Инфекция

Следующие несколько дней шли мучительно медленно для этих двоих. Хотя они, наконец, помирились, но ушибы и царапины сходили весьма болезненно. Лайт мучился от головной боли, а Эл, повредивший руку, ходил мрачный, потому что скорость набора текста на ноутбуке уменьшилась в два раза. Всё свое время они тратили на попытку установить связь с Ватари, и Эл вернулся к своему старому режиму трехчасового сна. Дни шли, и минула почти неделя с тех пор, как они покинули Японию. Это было странно, но они никогда об этом не говорили. Вирус продолжал буйствовать, зараженные становились все яростней, ибо жертв для нападений становилось все меньше. Рэйчел время от времени начала выходить на крышу и смотреть вниз, думая о своем. Вонь от инфицированных постепенно просачивалась в торговый центр, поэтому вскоре им пришлось установить повсюду автоматические освежители воздуха, хотя это тоже не особо помогало. Кент постоянно куда-то пропадал и его не было видно целый день. Никто не знал, чем он занимается, а сам он не говорил. Кори все время проводила в магазине игрушек. Рэйчел же оборудовала себе уголок в общей комнате, подсоединив к телевизору приставку, и целыми днями убивала монстров в виртуальной реальности. Куджо преданно лежал рядом и не отходил от хозяйки. Лайт с Элом почти не покидали свой магазин, за исключением того, когда нужно было сходить вниз за едой, поэтому почти не виделись с остальными, но когда они появлялись в общей комнате, Рэйчел не упускала возможности построить Лайту глазки. Эла это очень раздражало, но видя, как он откровенно отмахивается от внимания девчонки, как много раз отмахивался в университете, успокаивался. Группа выживших научилась жить в мире друг с другом. Ночью Рэйчел и Кори спали на одном матрасе, Кент на диване, а Лайт с Элом в их магазине, отдельно от остальных. Это произошло во второй половине дня, когда из ноутбука послышался треск и шипение, а в следующую минуту на экране появилось окошко, говорящее о том, что сеть поймана. Эл выдохнул от облегчения. Ему, наконец, удалось обойти всю защиту и соединиться с Ватари. Эл наизусть знал семь паролей, каждый из которых состоял из сорока шести символов, поэтому хоть и с трудом, но подключился к своей сети. Лайт мирно спал. Он помогал всю ночь и задремал, но Эл быстро его растолкал, услышав сигнал, которого они так долго добивались. В динамиках снова послышался треск и помехи. Лайт проснулся и сел рядом, сонно взъерошив волосы. Ноутбук загудел. Всплывшее окно показало, что связь, хоть и слабая, но есть, и сейчас они, наконец, связались с внешним миром. Вскоре на том конце послышался знакомый голос Ватари: — Эл?! Лайт удивился. Он никогда не слышал столько эмоций в голосе старика. Обычно он всегда сдержан и холоден, а сейчас, казалось, его переполняли чувства. Это заставило его в который раз задуматься, какие отношения между Элом и Ватари. Мужчина вел себя как слуга, потакая чудачествам Эла и преподнося ему тарелки с чизкейками и другими сладостями. Ватари заботился об Эл. — Да, Ватари. Рад снова тебя слышать, — голос Эла тоже потеплел. — Слава Богу, я так рад, что ты в безопасности. — Мы с Лайт-куном в порядке. — Эл, что произошло? — Сразу спросил старик. — Мы задержались и остались в зоне заражения. На данный момент мы с Лайт-куном скрываемся в торговом центре с тремя другими гражданскими. На том конце послышались щелчки мыши: — Я получил ваши координаты. — Что происходит снаружи? Как обстоят дела? — спросил Эл, сунув палец в рот. Лайт покосился на детектива и заметил, что тот, переволновавшись, снова прокусил палец до крови, и тут же дернул его за руку. Это уже стало таким обыденным, что Эл, взглянув на Лайта, хмыкнул, но больше не тащил пальцы в рот. Лайт надеялся, что однажды ему удастся отучить Эла от этой привычки, хотя знал, что это невозможно, и что когда его нет рядом, Эл все равно будет жевать свой палец. — Сейчас Великобритания под карантином, как ты и рекомендовал правительству. Многие считают, что ты бросил это дело, раз не выходишь на связь. Я делаю все, что в моих силах, но Интерпол решил продлить карантин, чтобы наверняка. — Продлить?.. — переспросил Лайт, уставившись на экран ноутбука. — Да, вместо шести недель решили сделать восемь. Они пожертвовали многими жизнями, поэтому хотят быть уверенными, что карантин будет эффективен и не пойдет рецидив. Эл, нахмурившись, кивнул: — Этого следовало ожидать. Ватари, тут слабая сеть и мы не сможем держать связь, поэтому, пожалуйста, направь сюда спасательный экипаж, когда карантин будет окончательно снят. Мы с Лайт-куном будем в порядке, единственное, чего мы опасаемся, так это того, что зараженные проникнут в здание. Боюсь, что с нашим оружием мы не сможем долго им противостоять. Что еще известно о вирусе? — Сейчас им занимаются французские и русские целевые биологические группы. Они выдвинули теорию, что вирус пошел от человекообразного существа, предположительно, от шимпанзе. Ученым сложно, потому что все инфицированные остались в Великобритании и образцы для изучения ограничены. — Ватари, — позвал Лайт, сразу же, как мужчина закончил говорить, — не мог бы ты передать отцу и моей семье, что я в порядке? Я уверен, они беспокоятся. Эл удивленно посмотрел на Лайта, но тот упорно таращился в экран: — Но Лайт-кун, — пробормотал детектив, — твои родители не знают, что ты здесь, чтобы беспокоиться. Брови Лайта взлетели вверх. Он медленно повернул голову и злобно процедил: — Что? — Оставьте разборки на потом, — сказал Ватари, затем добавил: — И Эл, с детьми все в порядке. Лайт снова уставился в экран. — Я рад, — кивнул детектив с явным облегчением, а Лайт не понимал, о чем идет речь. Если Ватари использует какие-то кодовые слова, известные только детективу, значит Эл не хочет, чтобы Лайт об этом знал. Эл попрощался с Ватари и предупредил, что, возможно, они не скоро смогут снова поймать сигнал, но в любом случае, будут пробовать снова. Ватари не успел ответить, когда послышался последний треск помех и все стихло. На рабочем столе появилось несколько окошек, показывающих ошибку и отсутствие сети. Эл вздохнул и, закрыв их по одному, приготовился к шквалу вопросов от Лайта, но, как оказалось, напрасно, потому что парень не проронил ни слова. Вместо этого он встал, пошел к своей «постели» и, не обращая внимания на детектива, взял книгу. Эл недоуменно нахмурился. Он ненавидел, когда его игнорировали. — Лайт-кун? — Да? — … — Эл вздохнул. Он понимал, на что Лайт обиделся. Эл утверждал, что Лайт его друг, но не доверял ему свои тайны. Эл опустил голову, задумчиво глядя в пол. После нескольких минут молчания, Эл сел на корточки и, откашлявшись, сказал: — Кхм, насчет «детей». Ватари имел в виду моих преемников, Лайт-кун, — он сам не знал, зачем рассказывает это потенциальному Кире, ведь такая информация по ниточке сможет привести его к настоящему имени детектива, но тот решил пока не думать об этом. Реакция не заставила себя ждать. Лайт тут же поднял голову, изумленно взглянув на Эла. — Преемники? — переспросил он, опуская руки, держащие книгу. — Hai, они претендуют занять место L, когда со мной что-нибудь случится, Лайт-кун. — Они жили в Великобритании? — Да. Лайт улыбнулся, не открывая глаз от детектива: — Спасибо, что рассказал. Почему ты не сказал отцу, где я? — Я решил, что Ягами-сан может неадекватно воспринять новость о том, в какой опасности его сын и наделать глупостей. Он думает, что мы работаем в Южной Америке. Я не хотел доставлять твоей семье лишнего беспокойства, Лайт-кун. Лайт кивнул и, поднявшись на ноги, принялся задумчиво мерить шагами комнату, затем, что-то для себя решив, подошел к Элу и сел рядом. Детектив заметил, как смягчился взгляд Лайта. Неужели такой маленький отрывок из жизни Эла смог его так успокоить? — Я ничего о тебе не знаю, Рьюзаки, — вздохнул Лайт. — Ты знаешь обо мне намного больше, чем остальные, Лайт-кун. Лайт рассеянно кивнул, но Эл отметил, что тот погрустнел. — Ну же, Лайт-кун, — Эл приободряюще похлопал парня по спине. — Ты знаешь обо мне все, а я о тебе ничего. Это несправедливо, — фыркнул Лайт. — Невозможно знать о человеке всё, Лайт-кун. Я знаю о тебе только из отчетов и сводок. Лайт мгновение подумал и спросил: — Какой у тебя любимый цвет? Эл удивленно моргнул: — Что? — У меня, например, лазурный, потому что это цвет океана по утрам. Эл взглянул на Лайта, размышляя. Он никогда не задумывался о таких вещах. Поколебавшись, он ответил: — Наверное, кобальт, потому что это цвет неба перед восходом солнца. Лайт улыбнулся: — А любимое место, куда бы ты хотел вернуться? Эл мысленно улыбнулся. Ответ сразу же возник в голове, но он понял, что в таком случае поставит под угрозу Вамми. Вздохнув, он солгал: — Башня с часами из моего детства. Лайт кивнул: — А у меня храм Микаге. Эл в немом вопросе посмотрел на парня. Их взгляды встретились и Лайт тихо объяснил: — Там устраивались фестивали, когда я был еще ребенком. Там взрывали красивые фейерверки, а в воздухе стоял приятный сладкий запах, несмотря на то, что все это проводилось в центре города. Это мои лучшие воспоминания, — Лайт никогда никому об этом не рассказывал, но с Элом, почему-то, захотелось поделиться. Было странно говорить о своем детстве, Лайт был не из тех, кто любил ностальгировать. Эл закрыл глаза, пытаясь представить то, что описал Лайт. Он никогда не был на фестивалях. В те редкие случаи, когда он оказывался в Японии, он занимался только работой, скрываясь от внешнего мира за дверьми гостиничных номеров. Эл никогда не относился к Японии с нежностью. Для него это было загазованное место с тьмой народа, но услышав, с какой любовью Лайт рассказывал о своей родине, ему захотелось вернуться туда снова и прочувствовать атмосферу японской культуры. — Опиши его, пожалуйста, — попросил Эл, не открывая глаз, предоставляя свой разум воображению. Лайт откинулся назад, прислонившись спиной к кожаному дивану, и рассказал все, что помнил: и цвет неба в сумерках, и неуклюжую походку в гэта сандалиях, и то, как много на фестивале сладостей, аж глаза разбегаются, и маме приходилось силой тащить его домой, потому что он не хотел уходить. Лайту было всего пять лет, когда он был на фестивале, но воспоминания прочно врезались в память. Вскоре он замолчал, погружаясь в свои мысли. — Знаешь, Рьюзаки, — сказал Лайт, вынырнув из воспоминаний и взглянув на детектива, который все это время тоже думал о своем, — когда-нибудь я возьму тебя с собой в храм Микаге. Там так много сладостей, что ты за всю жизнь их все не съешь. Эл мгновение смотрел на Лайта, затем расплылся в счастливой улыбке. Вечно холодные черные глаза заблестели. — Было бы здорово, Лайт-кун. Лайт улыбнулся в ответ. Он и раньше видел, как Эл улыбался, хоть и редко, но эта улыбка была самая искренняя и добрая из всех. Лайт почувствовал, как внутри потеплело. Он заставил Эла по-настоящему улыбнуться, более того, у них впервые сложился теплый дружеский разговор. Было приятно знать, что Эл, упорно отталкивающий и избегающий большинство людей, считал его своим другом. Вероятно, Эл мог говорить на отвлеченные от работы темы только с ним и Ватари, а сейчас они стали еще на шаг ближе друг к другу. Он осекся, поняв, что они уже минуту молча смотрят друг на друга, думая о своем, и опустил голову. — Тогда пообещай, — сказал он другу, протянув мизинец, как в детстве. Эл усмехнулся и, протянув руку, скрестил их мизинцы: — Обещаю.