Инфекция

Лайт так давно не был на открытом воздухе, что немного растерялся. Он стоял бок о бок с человеком, являющимся одновременно тремя лучшими детективами мира, который, к слову, тоже редко выходил на улицу. Лайт особо и не просился, чтобы лишний раз не выводить Эла из себя. Он точно знал, что не был Кирой. В конце концов, как можно убить больше тысячи человек и не знать об этом? Тем не менее, Ягами послушно терпел заключение, надеясь, что Эл вскоре поймет его невиновность. Иногда, очень редко, Лайт тосковал по своей нормальной жизни, где он каждое утро вставал, завтракал с мамой и сестрой свежим домашним завтраком, затем шел на занятия, которые давались ему с поразительной легкостью, после чего возвращался домой и, сделав уроки, ложился спать, чтобы с утра снова подняться и отправиться в школу. Все было так обыденно и привычно, что он представить не мог, что его жизнь может повернуть совершенно в другое русло. Сейчас он шагал рядом со сгорбившимся Элом к машине, которая терпеливо ждала на углу. Был теплый весенний день, а в воздухе стоял приятный запах, который можно почувствовать только в середине весны, когда все живое просыпается ото сна и начинает цвести ароматная сакура. Эл не замечал меланхоличного настроения подозреваемого, продолжая пялиться себе под ноги, размышляя о вирусе. Утром в рабочий кабинет вошел Ватари, неся в руках поднос со сладостями и чаем, и тогда Эл сказал ему, что должен лететь в Европу. Ватари, который это предвидел, сообщил, что уже все устроил. Эл даже улыбнулся своему помощнику. Лайт не удержался и удивленно поднял брови, поймав себя на мысли, что никогда прежде не видел у детектива такой простой улыбки, но тут же осекся, тряхнув головой и выкидывая из нее дурацкие мысли, а в душе все же остался неприятный осадок, что ему сыщик никогда так не улыбался. Хотя, это не удивительно, ведь Ватари его друг, а Лайт всего лишь подозреваемый, который приносит ему кучу проблем. Рьюзаки почти сразу вернулся к своему компьютеру, продолжая связываться с политиками, с легкостью переходя от одного языка к другому. Сейчас они уже стояли у машины, и Лайт тоскливо оглядывал ничем не примечательную улицу. Вернется ли он обратно в Японию? Конечно, глупые мысли, но один черт знает, что его ждет за границей. Он не успел даже попрощаться с семьей, ведь как только Эл обзвонил чиновников, он тут же потащил Лайта к выходу из штаб-квартиры. Сейчас же детектив уверенным шагом направлялся к дверям машины, но юноша застыл на месте. Наручники больно царапнули запястье, когда цепь натянулась. — Идем, Лайт-кун, — деловито позвал детектив, обернувшись через плечо, но, заметив серьезное лицо парня, повернулся полностью, недоуменно глядя в карие глаза. Он заметил в них смешанные эмоции и неуверенность. Детектив даже про себя отметил, что этим странным, открытым взглядом Лайт на несколько процентов понизил свой уровень подозрения. Но уже спустя минуту взгляд потух и Лайт послушно забрался на заднее сиденье машины, пододвинувшись, чтобы Эл сел рядом. Детектив закрыл за собой дверь и несколько раз моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд, привыкнув к полутемному освещению. — Сколько мы будем лететь? — спросил Лайт. — Шестнадцать часов, Лайт-кун. — В каком аэропорту мы приземлимся? — Боюсь, что я не могу тебе сказать. Я также буду вынужден завязать тебе глаза, Лайт-кун. Ты должен понять, что это всего лишь меры предосторожности, формальности. Зато как только мы прибудем на место, я смогу снять наручники. — Да, я понимаю, — вздохнул Лайт. Эл снова бросил на подростка настороженный взгляд. Он не понимал постоянных перепадов настроения юноши, и это его ужасно раздражало. В обычное время Лайт должен был возмутиться и настоять на том, что он невиновен, что все эти меры предосторожности просто глупости, а Эл ведет себя как маленький ребенок. Так почему сейчас он все чаще старается замять зарождающиеся конфликты? Наверное, никто не заметил в нем особых перемен, но Эл был намного проницательней остальных и научился «читать» Лайта. Эл иногда задавался вопросом, как ему удалось так много узнать о другом человеке. Он всегда был асоциальным и большую часть жизни провел вдали от общества. Нет, он контактировал с людьми, но только посредством телефонных звонков и электронной почты. Наверное, его наследники и Ватари были единственными, с кем он все это время поддерживал настоящее общение. До этого момента у Эла не было настоящих друзей, которые могли бы поравняться с его способностями. Нет, Ватари, конечно, был очень умен, но это было не то. А потом Эл встретил Ягами Лайта, ставшего для эксцентричного социопата единственным настоящим другом, которого он безгранично уважал и ценил. Эл не знал, что делать, когда люди впадают в депрессию или просто тоскуют, но ему хотелось попытаться поддержать Лайта, подбодрить. — Лайт-кун? — тихо позвал детектив, покосившись на юношу. — Ты голоден? Лайт даже вздрогнул от внезапного вопроса и неуверенно кивнул: — Наверное. А что? — Еда в самолете, честно признаться, паршивая, — поморщился детектив. — Так что, думаю, мы должны заехать куда-нибудь и перекусить. — Мог бы просто сказать, что проголодался, Рьюзаки. — Нет, я не голоден, Лайт-кун. Лайт удивленно приподнял бровь. Эл просто решил позаботиться о том, чтобы Лайт нормально поел и не давился пресной едой из самолета? Юноша невольно улыбнулся. Несмотря на то, что Эл сейчас не в себе из-за бушующего вируса, он все же думает о нем. В такие редкие моменты Лайт на самом деле считал Эла своим другом. Хотя чаще всего они были на волосок от того, чтобы не покалечить друг друга, иногда проскальзывали такие трогательные моменты, когда Лайт проникался дружелюбием к этому странному типу. — Спасибо, Рьюзаки-кун, — вежливо кивнул Лайт и отвернулся к окну, так и не заметив мимолетного румянца, загоревшегося на щеках детектива от почетного суффикса «кун» у его вымышленного имени. Эл улыбнулся и тоже отвернулся к своему окну. Настроение немного поднялось, но он тут же вспомнил о том, куда они едут и зачем. Достав из сумки ноутбук, он поставил его на колени и принялся ждать, пока тот загрузится. Затем он ввел шесть паролей, защищающих систему, причем в каждом из них было не менее сорока двух символов в самых различных комбинациях. Эл склонился над экраном, внимательно читая открывшиеся новости. Тайлерн объявил карантин всего через час после консультации с Элом, что вызвало панику в обществе. На границе карантина было открыто шестьсот сорок два контрольно-пропускных пункта, где осматривали людей на наличие вируса перед эвакуацией. Стоит одному зараженному прибиться к группе эвакуируемых, как вся область объявлялась чрезвычайно опасной и пункт закрывали, отрезая людям последний путь к спасению. Эл поморщился, когда, листая ленту, наткнулся на видео, сделанное в одном из закрытых пунктов и походившее больше на трейлер из фильма ужасов. Эл с отвращением смотрел, как люди буквально разрывают друг друга на части, кричат в агонии, рычат и воют, как дикие звери. Затем камера выпадает из рук оператора, слышится крик и в следующую секунду на экране появляется серый спектр, а из колонок доносится шипение. Эл для себя сразу решил, что первым делом нужно будет запретить выкладывать подобные видео в сеть, дабы не разжигать панику в мире, которая приведет к катастрофе. Хотя люди настолько глупы, что сами лезут в пекло в желании заснять что-нибудь шокирующее. У некоторых товарищей напрочь отсутствует инстинкт самосохранения и как им не вбивай, что это чертовски опасно, они не могут побороть свое любопытство. Лайт, задумавшийся о чем-то своем, взглянул на Эла, который, поджав губы, смотрел на экран ноутбука. По бледному лицу бегали блики, в стеклянных глазах можно было заметить отражение видеозаписи. Эл все больше и больше впадал в уныние, и Лайт, потянувшись, захлопнул ноутбук. Эл даже не пошевелился, только опустил глаза, уставившись на руку Лайта, которая все еще лежала на крышке его ноутбука. — Приехали, — сообщил водитель. Лайт выглянул в окно и вместо обычного токийского аэропорта увидел обнесенную колючим забором взлетную площадку, за которой виднелся небольшой частный самолет. Лайт знал, что цена ничего не значила для Эла, когда дело касалось его собственного комфорта. Детектив никогда не считал денег, один только Бог знает, какая сумма у него на банковских счетах, но, если он мог позволить себе огромную штаб-квартиру в центре Токио, то частный самолет просто капля в море. Взяв ноутбук из рук детектива, Лайт выбрался из машины первым, не дожидаясь, пока водитель откроет перед ним дверь. Эл, выйдя следом, медленно шагал, изредка косясь на горизонт, где виднелись небоскребы столицы. Вздохнув, сыщик поднялся по трапу. Эл искренне ненавидел самолеты. Его пугало то ощущение, когда самолет взлетает и отрывает шасси от земли. В небе может случиться все, что угодно, а пути назад не будет, и эта безысходность угнетала. Еще с самого детства эксцентричный детектив страдал боязнью высоты. Стараясь отвлечься и не нервничать, он забрал у Лайта свой ноутбук и переключился на разговор с военным секретарем Америки о превентивных мерах, если карантин не сработает. Из новостей Эл узнал, что погибло свыше четырех тысяч человек. Секретарь согласился сотрудничать с Элом из-за страха, что вирус перекинется на Америку. Потом Эл побеседовал с лидером Австралийской организации, очень важным лицом, который также согласился сотрудничать с величайшим детективом. Эла даже немного позабавила мысль, что лидеры крупнейших держав, которые его даже в лицо не знали, безоговорочно ему подчинялись, предлагая поддержку и обсуждая с ним военные вопросы строжайшей секретности. Лайт, который из-за наручников был вынужден сесть рядом с Элом, несмотря на абсолютно пустой салон самолета, начал дремать, прислонившись лбом к холодному стеклу. Краем уха он слышал, как Эл что-то печатает на своем ноутбуке. Проснулся он примерно через три часа, ударившись головой о то самое злосчастное окно. Самолет попал в зону турбулентности, и его трясло из стороны в сторону. Потерев ушибленный лоб и тихо выругавшись, Лайт несколько раз моргнул, прогоняя сон, и покосился на детектива. Тот сосредоточенно менял блок питания на своем ноутбуке, а у его ног валялась целая куча использованных батареек, ритмично подпрыгивающая от каждой встряски. — Ты ведь знаешь, что во время полета все должно быть зафиксировано, а не разбросано по всему салону? — Лайт-кун, это мой самолет. Не думаю, что это так важно. — Рьюзаки, не важно, твой он или государственный, правила придуманы ради твоей же безопасности. — Не бойся, Лайт-кун, если самолет загорится и начнет падать, я тебя защищу. Лайт закатил глаза. Как с этим человеком вообще можно о чем-то спорить? Он как ребенок. Потирая затекшую шею, юноша услышал звук загружающегося ноутбука и несколько коротких уведомлений о новых новостях из ленты. — Что нового? — Сейчас в Великобритании вспыхнули протесты народа против карантина, как мы и думали. Рэнделл Хирод выступил на телевидении с объявлением об инфекции и перекрытых границах. Это было так захватывающе, Лайт-кун, — с явным сарказмом фыркнул детектив. — Что он сказал? — Что-то вроде: «Будьте осторожны, по улицам разгуливают зараженные товарищи, которых, по возможности, лучше избегать, ибо они так и норовят содрать с вас кожу». Ну не так откровенно, конечно, но смысл тот, — сухо ответил Эл. — Содержательно. — Идиоты… — Так что ты еще успел сделать? Эл, слегка удивившись, взглянул на Лайта. Он не понимал, почему Лайт так себя ведет. В конце концов, его насильно везут туда, где со страшной скоростью гибнут люди, разрывая друг друга на куски, а Лайт выглядел так, будто в самом деле интересовался ситуацией и хотел помочь. Эл отвел взгляд и задался вопросом, как бы в этой ситуации действовал Кира. Он, вероятно, был бы в восторге от такой кровопролитной катастрофы. — Пообщался с политиками. Они выслушали все, что я думаю об этом вирусе и поддержали мои мысли. Я рассмотрел все возможные варианты событий и развязки, хотя, большинство из них весьма трагичны. — И какой у нас план? — Нужно как минимум на шесть недель отрезать карантинную зону от всего мира. Запретить швартоваться иностранным судам и садиться самолетам. Челюсть юноши едва не упала от шока: — Шесть недель? Не многовато? — Нет, — с серьезным выражением лица покачал головой детектив. — Да, это большая жертва, которая, несомненно, повлияет на экономику и другие факторы, но только представь, Лайт-кун, что будет, когда вирус перекинется на центральную часть Европы, которая граничит и с Африкой, и с Азией. Жертв будет в миллионы раз больше, и нам уже не спастись. — А что насчет спасательных операций? Что насчет эвакуации здоровых граждан? — выдавил Лайт, все еще потрясенный холодным голосом сыщика. Если границы перекроют, то нельзя будет вывозить здоровых людей. Он пожертвует человеческими жизнями, чтобы обойтись меньшим злом. Позволит умирать одним, чтобы спасти миллионы других. Это бесчеловечно. Так бы поступил Кира, а не человек, который проповедовал свою справедливость, жуя очередную конфету. — Спасательные операции только усугубят положение, Лайт-кун. Мы не знаем последствия вируса. Что, если в некоторых организмах он развивается с опозданием? Мы вывезем зараженных за пределы карантина, подписывая себе смертный приговор. Весь мир заполонят зомби-каннибалы. — Зомби-каннибалы? — переспросил юноша, скептически подняв бровь. — Именно. Этих существ, заполонивших добрую половину Великобритании, по-другому даже назвать нельзя. В них не осталось ничего человеческого, они себя не контролируют. Я не знаю, на что они способны, могут ли они ориентироваться в пространстве или плавать. Хотя, думаю, нет. Океан сможет сдерживать инфицированных лучше, чем военные с автоматами. Лайт опустил голову, раздумывая над его словами. Да, все это логично, но… неправильно. Он снова взглянул на детектива, отметив, что круги под его глазами стали еще темнее. — Тебе, наверное, тяжело было принять такое решение… — пробормотал Лайт, зная, что тот его слышит. Эл закрыл глаза и вздохнул. Вопреки особенностям своего организма, он вдруг почувствовал, насколько сильно устал. Тридцать семь часов без сна. — Могу я немного поспать у тебя на плече, Лайт-кун? — тихо спросил Эл, не глядя на юношу. Лайт невольно улыбнулся. Должно быть, Эл на самом деле чертовски устал. — Конечно, Рьюзаки. Эл снова вздохнул, немного пододвинулся к Лайту, осторожно положил голову на его плечо и закрыл глаза. Лайт почувствовал, как мягкие волосы, которые со стороны кажутся жесткими и даже колючими, коснулись его шеи и щеки, приятно щекоча кожу. Эл был костлявым, да и сел не очень удобно, но Лайт не стал его тревожить. В конце концов, он заслужил небольшой отдых. Юноша знал, что Эл почти не контактировал с людьми лично, и тот факт, что Эл, хоть и смущаясь, опустил голову на его плечо, Лайт воспринял как знак доверия. Повернув голову к окну, Лайт задумчиво смотрел на бескрайнее небо, размышляя о том, что их ждет.