Dum spiro spero et amo

Ты знаешь, так хочется жить Наслаждаться восходом багряным Жить чтобы просто любить Всех кто живёт с тобой рядом.

      Ты ведь знаешь? Ты должен знать. Мама мне всегда повторяла что такое бывает у всех — безвыходное положение где нужно унижаться. Сегодня именно такой день. Сегодня к нам приедут из Капитолия. Будут снимать нашу жизнь. Хотя, стоп! Я назвала «это» жизнью? Нет. Жалкое существование.       Вчера, после обеда мы с Питом решили остаться дома. Я наблюдала как он дорисовывал картину в гостиной, и даже на минутку мне показалась что это именно та жизнь что мне надо. Но только лишь на минутку. Пит, сладкий пекарь, весенний одуванчик…Вроде все прекрасно. Но мне нужен другой. Вчера, когда пекарь не смог дотянутся до верхней полки и взял стул в помощь, я моментально вспомнила Гейла и его огромный рост. А когда Мелларк пытался забить гвоздь, поняла одно — он слащавый парень. Но не мужчина. Не мужчина. Мой мужчина сейчас в пятом. И грусть снова нахлынула на меня. С Питом спокойно, но сердце все равно хочет к другому. Ничего не могу поделать. Прости, булочник. — Соня. Эй, соня, — пекарь тормошит моё плечо, — вставай, Китнисс. — Сколько время? — переворачиваюсь на другой бок. Солнце бьет в глаза. — Уже десять. Вставай. В час приедут гости. — Слушай, Пит, — поворачиваюсь к нему, — а может ты сам выступишь? Скажешь что мне плохо? — Нет, Китнисс. Сноу мы нужны вместе. Вставай, и спускайся. Я приготовил омлет.       Аккуратной походкой, вроде он на подиуме, пекарь скрывается за дверью, попутно подмигнув мне. Обратно ложусь на подушку и издаю протяжной стон. Репортеры и журналисты, вроде, должны стать уже второй семьей, но, лишь Бог знает как я их ненавижу. — Почему ты еще в кровати, милая? — на пороге появляется Эффи в голубом парике и зеленом платье с оранжевым бантом. — Господи, даже полежать не дадут, — поднимаюсь с кровати и еле сдерживаю смех. — Милая, ты себя видела? Что тебя так позабавило? — Твой наряд. Что это? Платье? — Это, — Бряк проводит руке по своему телу, — новый писк моды. — Хах, — смех разносится по комнате, — Эффи, я не знаю кто это придумывает, но передай ему что ужас. — Что ужас? — непонимающе смотрит она. — Твой вид. — Знаете что, миссис Мелларк? — Что случилось? Привет, Солнышко, — на пороге появляется ментор. — Эффи, опять чешешь языком? — А ты пьешь. — И это все? — Хеймитч хмыкает, — твой запас все меньше и меньше. — Несносный мальчишка! — Однозначно. Китнисс, все в порядке? — Да, — киваю, — пошли, Эффи, приведешь меня в порядок, — подмигиваю ментору. — Ура, ура, ура! — она хлопает в ладоши, — я тебе такое привезла, — стук её каблучок оповещает весь дом что она спускается. — Видел как Пит разрисовал гостиную. Удивлен, — ментор осматривает мое лицо. — Все еще хочешь к шахтеру? — Да, — обхожу Эбернети, — хочу. — Зачем? — он хватает меня за локоть, — зачем тебе это? — Потом расскажу. — Только не делай глупости, — он прижимает меня к себе и сдавливает локоть до боли, — не причиняй вред пекарю. — Учту.       Спускаюсь вниз, за мной, как за опасным преступником спускается ментор. — Я думаю что ей подойдет золотой? — Думаю что да. Китнисс под… — А может кто-то спросит меня? — скрещиваю руки на груди, — это мило с вашей стороны, — сарказм так и льется из моего рта, — но у меня есть своё мнение. Любой цвет, Эффи. Только не золотой, — смотрю на Пита, — золотой мне не идет. — А мне кажется подойдет, — пекарь нарезает на кусочки хлеб, — у тебя красивая кожа, как р… — Нет. — Говорю как режу, — всё — кроме золотого. — Деточка, — Бряк мечтательно на меня смотрит, — мужчина что разбирается в таких вещах, призван быть лучшим мужчиной в мире. — Эффи, меньше разговора, — сажусь на стул перед ней, — чем быстрее тем лучше. — Ты себя так запустила, милая, что быстро не получится, — слышу за спиной подавленный смех ментора. — Тогда тем более не будем терять время.       Одним за другим, Бряк достает свои инструменты и раскладывает на стол разную косметику. Вижу разноцветную палетку теней, глупые помады с блестками. Всё это не моё, не моё… Но, противится я не могу. Сноу нужно показаться такой, какой он хочет меня видеть. — Мальчики, — проговаривает Эффи, — может вы выйдете? Я хочу чтобы Китнисс примеряла платье. — Пит пожав плечами переглянулся с ментором и направился вместе с ним на улицу. — Рассказывай, Китнисс, — почти шепотом произнесла Бряк когда мужчины вышли. — Что рассказывать, Эффи? — смотрю на неё непонимающе. — Ну как что? — она взяла в руки платье расшитое лепестками роз, — как продвигаются дела. — Какие дела? Эффи, — встаю со стула, — ты о чем? — О беременности, Китнисс. — О бере… — сажусь обратно и округляю глаза, — я не знаю. — Что значит не знаешь? Вы что еще не пробовали? — Нет! То есть да, — запинаюсь и краснею, — это очень личное. — Милочка, — она наклоняется ко мне, — это приказ президента. У тебя, как у победителя, личного ничего не может быть. Так что, — хлопает меня по плечу, — постарайтесь как можно быстрее. — Мы стараемся, — скидываю старую футболку на пол, — очень стараемся, — надеваю на себя розовое безвкусное платье. — Давай помогу, — холодные руки Бряк застегиваю змейку сзади, — если родиться мальчик как назовете? — Леонард. — Леонард? — она морщит свой утонченный носик, — что за безвкусица? — Отличное имя. — Боюсь спросить, как назовете девочку, — берет иголку и подходит ком не, — тут надо подшить. — Катарина. — Ты явно не будешь любить своих детей. — Почему? — Кто так детей называет? Вот если у меня будет когда-то сын то его будут звать — Хаким, а дочка — то Эрлен. — А чего так? — Ну вот смотри: я на букву «Э» названа, так? — киваю, — значит так надо и дочь называть. — А сына на букву «Х» потому что так будут звать его отца? — Бряк опустила глаза в пол. — Ты права, Китнисс, твое дело называть как ты захочешь. — Тебе нравится Хеймитч? — Мы зашли слишком далеко, — Бряк подходит к столу, — твое платье готово. — Нравится, — как эхом повторяю, — нравится. Ты права, Эффи, — поворачиваюсь к ней, — если будет сын, то я назову его Гордон. — Гордон? Но это ведь не на… О Господи! — она прикрывает рот ладонью, — Китнисс! — Я готова? Значит я пойду к себе. Скажи Питу чтобы потом позвал меня.       Ты знаешь как это? Знаешь, но будешь молчать. Ведь так надо. Глупое слово из четырех букв что ранить похлеще ножа. Ты знаешь… и тебе больно от этого знания. Лучше бы ты была во тьме наведения. Так было бы проще. Но так нельзя. Они бы все равно тебе сказали. — Китнисс, милая, они пришли, — Эффи впустила сквозняк в комнату. — Готова. Спасибо за работу. — Тебе действительно нравится? — Очень. Ты большая молодец.       Внизу, около двери нас ждет ментор с пекарем. Улыбнувшись Пит подает мне руку. Невольно подчиняюсь. Сноу не получить радости от моего страдания. — Отвечайте на все вопросы сдержано. Больше показывайте чувства, — ментор открывает дверь и пропускает нас вперед.       На улице нас уже ждут включенные камеры и журналисты что подготовили вопросы. — А вот и наши победители! — торжественно произнесла женщина в преклонном возрасте, — весь Панем волнуется, и хочет узнать как вы живете. — Мы живем прекрасно, — Пит крепко сжимает мою руку, — у нас отличный дом, за что мы благодарим президента, — наклоняется и целует мою щеку, — и еще у нас новость. — Новость? — Да. Скоро нас будет трое, — сзади Эффи уронила папку. — Эту новость мы ждали еще с самых Игр. Слышал Панем, — журналистка повернулась к камерам, — скоро у нас будет маленький победитель. Как ты себя чувствуешь, Китнисс? — Прекрасно, — кладу голову Питу на плечо, — Пит отличный муж. Спасибо, Вам, президент. Вы сделали мою мечту явью. — Как это трогательно. Мы будем следить за вашей жизнь и жизнью вашего маленького Мелларка, а пока слово даем ментору победителей. — Эбернети с прямой спиной прошел к репортеру. — Пит, ты что делаешь? — убираю его руку, — зачем ты рассказал? Еще же ничего не известно. — Так у нас будет больше шансов сотворить его. — Что сотворить, Мелларк? — это начинает бесить. — Сотворить новую жизнь, — кладет руку мне на живот, — надо просто посадить семя нашей люб… — Заткнись! — шиплю ему в лицо, — ты глупый человек! И всегда все портишь! — вскидываю руками и быстрым шагом направляюсь в дома. — Моей жене не хорошо, — оправдывается за мое поведение пекарь, — беременность это трудная пора, — он разводит руками. — Что ты делаешь? — залетает на кухню Эффи. — Китнисс, немедленно вернись. — Пит забегает за ней, — это же прямая трансляция! — И что? Ты, пекарь, все заварил — тебе и расхлебывать! — Китнисс, милая, вернись. — Нет, — беру стакан в руки, — не вернусь. Это он, — машу головой в сторону Мелларка, — всегда все путает. — Наливаю воды до края, — пусть пер… Ой, — острая боль в животе заставила согнуться пополам. — Что такое, Китнисс? — булочник подбегает первым. — Н… ничего, — восстанавливаю дыхание. — Убери руки. Гов… - Ой, — режущие боли внутри живота не дают правильно сформулировать речь. Ставлю стакан на край стола, — Да чт… Ай! — боль более похожа на то, когда режут живьем. Резко поворачиваюсь, и стакан слетает на пол. Бьется на тысячи осколков. — Эффи! — кричит Пит, — зови врача.       Перед глазами все расплывается. Темнота поступает незаметно и быстро. Очень быстро. Отдаленно слышу как пекарь зовет Эбернети, слышу шаги… и вижу тьму. Нескончаемую тьму. Тьму, что поглощает мой разум.       Ты знаешь что тьма это страшно? Знаешь. И все равно туда хочешь. Ведь тьма это просто тьма. Во тьме нет боли. Ты ведь знаешь.