лишаться надежды, но не может её не ощущать. Он впервые видит непривязанного фамильяра в таком возрасте… не то чтобы он совершенно точно был не привязан, да и есть возможность, что он просто хочет остаться животным… Но надежда ядовита, и Кастиэля подташнивает всю дорогу до комнат для встреч. Он всегда хотел фамильяра-сову. С самой первой церемонии. И ещё больше после того, как Сэм выбрал Джесс – а у неё совы были, кстати, на третьем месте. Дети сбиваются в группки и болтают, а Кастиэль ходит туда-сюда. Ладони потеют, и он вытирает их о свитер, не замечая любопытных детских взглядов и сочувствия в глазах смотрителей. – Не волнуйся, Кастиэль, – шепчет Джо. – Всё будет хорошо. Я уверена, кто-нибудь тебя выберет! Остановившись, он поворачивается к ней, взволнованно теребя рукава. – А большая сова… один из… он здесь с совятами? Или он привязан? – Кто, Дин? Джо переглядывается с Чаком. Кастиэлю не нравится этот взгляд, и искорки надежды начинают затухать. – Он у нас единственный взрослый, – пожимает плечами Чак, не глядя ему в глаза. – Он, э, нет, не привязан. Мы вроде как думаем, что он хочет остаться совой. Джо морщится и снова оборачивается к Кастиэлю. – Я слышала, ему скоро двадцать один, и он никогда не выказывал к церемониям интереса, но, может, пришло время! Ты наверняка ему понравишься! Кастиэль только кивает в ответ. В горле образуется ком, и он решает, что лучше сейчас ничего не говорить. Глупо было позволять себе надеяться. О чём он думал? Он знает, что никогда не найдёт фамильяра, и всё же снова позволил втянуть себя во всё это. Найдя свободный стул, он садится и опускает локти на колени, стиснув руки и глядя в пол. Всё будет как всегда. Нужно напомнить себе об этом и отогнать прочь всю надежду. Дин не выберет его, и ему не будет больно. Он пойдёт к котам, к волкам, к остальным. Никто его не выберет, он пойдёт домой, через неделю вернутся Сэм и Джесс, а через год или два волшебство иссякнет, и ему больше не придётся мучиться. Может, уже и поздно. Его волшебство уже начало ослабевать, и чем фамильяр может ему помочь? В лучшем случае он сможет поддерживать связь, но не колдовать. Может. Он не знает. Вроде было несколько таких случаев, но тогда ведьмак или так и не был связан, или всё-таки нашёл фамильяра раньше. Кастиэль давно перестал искать сведения. Они вызывают надежду, а он больше не хочет страдать. Ведь если не надеяться, не будет разочарования, а не будет разочарования – не будет и боли. Когда дверь открывается, Кастиэль садится и ждёт. Входят совята с работником центра, который представляет группы друг другу. Дети перемешиваются друг с другом, и Кастиэль морщится; их голоса кажутся громче, чем должны бы. Всё же он не отводит взгляда от двери, и что-то в груди застывает, когда он понимает, что Дин не придёт. Чак и Джо были правы. Дин наверняка решил оставаться несвязанным, а здесь он, только чтобы позаботиться о малышах. Ради детей Кастиэль изображает улыбку и вежливо отвечает всем, кто подходит к нему познакомиться. Они пожимают руки, называют свои имена, задают несколько вопросов и уходят. Он не удивляется; по крайней мере они вежливы и вроде бы искренне говорят «приятно познакомиться». Спустя полчаса все, кого выбирают, уже уходят. Совята заканчивают обход, и работники центра объявляют переход в другую комнату. Кто-то из детей плачет, всхлипывая и шепча, что они хотели сову; Чаку явно неловко, но он всё же ведёт их в следующую комнату вместе с остальными, разделяя их на следующие группы по видам фамильяров. Кастиэль со вздохом поднимается на ноги. Он снова чувствует себя отверженным, как и на каждой церемонии. Покидая третью комнату, он уже не знает, способен ли улыбаться. Это требует слишком многих усилий, а ему пусто и одиноко. Джо едва уловимо улыбается ему и шепчет: – Удачи. Проходя мимо комнаты с совятами, он оборачивается на их щебет и видит Дина. Они тянут его за рукава и за руки, одновременно что-то ему рассказывая; его смех эхом отражается от стен, и он улыбается каждому, пытаясь расслышать всё, что они говорят о ведьмаках, с которыми познакомились. В груди Кастиэля вспыхивает слабая искорка надежды, но он подавляет её. Дин не хочет ведьмака. Он не ищет связи, и Кастиэль не может вынудить его к ней только потому, что больше не хочет быть один. Джесс как-то говорила, что ведьмаки тоже могут почувствовать, что фамильяр с ними резонирует. Она поклялась пактом на крови, который они заключили, когда ему было одиннадцать, а ей семь, что ощутила что-то, пожимая руку Сэма, и описала это очень похоже на трепыхание бабочек в рёбрах. Но как Кастиэль может выделить какое-то ощущение из множества тревожно извивающихся внутри него? Он почувствовал бы что-то, увидев Дина, а теперь уже ничего не изменишь. Нечего терять время попусту, пытаясь убедить себя, что они с Дином срезонировали бы друг с другом. Если он не поторопится, то опоздает к котам и, может, упустит фамильяра, которому ведьмак нужен. – Эй, подожди! Кастиэль уже почти ушёл и попрощался с Джо, но замирает, с удивлением оборачиваясь и обнаруживая на себе пристальный и какой-то расчётливый взгляд. Совята уже не владеют вниманием Дина, и Кастиэлю становится сложно дышать под его пристальным взором. – По-моему, он с тобой разговаривает, – шипит Джо, ликующе улыбаясь, и тянет его в комнату. – Подвиньтесь, мелкие, – Дин отнимает руки. – Пардон. Пропустите. Дети расступаются, и он осторожно пробирается сквозь них. За эти пару мгновений Кастиэль успевает заметить, что Дин самую малость выше него, у него веснушки, зелёные глаза, и, судя по тому, как краснеет Джо, он не окажется неправ, добавив к этому списку и очень приятную внешность. Горло сжимается ещё сильнее, а трепыхание в рёбрах ускоряется, когда Дин ступает в его личное пространство. – Ты. Ты ведьмак? Смешной вопрос. Все ведь ведьмаки, если только не утратят своё волшебство – как утрачивает Кастиэль. – Сейчас да. – Фу ты, – Дин закатывает глаза. – Я имею в виду, ты ни с кем не связан? Ты пришёл на церемонию? Ты не наставник? Так много вопросов, что Кастиэль теряется. Зачем Дину знать, есть ли у него фамильяр? Если только он… нет. Кастиэль не позволит себе надеяться. Он не переживёт, если окажется так близко к обретению фамильяра и получит очередной отказ. Гулко сглотнув, он качает головой. – Я не наставник, и у меня ещё нет фамильяра. – Да ты шутишь! – удивлённо восклицает Дин, и на его лице отражается смесь недоверия с безмерной радостью.– Сколько тебе лет? – В сентябре исполнилось двадцать. – Дрань господня. И тебя никогда не выбирали? Кастиэль хмурится. Ясно ведь, что нет, если у него нет фамильяра. – Нет. – Правда? – Правда. Дин подаётся назад, проводя ладонью по губам. – Не верю. Это ни к чему не ведёт, а чем дольше они проговорят, тем сложнее Кастиэлю будет прекратить надеяться. – Извини, но мне нужно идти к котам. Скоро церемония закончится. – Какого хрена ты забыл у котов? – растерянно спрашивает Дин; совята начинают хихикать. Кастиэль отступает назад, уже готовый отвернуться. – Никто из сов меня не выбрал. Было приятно познакомиться… Дин, так? Ему нравится думать, что в глазах Дина промелькнула паника перед тем, как он схватил Кастиэля за запястье. И он не знает, возникает ли судорога в его руке от прикосновения Дина или от его резкого рывка. – Не нужен тебе никакой вонючий кот! Джо удивлённо пищит, а Кастиэль растерянно и почти отчаянно смотрит на неё. Это не похоже ни на один из случаев выбора, которые он видел до этого, а уж он повидал предостаточно. Дин довольно наплевательски отнёсся к положенным условностям. Есть определённые правила поведения во время церемонии, и он наплевал на все из них. – Тут я сойду, ребята, – Дин оборачивается к совятам и машет им. – Удачи! Ведите себя хорошо! Дети приходят в восторг, подпрыгивают, машут руками и нестройно прощаются с ним; Кастиэль же таращится на них, на Дина, на Джо и снова на них. Надежда снова начинает поднимать голову, но он заталкивает её поглубже. Это не может происходить на самом деле. Он касается руки Дина, всё ещё не отпускающей его запястье: – Что ты делаешь? – Выбираю тебя. Слышала, Джо? Я выбираю… э, как тебя зовут? Счастью Кастиэля преграждает путь сомнение. Джесс говорила, что он ощутит что-то, встретив своего фамильяра, но не происходит ничего необычного… если не считать странных манер Дина. Они должны были представиться, пожать друг другу руки и задать несколько вопросов. Не… не то, что случилось сейчас. – Почему? – он не собирался задавать этот вопрос, но он сам слетает с губ. Дин оборачивается к нему, растерянно хмурясь. – Потому что такое фамильярское дело. Мы выбираем ведьмаков, и ты мой ведьмак… и я всё ещё не знаю твоего имени. – Меня зовут Кастиэль. Но если ты хотел принять участие в церемонии, почему ты не пришёл с совятами сразу? Если Дин ищет ведьмака, зачем прятать его, дожидаясь, пока ведьмаки разойдутся? Кастиэль сомневается. Он не может поверить, что Дин с ним срезонировал. – Заботился о малышах, – Дин пожимает плечами и рассеянно взмахивает рукой. – Они запаниковали, узнав, что кому-то придётся остаться, и я их успокаивал. – Правда? – Правда, – кивает Дин, расплываясь в улыбке. Сузив глаза, Кастиэль переходит на шёпот, чтобы его не услышала Джо. – Мне сказали, что тебе скоро исполнится двадцать один. Откуда мне знать, что ты выбираешь меня не просто ради того, чтобы тебе не пришлось оставшееся до превращения время разъезжать по центрам? – он подаётся вперёд. – Если я расспрошу тренеров, они поддержат твою историю? Поверить в то, что его наконец выбрали, не должно быть так тяжело, но он слишком много раз возвращался домой один. В стране много центров, так что ничего удивительного в том, что раньше он Дина не видел, нет, но Сэм говорил, что ведьмаки могут срезонировать более чем с одним фамильяром. Так почему Дин? Почему сейчас? Должна быть на то причина. Дин переминается с ноги на ногу и смотрит в пол. Его рука, до сих пор не отпустившая запястье Кастиэля, чуть сжимает пальцы, а сам он смущённо краснеет и бормочет: – Потому что они смеялись надо мной. – Прости? – Когда я пошёл, а не полетел… дети засмеялись надо мной, – выплёвывает Дин, поднимая голову, но по-прежнему не глядя на Кастиэля. – Я видел тебя – в переднем ряду сбоку – и ты не смеялся, – Дин делает глубокий вдох, оглядываясь на занятую детьми Джо. – Ты же знаешь, что мы можем срезонировать и с привязанными ведьмаками? И это несправедливо, потому что когда я тебя увидел, я как будто проглотил живую гусеницу. Я думал, ты наставник, но кто-то из детей сказал, что ты был на церемонии, и я… чёрт. Я не знаю, было ли это резонирование, но я думаю, что это оно, ясно? Кастиэль гулко сглатывает. Он хочет поверить Дину. Каждой частичкой своей души, жаждущей обрести фамильяра. – Я тебе не верю. Дин широко распахивает глаза и по-птичьи опускает голову к плечу. – Ух ты. Да ты просто воодушевлён всей этой церемонией, да? Это задевает что-то болезненное внутри Кастиэля, и тот дёргается. – Пожалуйста, отпусти мою руку. – Ни за что, – Дин подходит ближе, и, кажется, нужно быть недовольным таким нарушением личного пространства. Но это не так. Странно, но не неприятно. – Я слишком долго ждал своего ведьмака, и он – это ты. – Ты этого не знаешь, – шипит Кастиэль, отчаянно надавливая на дверь, в которую ломится растущая надежда. – Знаю, – говорит Дин с таким убеждением, что Кастиэлю хочется сдаться. – Но ты только что сказал, что не уверен, что это было именно резонирование. Дин раздражённо выдыхает, снова сжимая его запястье. – Зачем ты всё усложняешь? Тебе нужен фамильяр, мне ведьмак. Я же сказал, что почувствовал что-то, чего никогда не чувствовал раньше, ну так это наверняка оно. Не понимаю, что тут плохого. В худшем случае я ошибся. Через пару недель мы поймём, что связь не образовалась, и я просто вернусь, перееду в другой центр, а ты придёшь на новую церемонию. Всё просто. Всё далеко не просто. Фамильяр делает выбор. Кастиэль понимает разочарование Дина, никогда не встречавшего ведьмака, с которым мог бы срезонировать. Но сравнимо ли это с разочарованием того, кого всегда отвергали? Думать, что с тобой что-то не так, только потому, что ни один из фамильяров с тобой не срезонировал… Но… может, и Дин думал, что с ним что-то не так? Может, он пытался принять то, что никогда не найдёт ведьмака? А ведь он потеряет гораздо больше, чем Кастиэль. Тот всего лишь утратит волшебство, а Дин же – себя. В двадцать один год Дин утратит способность превращаться. Его естественное волшебство закончится, и он не сможет принимать человеческий облик. Бывают случаи, один на миллион, когда фамильяры сохраняют личность и воспоминания, просто оставаясь в зверином обличье, но чаще всего они просто забывают, кто они такие. – Ладно, – вздыхает Кастиэль, расслабляясь в его захвате. Дин лучится сияющей улыбкой и забрасывает руку ему на плечи: – Вот это подход к делу! Идём, запустим шестерёнки. По пути к стойке регистрации Кастиэль приободряется. По крайней мере, мистер Адлер поражённо застывает, увидев их вместе, причём Дин так и не убирает рук с его плеч. Они ждут у терминала, добрых десять минут заполняют электронные формы и расписываются на тачпаде электронной ручкой. – У тебя есть компьютер? – спрашивает Дин, пока Кастиэль перечитывает форму, убеждаясь, что ничего не пропустил. – Мне говорили, что есть ведьмаки, которые настроены против технологий. А мы могли пользоваться компьютерами только на занятиях, и то интернет был ограничен. Жутко раздражает. Даже никакого порно не найти. Повезло, что в центре меня пожалели и подбросили журнальчиков. Кастиэль пихает его локтем и оборачивается, проверяя, не слышал ли кто. – Здесь же дети, – шипит он. – И да, у меня есть ноутбук и интернет. Делай, что хочешь, но если впутаешь меня во что-то, знай, что я тебе это припомню. – Ты не станешь, – смеётся Дин, пихая его плечо своим. – Я готовлю, я убираю, я был лучшим по всем предметам. Я просто чудо. Ты слишком меня полюбишь, чтобы вернуть назад. – Посмотрим, что ты скажешь, когда связь не образуется. – Если. И я уверен, что она образуется. Они выходят на улицу, прощально машут работникам центра и останавливаются только забрать рюкзак Дина. Остальные его вещи обещают доставить в течение недели. Стоит им выйти за территорию, как Дин потягивается, шумно выдыхая. – Святая чекушка, я свободен! Никаких больше центров, никаких переездов! Думаю, тут я начну новую страницу, Кас. Это рассвет нового дня! Кастиэль возится с замком велосипеда. – Сейчас обед, и я знаю тебя полчаса, но всё равно непохоже, чтобы ты начинал какую-нибудь новую страницу. – Ты меня ранишь! Ты меня даже не знаешь, как ты можешь… это ещё что за хрень? Дин таращится на велосипед, в котором вообще-то нет ничего удивительного. Он обычный, с одной передачей, разве что ручки у него высокие, потому что Кастиэль не любит клониться вперёд во время езды. А ещё сзади на багажнике молочный ящик, чтобы было удобнее перевозить продукты, книги или ингредиенты для зелий. – Сомневаюсь, что ты никогда не слышал о велосипеде, – Кастиэль закатывает глаза и перебрасывает ногу через раму. – В смысле, ты почему не на машине? – встревоженно озирается Дин, опуская рюкзак в корзину. Можно подумать, он надеется, что Кастиэль шутит, и машина вот-вот появится. – Потому что совы летают, волки бегают, а остальные фамильяры помещаются в корзине. А машины дороги, и мне это не нужно. Если на велосипеде ехать далеко, я просто сажусь на автобус, – Кастиэль пожимает плечами и ставит и свою сумку в корзину, чтобы она не била по ногам. – Просто не упускай меня из виду, и не заблудишься. Дин качает головой и подходит к велосипеду спереди. – Я не полечу. Кастиэль не успевает ответить, а он уже превращается – и вот на передней перекладине сидит большая пятнистая сова. Она моргает и отворачивается, пуша перья и щёлкая клювом. – Погнали. Кастиэль начинает крутить педали, и Дин разводит крылья в стороны, ударив ими Кастиэля по предплечьям. На каждом повороте и каждой ямке они дёргаются и хлопают, и уже спустя пару кварталов Дин громко ухает: – Стой, Кас, стой! – Что не так? – Кастиэль тормозит, пытаясь сдержать улыбку: перья Дина так вспушились, что он стал почти втрое крупнее. – Надумал полететь? Дин поворачивает голову к нему и сужает глаза. – Нет. Поеду в корзине. – Он перепрыгивает на руку Кастиэля, поднимается к его плечу, а оттуда ныряет в корзину, устраиваясь между сумками. – Всё. Я готов. – Кастиэль не двигается, и Дин свирепо смотрит: – Что? – Почему ты просто не полетишь? – Не хочу, – Дин снова отворачивается. – Крути педали давай. Остаток пути Кастиэль постоянно оглядывается, проверяя, как он там, но в корзине Дину явно гораздо удобнее. Сложно не сложить два и два: он не полетел ни на демонстрации, ни сейчас. – Не любишь летать? – спрашивает Кастиэль, позволяя ему перебраться на свою руку и паркуя велосипед. – Ты же можешь, просто не любишь. Дин не отвечает, но фыркает и поднимает плечи к ушам. Он пару раз щёлкает клювом, но отворачивается каждый раз, когда Кастиэль пытается заглянуть ему в глаза. Это довольно забавно. Во время экскурсии по новому дому Дин остаётся в совином облике. Кастиэлю нравится думать, что это для того, чтобы скрыть своё смущение. Сначала они идут к огороду, сейчас ничем не занятому – не сезон. Но он занимает большую часть территории. Там есть и теплица, которую Кастиэль построил для выращивания трав круглый год. Большинство её окон из матового стекла, но некоторые панели прозрачны. Потом он проносит Дина по дому; он не очень большой, всего две спальни, ванная и незаконченный подвал, который он использует под склад. Заканчивается экскурсия в гостевой спальне – его бывшей детской. После того, как съехал Габриэль, Кастиэль переместился в главную спальню. Теперь, когда здесь будет жить Дин – какое-то неопределённое время, – можно ли продолжать называть эту спальню гостевой? Обычно образование связи между ведьмаком и фамильяром занимает несколько недель. До той поры Кастиэль не узнает, действительно ли Дин с ним срезонировал. И пока что он не против, что Дин останется. По крайней мере, он будет не один. Если Дин не будет ходить с ним на работу, ему по крайней мере будет к кому возвращаться; если ему приснится кошмар, ему не придётся просыпаться одному в пустом доме. Он ненавидит просыпаться один. Пока Дин разбирает вещи, Кастиэль готовит ужин и звонит начальнику; тот в восторге от того, что он наконец нашёл фамильяра, и с радостью даёт ему дополнительный выходной. Вообще это обычная практика – освобождения от школы на пару дней после удачно прошедшей церемонии. Ведьмаку и фамильяру нужно время, чтобы устроиться и приспособиться к рутине. Ужин выходит неловким. Кастиэль едва ли произносит пару слов, а вот Дин оживлённо болтает о том, как здорово оказаться за пределами Центра. Кастиэль узнаёт о том, как фамильяры делают выбор между человеческой едой и животной добычей; Дин горячо уверяет его, что чизбургер с беконом куда лучше пойманной мыши («Вообще они не так плохи. Но если они ещё живы и извиваются… это просто странно»). Он рассказывает о тренировках и воспитании, довольно строгом, потому что им ведь предстоит стать помощниками ведьмаков, пусть они и сами вроде как считаются людьми. Показав Дину, как работают телевизор и ноутбук, Кастиэль уходит спать. Утром он обнаруживает Дина на диване, обнимающим подушку и похрапывающим, всё ещё полностью одетым и заснувшим перед телевизором с выключенным звуком. Он просыпается, пока Кастиэль готовит завтрак, и почти полчаса проводит в душе. Видимо, в Центрах им не позволяли так долго там находиться, и Дин прикипает душой к непривычно сильному напору воды. Несмотря на то, что утро по большей части проходит в молчании, Кастиэлю приятно его общество. Дин дремлет над чашкой кофе и с интересом листает ту часть газеты, которую не читает Кастиэль. Из дома они выходят вместе; посадив Дина в корзину, Кастиэль проезжает по окрестностям и той части города, где часто бывает, и показывает ему всё. Они проезжают мимо прачечной, продуктовых, библиотеки, кино, по улочке с ресторанами и магазинами, по которой Джесс часто тащит его прогуляться. О ней и Сэме Кастиэль не упоминает; как-то не возникает подходящего момента, да и ему хочется представить их лично, прежде чем начать что-то рассказывать. Они заглядывают и в аптеку. Знакомясь с коллегами и начальником Кастиэля, Дин проявляет такую же робость, как и при знакомстве с самим Кастиэлем: нахально улыбается и уверенно пожимает всем руки. А вот с начальским фамильяром он держится настороженнее; наверное, не любит котов. – Это самосохранение, – щёлкает Дин клювом, сидя в корзине на обратном пути. – Коты и птицы вместе не тусуются, знаешь ли. Мы естественные враги. Никогда ещё не встречал нормального кота. – Ну, не будь с Мэг грубым. Она там, только чтобы помогать, как и ты, если захочешь работать со мной, – Кастиэль оборачивается к нему через плечо. – Обычно я работаю со среды по воскресенье. Но тебе не обязательно ходить со мной, если не хочешь. – Можно, – Дин пушит перья; наверное, это такое совиное пожатие плечами. Кастиэль аккуратно притормаживает у фамильярни. – Тебе нужно что-нибудь купить? Насест? Витамины? Одежду? – Нет, всё путём, – Дин удобнее устраивается в корзине, но бросает взгляд на витрину. – Может, через неделю-две. Когда мои вещи доставят. Он не говорит ничего такого, но Кастиэль понимает: есть возможность, что связь не образуется, и Дин не хочет лишних вещей. Что будет тогда, Кастиэль не знает. Он не хочет продолжать ходить на церемонии, пока не настанет момент, когда даже фамильяр не сможет помочь ему сохранить волшебство. Кто знает, может, поздно уже сейчас. Но, может, Дин не хочет ничего покупать, потому что знает, что связь не образуется? Кастиэль разрывается между надеждой на его искренность и какой-то безразличной вялостью. Он уже наполовину убеждён, что Дин просто хотел выбраться из центра и получить пару месяцев свободы перед тем, как стать животным навсегда. Тогда понятно, почему он предпочёл взрослого ведьмака. Для малыша это был бы удар, а Дин не кажется способным на такую подлость по отношению к ребёнку. * Дин ходит с Кастиэлем на работу, заявляя, что так полагается хорошему фамильяру, но Кастиэль знает, что на самом деле ему этого не хочется. К третьей смене он половину времени читает книгу в уголке или сидит на жёрдочке, почти проваливаясь в сон. Всего за пару дней у них сама собой вырабатывается постоянная рутина; самое удивительное в том, что Кастиэлю уютно. У него в голове не укладывается то, как просто Дин вошёл в его жизнь. Начинается день с того, что Дин принимает душ, пока Кастиэль готовит завтрак. Потом он прибирает со стола, пока в душ идёт Кастиэль, а после они вместе идут на работу. Если Кастиэль не успевает взять с собой обед, Дин покупает его где-нибудь, одолжив его велосипед. После работы они занимаются дома каждый своими делами, если только Кастиэль не просит его о помощи с учёбой, как раньше попросил бы Сэма. Но большую часть времени – часы – Дин проводит в гостиной, с негромко работающим телевизором, и сидит за ноутбуком. Он не то чтобы сразу же сворачивает окошки, когда Кастиэль входит в комнату, всё равно от дверей не разглядеть экрана, но он всегда быстро поднимает взгляд и щёлкает по клавишам, так что, когда Кастиэль садится на диван рядом с ним, он видит только рабочий стол. Вспоминая сказанное им ранее, Кастиэль предполагает, что Дин смотрит порно. Что ещё Дин мог бы от него скрывать? Но он говорил искренне, разрешая Дину делать на ноутбуке всё, что угодно. Он почти им не пользуется, а если Дин наловит вирусов, сам и чинить будет. – Знаешь, в городе есть бар только для фамильяров, – говорит он как-то; за день до приезда Сэма и Джесс. Пока он не вошёл в комнату, Дин печатал, как сумасшедший. – Могу тебе завтра показать, если хочешь. Ты мог бы познакомиться там с девушкой – или парнем – и не тратить так много времени на поиски порно. Дин медленно поднимает голову, изумлённо распахнув глаза. Спустя пару мгновений он взрывается смехом и далеко не сразу успокаивается и обретает возможность заговорить: – Я не ищу порно всё это время! И пока мы не убедимся, что образовалась связь, я не хочу ни с кем знакомиться. Слишком много возни, пока нет гарантий. – О, я думал, ты… – Кастиэль краснеет и старательно смотрит в экран телевизора. – Не бери в голову тогда. – Я в основном пишу письма, – поясняет Дин, ставя ноутбук на стол. – В центрах есть интранет, чтобы дети, и разделившись, могли общаться друг с другом – и с родителями. Можно залогиниться и удалённо. Дин впервые за всё время упомянул родителей. Кастиэль заинтересованно отворачивается от экрана, подбирая ногу под себя. – Ты часто общаешься с родителями? – Где-то раз в месяц. И только с папой. Мамы нет… ну, очень давно, – Дин пожимает плечами и отзеркаливает его позу, опираясь локтем о спинку дивана и опуская голову на согнутую руку. Он выглядит опечаленным, и Кастиэль тут же ощущает прилив сочувствия. – Папа сейчас живёт в паре штатов отсюда. Их ведьмаки были женаты, ну, и у них тоже вроде как срослось. Насколько я знаю, мы с братом были их единственными яйцами. – У тебя есть брат? – спрашивает Кастиэль и тут же жалеет об этом, потому что Дин сразу же замыкается и отворачивается к окну. – Ага. Он меня на пару лет младше. Фамильяры попадают в систему Центров в возрасте пяти лет, так что я его почти и не знал. Но папа сказал, что я должен найти его, когда и его забрали тоже. Я пытался, но мы всё переезжали, хотя были слишком маленькими, чтобы привыкнуть, а потом умерла мама, и они, наверное, из-за чего-то поругались. Мой брат и папа. Папа так и не сказал, что произошло, но брат даже не дал ему свой электронный адрес. Насколько я знаю, они больше и не разговаривали. – Какое-то время помолчав, Дин слабо улыбается: – Так я его и не нашёл. И поскольку я был вроде как впереди в распределении, я даже не могу расспросить о нём работников Центров. Я только знаю, что папе пришло письмо, удостоверяющее, что он нашёл своего ведьмака. Так положено. И на этом всё. Да я и сам не особенно общаюсь с папой. – Ты всё ещё пытаешься найти его? Брата? Может, нам связаться с офисом, чтобы они… – Пробовал. Заводил дружбу и даже более чем с миллиардом смотрителей, но никто не мог дать мне эти данные, потому что это стоило бы им работы, – Дин пожимает плечами и отворачивается, нашаривая пульт. – Я давно сдался. Нахмурившись, Кастиэль опускает взгляд на свои руки. Будь у него брат или сестра и всего пара месяцев на то, чтобы попрощаться, он бы не сдался. Он даже с двоюродными бы захотел попрощаться. А Дин вообще собирается навестить отца? У него множество вопросов – и вместе с тем ощущение, что разговор закончен. Становится как-то неуютно, и Дин сползает ниже по дивану, без интереса переключая каналы, а спустя пару минут бросает пульт на колени Кастиэля и потягивается: – Лягу сегодня пораньше. Тебе же с утра на работу, да? – Завтра да, а в понедельник выходной. Ты со мной? – Ну наверное. Всё равно заняться нечем, – он тянется к ноутбуку. – Можно я возьму его с собой? Надо написать ещё пару писем. – Конечно. Кастиэль выключает телевизор. Он тоже пойдёт спать. Завтра в аптеке инвентаризация, а потом приезжают Сэм и Джесс – день будет занятой. А ещё нужно познакомить их с Дином. Да, лучше отдохнуть как следует.