***
Я смутно помню, как мы добрались до Затона, а там и до базы группировки на сухогрузе Шевченко. Утром я проснулась в каюте местного врача. Все тело ломило от боли, но, пересиливая себя, я села, от чего в глазах потемнело, а кровь зашумела в ушах. Меня немного мутило… хотя как немного, я сдерживалась, чтобы не блевануть прямо тут. Мне казалось, что меня пропустили через мясорубку пару раз, а затем слепили что-то похожее на человека и оставили так, как оно сейчас есть. Послышались шаги и ко мне подошел медик. Положив руки мне на плечи и тихонько надавив, он попросил меня лечь, но я помотала головой. — Эй, тебе отлежаться надо, — настаивал мужчина и пытался достучаться до меня обычными методами: — Пусть хоть лицо спухнет немного, а то тебя нормально отделали. Единственным аргументом в пользу дальнейшего нахождения в больничной палате было то, что мой желудок, если я встану, откажется держать в себе все, что там есть. Я медленно опустилась на подушку и прикрыла глаза. — Вот, молодца, — мой «лечащий врач» явно был доволен таким раскладом. — Отдыхай пока. Я задремала и очнулась от забытья только когда услышала голоса в коридоре. Мне стало легче, но бывало, как говорится, и лучше. С трудом встав с кровати, я, шатаясь, подошла к двери, которая тут же приоткрылась, и в каюту заглянул медик. Нахмурившись, он посмотрел на меня и хотел было потребовать, чтобы я легла (по глазам вижу!), но я его опередила: — Нет уж, спасибо, отоспалась я тут, пора бы и честь знать. — Тогда пошли, провожу тебя к Дроботу, — хмыкнул врач «Грома» и, попрощавшись со своим собеседником, что так же стоял за дверью, показал мне путь до каюты местного капитана. Лидер «Грома», Дробот, был известен мне и ранее, до основания группировки, но лично я никогда его не встречала. Поговаривают, что тактик из него хороший, да и дипломат тоже ничего. Неплохие качества для главнокомандующего, не так ли? Он оказался мужчиной лет тридцати пяти, а может и меньше, но в его темных волосах уже серебрилась седина, а карие глаза излучали мудрость. Дробот изучающе посмотрел на меня и, выдержав минутную паузу, произнес: — Так-так, сама Сорока, значит, к нам пожаловала? — Так и есть, — я криво усмехнулась, скрестив на груди руки. — Но отдаю должное вашим ребятам, очень уж они меня выручили. — Вступить к нам хочешь? — все так же равнодушно и немного холодно спросил мужчина, но его глаза сверкнули каким-то детским задором. Плохо играет недотрогу, засранец. Как говорил Станиславский: «Не верю!». — И такая мысля в голову приходила, — пожала я плечами. — Но можно ль? Дробот кивнул и в тот же момент стал первым человеком, который принял подобное решение, не вспоминая о моем не шибко хорошем прошлом.***
Солнце только начало подниматься над горизонтом, а я уже была готова выдвигаться на первое мое задание в качестве бойца «Грома». Медик, которого оказывается звали Осирисом, отвесил мне отцовского подзатыльника на прощание за то, что я оказалась замазать расквашенную морду лица зеленкой или, на крайний случай, покрыть йодовой сеточкой. Сказав мне, что я дура и в Зоне не время о красоте размышлять, он вручил мне пару таблеток, сообщив, что ежели будет болеть голова, то чтоб выпила сразу же. Правда заставить меня натянуть вполне так халявную СЕВУ у него тоже не вышло, — я осталась при мнении, что идти по Зоне в кожанке легче. — Вляпаешься в радиацию — пиши пропало, — «добрый дядя доктор» недовольно заурчал, возвращаясь к себе в каюту. — Зря я тебя подлатал, что ли? Когда его бормотание затихло, я покинула Шевченко и взяла путь на Янтарь. Задание мое состояло в том, чтобы забрать из бункера одного ботаника, сопроводить его до Затона, чтобы он что-то забрал у Дробота, а затем доставить его обратно на базу. Тьфу, любят яйцеголовые все усложнять до невозможности. Тяжело вздохнув, я подтянула одну из лямок рюкзака, которая оказалась слабее, и окинула взглядом пространство вокруг меня. Тихо, слишком даже, если не сказать чересчур. Путь до озера Янтарь был недолог благодаря моему темпу. Нога, разумеется, болела, но и не такое со мной случалось. Пару раз на своем пути я встречала котов. Вне Зоны я любила кошек. Этих мяукающих стерв нельзя не любить, но только не тут. Коты-мутанты с зеленоватой шерстью, множеством проплешин на боках, как у псевдособаки, и распухшей от радиации щитовидной железой представляли собой жуткое зрелище. Особенно жуткое, когда десяток этих тварей выскакивают перед тобой на дорогу и медленно, но верно окружают. Живучесть у них низкая, но ежели будет среди них кот-баюн, то все. В большинстве своем для вас это finie la comédie*. Пару раз попадала в такую западню, еле выбралась. Неожиданно я поняла, что мне не охота возвращаться в людское общество. Честно, я не заметила, когда задумалась над этим. Вот мои мысли были о котах и бац! Бабенька же... Ну так вот, развивая мысль. Я всегда уставала среди других сталкеров, но взаимодействие с ними было необходимо для того, чтобы зарабатывать. Я была частью одного огромного механизма, а теперь… Нынче я сама по себе, и к существам разумным, коими считают себя мои братья и сестры по несчастью, меня не тянет. И то, что я старалась не привязываться к кому-то, было мне сейчас на руку, если не вспоминать об Игле... Нет, Джоне. Он был единственным, чье имя я была готова помнить всегда, что бы ни произошло. Да, что бы ни произошло… Гемункул Тёмно-серый потолок встретил меня этим утром, а может и вечером, я уже и не знаю. Всё начало казаться таким одинаковым, однотипным. С минуты на минуту меня проведает Сахаров, я уже выучил его расписание, потом он сделает краткий обход бункера, а затем вернётся в свой кабинет и начнёт жалеть о своей жизни. Старик-маразматик - вот кто он такой. Стадию учёного он уже давным-давно прошёл, но сам не хочет этого признавать. Зона полностью поглотила его, запихнув в эту консервную банку под названием «бункер» и заставив его жить не той жизнью, которой ему бы хотелось. Проходя мимо его кабинета, где двери почти всегда приоткрыты, мне удаётся заметить на столе и стенах фотографии его детей, внуков. Фотографии где он на рыбалке, лицемерно скрывая разочарование от пойманной маленькой рыбки за широкой улыбкой, расплывающейся в густой бороде. Ничего больше не будет для меня прежним. Моя жизнь достигла точки невозврата, я не смогу вернутся в НИИ, просто сидеть и делать вид что работаю, а сам тем временем нюхаю метамфетамин. Но я не успеваю бежать за своей постоянно меняющейся жизнью. Мне постоянно приходится цепляться за всё, что у меня есть, пока волна жизни несёт меня дальше. И если в один прекрасный день моя реальная жизнь убежит слишком далеко от меня, то игра будет проиграна. За дверью послышались шаги, тяжёлый старческий шаг сопровождал Сахарова на его пути. Дверь приоткрылась, и он вошёл. — Как вы, Гемункул? Выглядите устало. — Так и есть, профессор. Я, пожалуй, сегодня уйду. Меня ждут дела. — Какие дела? — Долгая история, это связано с группировкой, так что информацию я выдать не могу, уж простите. — Я понимаю. Ну что же, я вас не держу, можете уходить в любой момент. Он сказал это с правдоподобной грустью. Но мне кажется, что ему только полегчает, если один лишний в бункере рот исчезнет. Хотя, возможно, я не прав. Ого, я даже стал думать, что иногда бываю не прав, вот так изменения, видимо жизнь убегает всё дальше, пока я не замечаю этого. Компанию старику составляет лишь Игл, постоянно бродящий за пределами бункера в поисках артефактов, и лаборант, парень моего возраста. Возможно, потому Сахарову и грустно, ему не с кем и не о чем поговорить. Я его понимаю. В институте моими собеседниками были только пара коллег. Да и то, если бы не случайности, я бы никогда ни с кем из них не заговорил. А когда и они исчезли, я остался сам с собой наедине. Точно, тогда-то я и познакомился с метом. Белый порошок и таблеточки субоксона стали моими друзьями. Но ведь у Сахарова даже и этого нет, что уж говорить. Тем временем, я собрал свои вещи и отправился в путь. Мне нужно дойти до Затона. Группировка «Гром», базирующаяся на Шевченко — вот моя цель. А вернее её лидер, Дробот. Сталкер старой закалки, так говорят. Доверяй, но проверяй. У него есть какая-то убер-важная информация для моего непосредственного начальства в институте, а потому, будучи единственным представителем нашего НИИЧАЗ «Восход», я должен это выполнить. Пройдя примерно пятьсот метров, я расположился на одном из сталкерских привалов. Да, ноги-то забыли какого оно, долго ходить. Я опустил голову вниз, думая обо всём, о чём мог думать, но на ум не приходило ничего кроме смертей, окружающих меня. Мозг решил доконать меня, специально не давая думать ни о чём другом. Может, так мне и надо? Не знаю, сейчас я уже ничего не знаю… Моё тело расслабилось. Дело медленно подходило к вечеру, а серое небо сменялось тёмным. Вдруг передо мной появилась девушка в чёрном. Это случилось так внезапно, что я отреагировал только через секунды три. — А! Сорока, мать твою! Зачем так пугаешь? — Ботаник, блять, — она явно сердилась. — Ты чего визжишь как плоть? Не в НИИ. — Сама бы такое испытала, дура. Что ты здесь делаешь? Америкоша твой бродит где-то тут, поищи хорошенько. Она, наверное, смутилась или даже покраснела, в темноте было мало что видно. — Завались, — хмыкнула она, скрещивая обычным для неё жестом руки на груди. — Я в бункер, по поручению Дробота. — Совпадение? Не думаю. Мне как раз нужно к нему. Так может, ты сделаешь что нужно в бункере, и вместе на Затон вернёмся? Не охота одному идти, я могу конечно, ты не подумай, просто одному скучно, знаешь же как бывает. Она улыбнулась и направилась к бункеру, пробыв в котором не более десяти минут, вышла очень злая. — Пошли, зелень, — кинула она мне через плечо. — Тебе повезло, сегодня я тебя выгуливаю. Так значит она за мной сюда пришла? И выходит, Дробот за мной отправил сопровождение? Ничего себе, вот так ирония. Но, видя, что эта Сорока творит с людьми, я могу быть… чёрт возьми взволнован! Ни о каком спокойствии здесь речи быть и не может. Остаётся лишь надеяться на свой АК. Мы шли быстро и до Затона добрались за пару часов, не смотря на ночное время. Огни, горящие возле Шевченко, предвещали хороший знак, но идти дальше без перерыва я не мог. Да, осталось всего-ничего, но я падал, серьезно. Мы ненадолго присели, и вся усталость ушла. Я почувствовал некое облегчение и лёг на землю. Мне было так легко теперь, что я расслабился. Это было величайшей ошибкой в моей жизни. Я же говорил, что с Сорокой нельзя расслабляться. Неизвестные люди подкрались к ней сзади и вырубили, прямо на моих глазах, я спохватился с места, но со мной сделали тоже самое. Сорока, честное слово, я тебя ненавижу. Я очнулся в помещении. Всё было размыто, мутно плыло в моих глазах. Я лежал на операционном столе, связан. А двое неизвестных с нашивками монолита стояли прямо передо мной, разговаривая. — Ну, как вы считаете, Рихард? Он подойдёт? — Да, у него специфические особенности, идеальный образец, Харон. — Но эта технология ещё не испытана. — Так вот и первые испытуемые, пора действовать. — Тогда начинайте, надеюсь на вас. Эти двое разошлись, а сознание покинуло меня, в последний раз…***
Боль. Всё тело ныло, а голова разрывалась. Я схватился за неё, она была замотана бинтами, везде, кроме глаз. Но, я не знаю кто я, вернее не помню. Всё что мне сейчас известно, так это то что я нахожусь в странном подобии бункера, возможно лаборатории. Я не понимаю своей личности. Знаю, что мне нужно дышать, есть, могу разговаривать, но что-либо ещё, в голову не приходит. Яркий свет зажегся в моей комнате, он был настолько ярким и неожиданным, что голова разболелась ещё больше. В комнату вошёл мужчина в халате. Кто это? — Оу, молодой человек, ну что же вы! Зачем встали с кровати? Вам ещё отлежаться нужно. — Кто я?! Где я?! — Самое главное — не волнуйтесь. Вы — боец Монолита, вас зовут Мурант. Вы состоите в отряде разведки, но на вашу группу напали, и выжили только вы и ваша подруга Эмбер. К сожалению, оба потеряли память вследствие контузии, но этого и следовало ожидать. Ваше лицо было изуродовано, поэтому не рекомендую самостоятельно снимать бинты, до того, как всё не заживёт. — Почему я должен верить вам? — Потому что мне не зачем вас обманывать, я простой врач. А вам бы не мешало полежать ещё пару часов. — Нет, я пройдусь, мне будет легче. — Но… — Никаких «но». Без промедления я встал с кровати, и покинул комнату. Слева и справа были однотипные тоннели-коридоры, серые и бездушные. Зря я, наверное, встал, ходить и правда тяжело, так что я присел на скамейку, стоявшую рядом. Прошло несколько минут, или часов, не знаю, но мне заметно полегчало. Всё вокруг такое незнакомое, до боли незнакомое. Даже если я и вправду потерял память, то мозг же должен автоматически воспринимать знакомые места. Не помню кто сказал эту фразу, но последние пару секунд она крутится в моей голове: «Память может быть и стирается, но эмоции остаются». Он чертовски прав, вот только, нет у меня ни памяти, ни эмоций. Остается лишь делать то что говорят, иначе неизвестно что может произойти. На скамью рядом со мной присела девушка. Видимо, это та самая Эмбер, «моя» боевая подруга. Помимо бинтов на голове, на моём теле был халат, а потому стало немного неловко в присутствии девушки. — Брат Мурант, как я понимаю? — Верно, сестра Эмбер. Если конечно, ты - Эмбер, а я - Мурант. Она поморщилась, подумав над тем, что я сказал. — Так значит, тоже не уверен в том, что нам сказали? — Когда человек теряет память, он вправе не верить всему что ему говорят. Конечно, вероятность 50% на 50%, но всё же… Она посмотрела на меня взглядом безнадёги, видимо понимая, что я знаю так же мало, как и она. Мы сидели долго, не разговаривая, а просто думая, это сейчас мне и нужно - подумать. Вскоре, к нам подошёл высокорослый мужчина, который холодно промолвил: — Вы двое. К арсеналу. Вас ждут. Сразу было понятно, что спросить я ничего не успею, даже попытаться не дали возможности. Ничего другого нам сейчас и не оставалось, поскольку свободой выбора нас здесь немного «обделили». Мы пошли. Я уже передвигался нормально, оглядываясь по сторонам. Повсюду были какие-то кабинеты, казармы. Идя за этим амбалом, я не видел ничего, что находится впереди, а моя спутница молча шла рядом. Мы дошли до арсенала. Много оружия — это ещё мягко сказано. Здесь было всё, что необходимо для выживания. Экипировка, еда, запасы медикаментов и боеприпасы. Здоровяк кинул нам на прощание: «Выбирайте» и закрыл двери. Мы экипировались. Взяв в основном одно и тоже: облегчённые комбинезоны Монолита, СА «ЛАВИНА», ПБ и наборы, лежавшие в рюкзаках, которые подразумевали еду, воду, медикаменты и патроны. А вот моя спутница прихватила ещё и кучу ножей, которые тут же умело спрятала. Я не понимал, к чему всё это. Нас что, хотят отправить на задание? Сразу после травмы? Странно всё как. Вдруг в комнату вошёл мужчина лет тридцати. Густые черные волосы и бородка, а ещё очень хитрые голубые глаза, это не предвещает ничего хорошего. — Ну здравствуйте. Меня зовут Харон, я — глава клана «Монолит». — Эмбер явно нервничала, выдавая себя всем видом. — Мне понятно твоё смятение, сестра Эмбер. — Ну раз так, то можете объяснить куда вы собрались нас отправлять сразу же после потери памяти?! Она скрестила руки и подошла к нему ближе. Этот жест показался мне вызовом, и я решил уберечь её от напрасного гнева. Я положил ей руку на плечо и попытался успокоить, но Харон продолжил разговор: — Две недели назад на вашу группу, напали неизвестные бойцы. Прямо перед вами двумя взорвалась граната. Комбинезоны и укрытие спасли вас, но не вашу память. У вас сильная контузия, повлёкшая за собой амнезию, может временную, а может и… Вообщем, ваша задача - выяснить кто это сделал. Эмбер снова хотела сделать шаг и уже было открыла рот, пытаясь что-то сказать, но приложив усилия, я остановил её. — Начните с Рыжего Леса, там вас и нашли. Удачи, Эмбер и Мурант. Он вышел из комнаты тем же шагом что и вошёл. Девушка толкнула меня локтем в живот, но я понял почему и не противился. Нас проводили к выходу. Стальная дверь, скрывавшая этот комплекс медленно открылась, и мы оказались в одном из домов в Припяти. Глоток свежего воздуха, такой желанный. Неповторимый миг, вот бы он не кончался…