Дворец Грёз

Глава 2

Любит Алиса в чаще найти нору, Жирную рыхлую землю разбередить И, покидав туда листьев, корней, кору, Спрятаться там ото всех и про всё забыть. Любит представить: он в комнату входит к ней В шляпе цветастой; плещется в чашке чай; Бархатным голосом он предлагает: «Пей!», Бархатным рыком он молит её: «Летай!» ©Лиссет

Автобус, следовавший из Нью-Йорка в Нью-Джерси, ехал в этот вечер непростительно медленно. Саре вечно попадались подобные медленные автобусы, водители которых явно хотели вернуться на стоянку пораньше или остановиться на заправке или обочине и вздремнуть часок-другой, потому что в такое время не должно быть идиотов, желающих прокатиться по данному маршруту. Сара старалась не думать, мечты скольких водителей разбились о её железобетонное «добрый вечер, вы в Джерси?». Зато в такое время мало попутчиков, редко больше двух, и те неразговорчивы. В этот раз в салоне была миловидная старушка, занявшая своими сумками и пакетами два ряда сидений, а севшая возле водителя и подробно рассказывавшая ему, что у неё в каждом пакете. «А это моему самому младшему внуку»,- говорила она с таким умилением, что перебить её не хватало духу даже у почти двухметрового верзилы, от бессилия сжимавшего руль только сильнее и в очередной раз осведомлявшегося, на какой остановке мадам выходить. Та смеялась и прижимала руку к сердцу, думая, что с ней заигрывают, а не с благоговением ждут момента, когда она покинет салон автобуса. Слушая её болтовню, Сара вспомнила, что опять забыла подарок Тоби. Радовал тот факт, что мальчик из-за этой забывчивости только сильнее радовался подаркам сестры. До внуков и племянников старушки Саре дела не было, поэтому, не пытаясь вслушаться в речь простодушной мадам, девушка села в самый конец автобуса и впала в состояние полудремы, которое её знакомые называли «трансом». Вот только её сознание не покидало пределы разума, что уж говорить о выходе на орбиту Юпитера или прочесывание просторов вселенной. Сара оставалась на бренной Земле, в старом автобусе, современником которого можно было назвать телегу на лошадиной тяге, просто она спряталась ото всех и смотрела на мир откуда-то из глубины паутины собственных мыслей. Несколько раз её пытались втянуть в разговор, но, не получив обратной реакции, старушка возвращалась к своей предыдущей жертве. Мысли вокруг Сары кружили и копошились, укутывая её в липкий кокон, из которого было невозможно выделить что-то одно. Девушка думала обо всем и ни о чём одновременно, безуспешно пытаясь выхватить хотя бы один образ из общего потока. Идеи вспыхивали фейерверками, а пепел от искр терялся в темноте ночного неба. Она что-то искала, что-то очень важное, именно такое чувство преследовало её последние недели. Терзаемая им, Сара Уилльямс не спала по ночам и ходила по Нью-Йорку, бездумно вглядываясь в лица прохожих и в надписи на рекламных щитах в поисках подсказки. «Пятая Авеню», «Бродвей», «Китайский Квартал». Казалось, в одном из этих мест её ждал объект поисков, но интуиция молчала , когда Сара оказывалась там, повинуясь внезапному порыву «а может…». И она продолжала поиск. Она искала причину повзрослеть. Странное занятие для девушки двадцати лет, и вполне обычное для той, что казалась слишком мечтательной для человека конца двадцатого века. Когда мир стоит на пороге гениальных научных открытий, когда люди путешествуют в космос и на дно океанов, компьютер становится обычным явлением, а ты все ещё ищешь под кроватью троллей и подкармливаешь эльфов в центральном парке, то есть над чем задуматься. Сама бы Сара вряд ли обратила на это должное внимание, но спустя какое-то время устала слушать «пора бы повзрослеть», сыпавшееся со всех сторон. Сначала она просто делала вид, что не верит в Санта Клауса, Зубную фею и прочую «ерунду для детей»; она и в самом деле не особо верила в этот пантеон поп-культуры, но что было делать с главным доказательством того, что волшебство существует? Приключение, которое она сама пережила, всегда находило способ напомнить о себе в виде надписей, картинок, до боли повторяющих знакомые пейзажи и лица. С каждым разом вспоминать становилось все труднее. Не от того, что воспоминания износились, наоборот, спустя годы проступали все новые и новые детали, казавшиеся ужасно яркими на фоне реальности, с каждым днем превращавшейся в рутину. Сара знала, что человеку свойственно разочаровываться в жизни, это называлось «кризисом личности», но её кризис длился уже пять лет. Лабиринт сидел в её памяти, как комар в темной комнате, дожидающийся момента, когда человек окончательно расслабится, чтобы выбрать место попривлекательнее и укусить. Образы из прошлого делались болезненными из-за своей недосягаемости, а Сара после восемнадцатилетия уверяла себя, что она не мазохистка. Поэтому письма к Хогглу полетели в помойку, книга в растрепанной красной обложке была заброшена в далекие дали комнаты, в которой девушка появлялась настолько редко, что могла заблудиться между столом и кроватью, Сара начала пытаться забыть. И пыталась несколько лет подряд, к двадцати годам убеждала себя, что преуспела хотя бы потому, что больше не воображала себя принцессой, не ждала принца на белом коне и не боялась армии гоблинов во главе с их королем. Его Сара не вспоминала настолько часто, что была уверенна, что не узнает его, даже если он вдруг материализуется у неё в комнате, а если и материализуется, то вряд ли уйдет с целым черепом и всеми конечностями на своих местах. Она в этом не сомневалась (во всяком случае в своей ненависти к Джарету, а кризис… когда-нибудь он должен был пройти). Поездки к Тоби стали своего рода отдушиной, когда девушка могла с чистой совестью рассказывать брату сказки, невзирая на то, что Ирен настаивала, чтобы Тоби читали на ночь энциклопедию по астрономии. Сара пожимала плечами и рассказывала мальчику о великанах и троллях, называя это прививкой для его фантазии. Из размышлений её вывел раскат грома, настолько сильный, что водитель подпрыгнул на своем месте вместе с автобусом и едва не свернул руль с его законного места. Дождь барабанил по окнам, настойчиво прося впустить его внутрь, но желающих ехать с таким соседом было мало. Бабушка уже вышла на своей остановке, и водитель вслух рассуждал, был ли у неё зонтик и как она донесет все свои вещи. Сару это не беспокоило, отчего девушке было немного стыдно, но сверкавшие в небе молнии занимали её куда больше. Она с жадностью ловила глазами каждую новую вспышку и принималась быстро отсчитывать секунды до того, как гром достигнет её ушей. «Один… два… три…» Если полученное число было больше трех, то она спокойно выдыхала. Дождь был чуть слабее Ниагарского Водопада, и девушка надеялась, что успеет добежать до дома до того, как промокнет насквозь. Того же ей пожелал водитель, когда автобус причалил к остановке. Ливневки уже не справлялись с потоком воды, дорога превратилась в русло, заасфальтированная река уже выходила из берегов, бурля и требуя свободы. Черные спины волн окрашивались в золотой цвет лучами фонарей и убегали вперед, угасая. Сара стояла на ступеньке автобуса, гипнотизируя бордюр, казавшийся ужасно далеко. Послышалась ругань водителя, которому явно хотелось спать, к тому же поднялся ветер и дождь начал хлестать прямиком в салон. Сара зажмурилась и прыгнула. «Недолет»,- крикнул водитель, толстый латиноамериканец с мясистым, немексиканским носом, и закрыл дверь. Девушка только грустно усмехнулась. Черные кеды промокли насквозь, стоило им коснуться воды, волосы прилипли к лицу, а косметика начала сдавать позиции. Причины для спешки смыло вместе с накладными ресницами. Ночь, без учета дождя, была теплой, и если бы не досадные погодные условия, то Сара бы с радостью заночевала где-нибудь подальше от полицейского участка, но «увы» и «ах». Ирен, мягко говоря, не особо любила Сару. Контакт наладить им так и не удалось, а то, что супруг вечно вставал на защиту дочери, выводило её из себя, и лишь желание не быть похожей на злую мачеху не давало ей повторить сюжет Золушки в стенах своего дома. Тоби, научившись ходить и говорить, к негодованию матери, так же стал всячески выражать обожание к Саре. На основании этого Ирен считала, что что бы девушка ни сделала, все дурно влияло на её сына. Взять хотя бы то, что мальчик всюду видел гоблинов и цитировал наизусть к месту и не к месту рассказанные сестрой сказки. Его шестое чувство к шести годам развилось в странном направлении: он предугадывал появление Сары на пороге их дома ещё до того, как девушка подходила к автобусной остановке в Нью-Йорке. В такие дни он становился неуправляем, и каждый раз Ирен надеялась, что Сара все-таки не приедет. Надеялась, но оставляла дверь не запертой и, как полагается добросовестной хозяйке приносила в комнату падчерице чистое полотенце и халат. Был первый час ночи, Ирен уже начала надеяться, что в этот раз плохое поведение Тоби было результатом неправильного положения звезд, как входная дверь открылась, хлопнув о стену. На лестнице послышался топот и громкий крик «Сара!». «Ждал её»,- с горечью подумала женщина, сидя на кухне. Если Тоби был уверен, что Сара приедет, то он мог встретить рассвет, но ни в коем случае не сомкнул бы глаз, дожидаясь её. Мать почувствовала вполне оправданный укол ревности и, сымитировав на своем лице улыбку, пошла в коридор, где Тоби визжал от радости, пытаясь вырваться из холодных мокрых объятий приехавшей девушки. - О, Господи,- выдавила Ирен, увидев лужу, образовавшуюся в коридоре. - Здрасте,- без энтузиазма сказала Сара, отпуская брата и предвкушая очередную гневную тираду. - Тоби, ты же простудишься,- с наигранной заботой сказала женщина насквозь промокшему после обнимания с Сарой сыну.- Марш в комнату, переодеваться и спать. - Но Сара… - Я приду,- успокоила его сестра. - Утром,- тоном, не терпящим возражений, произнесла Ирен и сверкнула глазами.- Тебе бы сначала привести себя в порядок. Где ты была? - Там, где меня уже нет,- небрежно ответила девушка, более, чем уверенная, что эта фраза войдет в арсенал Тоби и заставит Ирен поплакать по вечерам. Совесть скромно напомнила о себе, но Сара вежливо намекнула, что сейчас не её выход. - Хорошо,- сдержанно произнесла женщина.- Буду иметь в виду. - Сколько угодно. - Хватит умничать,- ей уже было трудно держать себя в руках. - Кажется, нам всем пора спать,- миротворческим тоном сказала Сара, глядя на гнев мачехи едва ли не с умилением. Ничей гнев, кроме Ирен, не доставлял ей удовольствия. В такие минуты Сара чувствовала себя моральной садисткой и понимала, что ей должно быть стыдно, но вместо жгучего отвращения к самой себе она ощущала тепло и умиротворение, разливавшееся по всему телу. - И правда,- процедила женщина таким тоном, будто переносила их дуэль на завтра и собиралась точить меч за закрытой дверью своей спальни. - Но Сара,- ещё раз протянул Тоби. Девушка ничего не ответила, только хитро подмигнула брату, делая вид, что Ирен этого не видит. Мальчик понял, что сестра непременно придет, не дожидаясь утра, и, радостный, побежал на второй этаж. Сара выждала, пока не хлопнет дверь его спальни, и пошла наверх, сделав шуточный реверанс перед мачехой. То, что девушка с такой легкостью игнорировала приказы и недовольные выражения лица миссис Уилльямс, вызывало у Тоби благоговение перед сестрой и возносило девушку на один пьедестал с родителями и богом. Она была чем-то вроде древнего героя, достаточно сильного, смелого и отважного, чтобы бросить вызов породившей его (почти сверхъестественной) силе. Сара быстро смыла остатки косметики и высушила волосы. Из одежды в доме была лишь пара заношенных футболок с названиями рок-групп и бесформенные джинсы. Девушка оглядела себя в зеркале, над которым висела фотография пятилетней давности.; на ней: пятнадцатилетняя девушка с мечтательными зелеными глазами, ещё нежными чертами лица и темными волосами, уложенными в причудливую прическу, украшенную серебряными лентами. Сара участвовала в школьной постановке «Лабиринта», в тот раз не столь охотно, как поучаствовала бы до своего путешествия в Подземное Королевство. В зеркале была девушка, почти неотличимая от той, что запечатлена на фотографии, даже мечтательности во взгляде зеленых глаз оставалось столько же, как бы её ни выпаривали, только черты лица заострились, а под глазами появились темные круги от недосыпа и размазавшейся туши. Вполне довольная увиденным, Сара пошла в комнату к брату. Тоби отменно притворялся спящим на случай, если войдёт Ирен. Увидев в дверном проёме Сару, он отбросил одеяло и сел на кровати, освобождая место рядом с собой. - Привет,- прошептала девушка и плюхнулась на кровать.- Давно папа уехал? - Обещал приехать в эти выходные. Может, завтра будет,- ответил Тоби, понимая, что имела в виду сестра. Иногда он оказывался слишком смышленым. Сара понимающе кивнула, отец в последнее время все чаще ездил в командировки. - Расскажи про Нью-Йорк,- потребовал мальчик. - Там ничего не изменилось с моего последнего рассказа. - А когда ты в следующий раз будешь играть на сцене? - Только через два месяца,- сказала Сара. На летнюю постановку ещё даже не объявили прослушивание, но она уже успела зарекомендовать себя, так что была уверена в том, что для нее роль найдется. - Прочитай сказку. - Малыш, первый час, ты же завтра не проснешься. - Прочитай,- жалобно повторил он. - Какую?- передразнила его Сара. - Про великанов. Сара обреченно вздохнула, но не успела она произнести «жили-были», как услышала звонкое сопение братца. Девушка усмехнулась и, укрыв мальчика одеялом, выключила настольную лампу. То, что Тоби заснул, не избавляло её от обязанности рассказывать сказку, этот ребенок был из тех детей, кто, поспав, не забывают своих просьб. «Может, оно и к лучшему»,- подумала девушка, уходя в свою комнату. Лишний раз щелкать выключателями было чревато, ночью стены дома усиливали даже самый тихий шорох до звука гудка паровоза, от которого, казалось, просыпались соседи. Ирен в комнате в другом конце коридора не спала, дожидаясь щелчка, как гончая ждет команды «фас», чтобы ворваться в комнату Сары, хлопнув дверью, устроить разнос падчерице и со спокойной совестью уйти спать. Подобного удовольствия девушка не могла доставить своей мачехе, поэтому предпочитала пробираться на ощупь. Занятие это было не из простых, но основную проблему составляло найти дверь в свою комнату среди черных стен ничем не освещенного коридора. По ту сторону двери Луна щедро даровала свой свет, порождая ощущение красоты, будто Сара смотрела на картину в галерее, а не на свою спальню. Девушка прикрыла дверь и подошла к окну. Дождь кончился, и капли лениво сползали вниз по стеклу, оставляя за собой светящиеся серебряным светом хвосты. В каждой из них отражалось печальное лицо Луны, десятки печальных глаз смотрели на Сару через стекло. Девушка улыбнулась им всем, попутно думая: «детский сад. Ты же взрослая, Сара Уилльямс». Она подошла к своей кровати, которую никто не удосужился застелить, таким образом выразив недовольство приездом Сары. Та фыркнула и, откинув в сторону покрывало, решила спать на матрасе. Для большей эффективности стоило вернуться в ванную и надеть мокрую одежду с ещё свежими пятнами уличной грязи. Вдруг ей показалось, что что-то изменилось. Фигурка совы на одном из столбиков кровати повернула голову в сторону окна, хотя девушка была уверена, что до этого сова смотрела на дверь. Потом она вспомнила, что у неё никогда не было фигурки совы. Словно в подтверждение этим словам, сова повернула голову и посмотрела на Сару. Девушка вскрикнула и бросила в сову подушкой. Не было ничего странного в том, чтобы делить помещение с живым существом, но как относиться к тому, что вряд ли кто-либо из обитателей дома впускал это животное внутрь. Тем более, что у Сары с недавних пор было несколько предвзятое отношение к птицам, в особенности к совам. Они вызывали неприятные воспоминания. Из-за закрытой двери послышался усиленный тишиной скрип пружин в родительской спальне. Поняв, что ей грозит, Сара кинула в сову подушку и, надеясь, что попала в цель, подскочила к двери, и заперла уже расшатавшуюся щеколду. Почти тут же с той стороны Ирен попыталась попасть в комнату. «Сара Уилльямс, если ты решила, что мы всей семьей должны встречать рассвет и петь дурацкие песни по случаю твоего приезда, то ты очень ошибаешься. Если тебе не спится, то будь любезна не мешать остальным»,- гневно шипела женщина, а Сара в который раз поражалась, как её отец мог жениться на подобной ящерице, при нем прикидывавшейся беспомощной лягушечкой. Видимо, он не слышал о ядовитых лягушках, или надеялся, что она когда-нибудь обернется принцессой после очередного поцелуя. Решение этих вопросов пришлось отложить, так как сова все ещё оставалась в комнате. Не сказать, чтобы её сильно испугала подушка, птица просто переместилась на спинку кресла и с невозмутимым видом продолжила гипнотизировать Сару. «Да уж, в королевском замке и у такого-то короля лишние нервные клетки сами собой отомрут»,- подумала Сара. В ту же секунду она отогнала эту мысль. Совы в этих краях редкостью не были, вроде, даже считались хорошей приметой, но это не вызывало у девушки желания предложить птице заночевать и заварить ей чаю. Уняв дрожь в руках и коленях, Сара прошла к окну, чувствуя пристальный взгляд горевших желтыми огнями глаз птицы, непослушными пальцами подняла раму и сделал приглашающий жест рукой. Сова не пошевелилась, хотя Сара была более, чем уверена, что та поняла, что её выпроваживают. «Ну дава-а-ай, сматывайся»,- махнула ей рукой девушка. Сова уселась поудобнее. Сара подошла к птице, пытаясь схватить её и выбросить в окно, но ночная хищница предупреждающе расправила крылья. Сара отступила, выставив руки перед собой в успокаивающем жесте, и подумала, что в окно птица пройдет только боком. «Интересно, птицы умеют летать бочком?» Сонливость как рукой сняло, а желание выгнать сову стало делом всей непродолжительной жизни Сары. Она пыталась спугнуть птицу, светила на неё лазерным фонариком, бросалась мягкими игрушками, притворялась, что спит, в надежде, что сова устанет от этого цирка, но птица получала явное удовольствие, она бы, наверное, улыбнулась, если бы её крючковатый клюв был способен на подобный финт. Пернатая стоически переносила пушистых медведей, которых Сара использовала в качестве снарядов, яркий свет фонариков, «кыш» в тридцати интонациях, прыжки и пляски, попытки девушки наглядно показать, как нужно прыгать из окна, но когда Сара нацепила на себя одеяло и начала махать руками, как крыльями, то птице чуть не сделалось дурно. А девушке сделалось. Она устало опустилась на пол и взглянула на сову, которая, казалось, перед нанесением визита приняла успокоительного. «Слушай, я просто хочу поспать. За последние двое суток я спала часов пять, так что будь добра, сделай одолжение»,- заговорила она, выразительно глядя на незваную гостью, а про себя думая, что те долгие месяцы, что она не разговаривала с выдуманными персонажами и животными, могут смело пойти крахом. - Так кто мешает?- послышался полный непонимания женский голос. Сара встрепенулась, надеясь, что у неё попросту галлюцинации, а сова не начала говорить по-человечески. - П-простите,- она обернулась. - Я не против, если ты пойдешь спать. Только за, а то ты какая-то нервная,- птица почесалась когтистой лапой и склонила голову на бок. Её скудная мимика отчетливо давала понять, что ничего необычного не происходит. По крайней мере с точки зрения совы. Сара кивнула, прикидывая, повела бы она себя так же, если бы ей случилось быть совой. - Спасибо,- кивнула девушка и переместилась на кровать. – Спокойной ночи? - Спокойной ночи. Сара повернулась к стене и зажмурилась, про себя повторяя, что все увиденное – сон. Что она, наверное, уснула в автобусе или даже на лекции, и ей снится чертовски реалистичное продолжение дня, ставшего чересчур привычным. Однако, стоило ей закрыть глаза, как из угла комнаты послышалась возня и хлопанье крыльев, со стола лавиной хлынули ручки и карандаши, послышалось сдавленное чертыхание. Девушка подумала, что примерно так и должен вести себя подкроватный монстр, который, видимо, прохлопал её детство и сейчас решил доказать, что всё еще на что-то годен. Вот только страшно теперь не было. Было стыдно от того, что в комнате присутствовал гость (если представителя класса «Птицы» можно было назвать гостем), а хозяйка совершенно беспардонно завалилась спать. Совесть безжалостно скребла когтями, разрывая сон на части и выбрасывая его лоскутки в окно. Продолжаться это не могло. - Может, Вам помочь?- спросила Сара, когда в очередной раз упала какая-то мелочь, и Ирен демонстративно вздохнула на весь дом. - Да. Идите спать,- нервно сказала сова. - Мне показалось, что Вам нужна помощь. Может, Вы потеряли что-то? Может, Вы сами потерялись? - Себя ты потеряла,- щелкнула клювом сова, возвращаясь на спинку кресла так, чтобы быть на высоте глаз Сары. С печальным вздохом птица оглядела устроенный ею беспорядок.- Моё Величество отправит меня высиживать куриные яйца. - Что случилось?- участливо спросила девушка.- Не волнуйтесь, я помогу, если это будет в моих силах. - Мне нужно было передать Вам приглашение. Наверное, обронила его по дороге. Или в вентиляции потерялось,- вздохнула сова.- Ничего, если я устно? - Конечно,- пожала плечами. Действительно, ничего ведь страшного не произойдет, если сова устно в два часа ночи передаст ей приглашение. Приглашение. Сова. Маленькая сипуха с прокуренным, но тем не менее приятным голосом. Сара хотела плакать от досады, прошлое, от которого она убегала, нагнало её двумя взмахами совиных крыльев. Она даже догадывалась, от кого это приглашение, и ни капли не удивилась, услышав следующее. «Его Величество Джарет, правитель Андерграунда и повелитель гоблинов, имеет честь пригласить Вас на бал трех королей, который состоится…» - До свидания, - сказала Сара. - Но я не договорила. - Мне это не интересно. Ни на какие балы я не собираюсь, так что его величество может иметь честь и приглашать меня куда угодно и сколько ему будет угодно, я никуда не пойду,- девушка скрестила руки на груди и выжидающе посмотрела на посланницу Его Гоблинского Величества. - Но… Он же… Мне перья подпалят и клюв бантиком завяжут,- жалобно сказала сова. - До свидания,- повторила Сара.- Я не для того забывала о нем пять лет, чтобы потом послав всё к черту, прибежать по первому зову. Улетайте, Вы с заданием справились. Приглашение было рассмотрено и отвергнуто. Сова обреченно вздохнула и, расправив крылья, улетела. Сара печально посмотрела ей вслед. В цивилизованном обществе принято верить, что после восемнадцати лет детство заканчивается, а вместе с ним на уходящий поезд садятся фантазии, воображаемые друзья, принцы, драконы, мечи в камнях, встретиться с ними, возможно, придется только на станции «Маразм». Это негласное правило, за соблюдением которого следили люди в белых халатах из психоневрологических диспансеров. Сара ожидала, что за ней в течение получаса приедет бригада ребят, вооруженных смирительной рубашкой. На случай, если подобное случаться, девушка решила попробовать выспаться хотя бы за эти полчаса.