…подарю тебе я чудо запросто. Р. Рождественский
— Ты меня любишь. Правда или ложь? И я отвечаю: — Ложь. Говорю ему это прямо в глаза, в его голубые как весеннее небо глаза. И замечаю одно — там, внутри его, что — то рушится. После этих слов, Пит всегда отворачивается, скрывает свой взгляд, потому что знает — я вижу правду. Вижу ту горечь и боль что он переживает в этот самый момент. Но помочь ему не могу…Flashback
— Да что вы мямлите? — почти кричит Хеймитч. — У вас сильные противники с первого, поймите. Они и глазом не моргнут, прирежут и все. — А если заключить с ними сделку? — предлагает Пит. — Можно потянуть время. — Парень, я был там, и скажу одно, все эти сделки — чушь собачья. Каждый сам за себя. — И что ты нам советуешь? — хмурю брови и посильнее сжимаю стакан с водой. — Посоветую? Постарайтесь выжить. Ментор берет со стола начатую бутылку виски и выходит из комнаты, оставив нас наедине. В руках Пит крутит пуговицу, что недавно сам же сорвал со своего пиджака, и смотрит вдаль. — Как думаешь, — начинает он, — каковы наши шансы? — Наши? Нет никаких наших шансов. Хеймитч прав, в Игре каждый за себя. Встаю и, одарив пекаря презрительным взглядом, ставлю стакан на стол. Поправляю серую кофту, что сидит на мне как седло на корове, и замечаю огни Капитолия из окна. — Здесь красиво. Хотела бы жить здесь? — Пит, хватит. Мы не будем друзьями. Единственное что я хочу, так это домой. — Отвечаю ему резче, чем хотелось бы. — Ты первый потенциальный враг. И не ври, что если бы стоял вопрос кто будет жить ты или я, ты бы не убил меня. Скрещиваю руки на груди и быстрым шагом выхожу из большой залы, в которой мы ужинали. Все те идеи что подкидывает пекарь необдуманные и безрассудные. Когда придет время Играм он это поймет.Flashback
— А сейчас, — начинает Цезарь. — На сцену выйдет наша последняя пара. Встречайте — Пит Мелларк, двенадцатый дистрикт. Зал заливается громкими овациями, а Пит поднимается на сцену, попутно махая рукой, отчего люди выкрикивают ему непонятные слова. — Здравствуй, Цезарь, — пекарь улыбается и пожимает ему руку. — Рад тебя видеть. — Ты даже не представляешь, но я тебя тоже, — Цезарь начинает смеяться, Пит повторяет за ним. — Вот скажи мне, — он наклоняется к Мелларку, — только честно — у тебя есть любимая? Ведь я знаю что ты своим парадом покорил много девчонок. — Есть, — вздыхает Пит. — Ооо, — Фликерман делает грустное лицо, — простите девушки, но видимо этот жеребец уже объезжен. Может ты хочешь ей передать что — то? Мы не будем подслушивать, — шутит он. — А я ей потом скажу. — Ты настолько уверен что выиграешь? Это похвально. — По залу проходит восторженный шепот. — Нет. Просто мы приехали вместе. Сжимаю кулаки от злости и чувствую как щеки заливаются краской, а сердце начинает бешено биться. Внутри начинает зарождаться огонь предательства и ненависти, и мне не нужна будет искра чтобы вспыхнуть. — Как ты мог?! — кричу и хватаю его за шиворот когда он выходит. — Что за ересь ты только что нес? — Я пытаюсь нам помочь. Им понравилось. — Я убью тебя, Мелларк. Клянусь что убью.Flashback
— Сукин сын…- шепчу губами, когда вижу что с профи бегает Мелларк. Забираюсь на большой дуб, что растет неподалеку их привала и, тихонько присев на высокую ветку, прячусь в зеленой листве, что бы меня не было видно. — Я вам говорю, она не сможет убежать далеко. — Начинает Пит. — А чего мы должны тебе верить? — к пекарю подходит блондинка с мечем в руке. — Это же твоя любовь, может ты врешь? — она обходит его и становится за спиной. — Вот именно, — подхватывает тему Катон. — Ты же её якобы любишь. — Вот именно что якобы, — поддакивает Пит. — У неё нет шансов. Она не может быстро бегать. Я знаю. — Хорошо, поверим. Но когда найдем её, пинай на себя. Высокий темный парень задевает пекаря плечом, отчего тот немного покачнувшись опускает голову вниз, потирая задетое место. Катон, начинает точит свои ножи, но когда группа замечает вдали темную девчонку, срываются с места и бегут за ней. Пит пытается угнаться за ними, то и дело теряя свой рюкзак, который ему дал кто — то из профи…Flashback
— Попалась! Сейчас я её достану! Парень с первого начинает забираться за мной по дереву, что снова становится моим убежищем, но, наткнувшись на гнилую ветку сваливается вниз. — Ничего, — сплевывает он. — Мы будем ждать сколько надо. Облегченно выдыхаю когда они уходят по воду, оставив пекарня сторожить меня. Опускаю голову вниз и замечаю — он не сводит с меня взгляда. Пит осматривает меня, в его глазах читается… Хотя какая разница что? Предателя нужно считать врагом.Flashback
Учись у парня, солнышко, и играй. Публике понравилась ваша «любовь». Если будешь молодцом — выживешь. Хеймитч.
— Китнисс, прости за все. — Не надо, Пит, — сжимаю его руку. — Все будет хорошо, я тебя обещаю. — Разве? — Именно, — наклоняюсь к его уху. — Играй как тогда у Цезаря. Он осторожно кивает и накрывает мои губы своими. Первая мысль — уйти, убить, оттолкнуть. Но ради семьи готова выдержать любое, поэтому сжимаю его плечи и провожу ладонью по щеке. Где — то вдалеке послышался пушечный выстрел, что предзнаменовал возможность того, что мы следующие.***
Резко вскакиваю с кровати и пытаюсь нормализовать дыхание, что сбилось от жутких воспоминаний, которые терзают меня с самого конца Игр. Эти истории, которые связывают меня с Питом, не могут дать нормально жить или вообще вздохнуть. Они как змея, проползают к самому сердцу, и впускают яд внутрь. Яд, который разлагает тебя изнутри. Он как большая кирпичная стена — не дает тебе выбраться наружу.И ты будешь гнить в этом заточении, Китнисс. Будешь, потому что слабая.
Снизу послышались шаги. Выпрямившись и прислушавшись понимаю — в кухне кто — то есть. Прям как в тот день когда Пит зашел за мной, перед моим переездом. Не долго думая вылетаю из комнаты и сбегаю по лестнице в низ. Надеюсь, что он там. — Пит, — выкрикиваю. — Мн… — Это не Пит, солнышко, — ментор присаживается на стул. — Чай нальешь? — А он… — Он сказал что ты прогнала его. — Налей себе сам, — повторяю за ним и присаживаюсь за стол, на котором красуется чашка Мелларка. — Его любимая. Ему мама подарила. В этот момент входная дверь со скрипом открывается. Непонимающе смотрю на Хеймитча, он делает вид что не слышит, и еще больше начинает греметь тарелками. Приподнимаю брови и надуваю губы — у ментора очень плохо получается делать безразличный вид. Выхожу из — за стола и, еще раз посмотрев на Эбернети, который теперь смотрит в окно, выхожу из кухни. За спиной слышу пару шагов, а потом до боли знакомую фразу: — Ну здравствуй, Кискисс.