Фонари в моём городе гаснут в полночь

      Утро и вечер были кошмарным сном — Фрэнк весь горел, его постоянно рвало, а диван и подушка были насквозь пропитаны потом. К тому же, он стонал от боли, если был в сознании, но как только он засыпал, если это можно было назвать сном, тот уже кричал от кошмарных видений. Джерард мог лишь догадываться, что он видел там, в своих тёмных и беспросветных снах, и старался быть рядом настолько максимально, насколько мог. Он держал Фрэнка за руку, но не слишком крепко, чтобы не причинять тому боли, которой и так хватало без краёв. Иногда мужчина не понимал, что Фрэнк кричал в горячке или произносил очень тихо; шептал.       Он старался не перебарщивать с таблетками: обезболивающими и снотворным. Ему не особо нравилась идея накачивать парня этим, но, с другой стороны, это могло на некоторое время облегчить его страдания.       Джерард не винил его, совсем не осуждал. Он не знал, где были родители парня, живы были ли они, он не знал, были ли у него какие-нибудь знакомые и друзья, которым нужно было сообщить что-нибудь о Фрэнке и о его местонахождении. Если так подумать, он не знал об этом человеке фактически ничего, кроме боли, которую ему пришлось испытать. Это немного огорчало Джерарда, потому что, к своему удивлению, он хотел что-нибудь узнать. Хотя бы попытаться.       Фрэнк успокоился к сумеркам. Когда на улицу опускались мрачные чернильные тени, он перестал кричать и царапать руки Джерарда, впиваться в запястья мужчины с нечеловеческой силой. Его припадки сошли на нет, и мужчина решил, что тот окончательно выбился из сил.       Мужчина вытирал выступивший на лбу пот — в комнате было душно, пусть она и была одним из самых больших помещений. Ему пришлось захлопнуть все окна и форточки, потому что день выдался слишком дождливым, и дождь продолжал мерно шуметь за окном даже с наступлением темноты. Джерард стоял и смотрел на расплывающиеся кляксы фонарей сквозь приоткрытые шторы. Ему ужасно хотелось спать, он устал и перенервничал, но мысль о том, чтобы оставить Фрэнка одного, казалась слишком дикой и неуместной. — Ты не ушёл, — прошелестел голос Фрэнка в темноте комнаты. Джерард не был застигнут врасплох — он слышал, как парень завозился и вздохнул минутой ранее. Его осипший голос будто вовсе не принадлежал ему.       Мужчина осторожно подошёл к нему и присел на край дивана, поправив сбившуюся простыню. — Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он, кладя ладонь на горячий лоб. Фрэнк тут же отозвался стоном на это прикосновение, и Джерард одёрнул руку, боясь сделать что-нибудь не так. Парень приоткрыл глаза и взял его за локоть, возвращая ладонь обратно. — У тебя такие приятные руки. Мне как будто становится легче, — сказал он.       Джерард опустил лицо вниз, пытаясь спрятать своё отвратительное лицо и шрамы. А ещё он чувствовал себя ужасно виноватым, хотя и осознавал, что в произошедшем не было его вины. — Тебе… что-нибудь нужно? Может, хочешь есть? — участливо спросил мужчина приглушённым голосом.       Фрэнку понадобилось время, чтобы ответить. Ему казалось, будто он находился в тошнотворной невесомости и не чувствовал собственного тела. — Да. Открой, пожалуйста, окно. Очень жарко, — попросил он, неохотно отпуская руку мужчины.       Джерард же вскочил так быстро, что у него закружилась голова. Стремительным шагом он поспешил к закрытому ставнями окну, за которым всё ещё шумела вода, и распахнул его. Ливень радостно прыгнул в душное пространство дома, порождая небольшую лужу на деревянном полу.       Мужчине казалось, что он вот-вот задохнётся, только он сам не знал, почему. — Фрэнк, я… я сожалею, что оставил тебя тогда одного. Мне просто слишком тяжело, и… — Это не твоя вина. Рано или поздно это должно было произойти, потому что я хотел покончить с этим, — прервал его Фрэнк. — Я думаю. Знаешь, я не собирался, не видел причины. — Он надолго закашлялся, и Джерард тут же поспешил подать ему стакан воды. — Не уходи, я хочу, чтобы ты был рядом, — продолжил он, наблюдая за тем, как Джерард смотрит в дальний тёмный угол комнаты. — Пожалуйста, не прячься от меня. Я хочу видеть тебя, а не тёмный силуэт, где ничего невозможно разобрать.       Мужчина хотел исчезнуть, раствориться в пространстве, превратиться в горстку пыли, только чтобы Фрэнк не смотрел на него таким странным взглядом, определения которому Джерард никак не мог найти. Это походило на смесь жалости и сочувствия, и мужчина и вовсе не хотел бы этого знать. Но он не мог не подчиниться. Фрэнк схватил его за запястье дрожащими руками, придвигаясь ближе обжигающе горячим телом. Его всего лихорадило, и мужчина только удивлялся, как тот мог терпеть такое. Они оба были словно огонь и лёд: такие далёкие и разные, и всё же тянулись друг к другу, две отчаянные потерянные души, чтобы окончательно не исчезнуть.       Фрэнк положил свою голову ему на колени, а мужчина замер. Они ничего не говорили, каждый был в плену своих мыслей, и тем не менее, Джерард почувствовал, как его гладят по руке. Он не мог точно сказать, когда понял это, но очевидно, что всё происходило неосознанно и уже довольно долго.       Какое это было удовольствие и одновременно с этим проклятие — чувствовать такую нежность спустя столько времени! Пальцы Фрэнка напоминали раскалённые угли из-за температуры, и хотя Джерард боялся огня, это был приятным ощущением. — А ты не торопишься открыться, — с усмешкой пробормотал парень, ёрзая на его коленях, чтобы устроиться поудобнее.       Мужчина не глядел на него. Он боялся вдохнуть лишний раз.  — Всему своё время.       Как долго он укрывался от судьбы за тёмными мрачными стенами и одиночеством? Как долго он пытался собственноручно себя наказать, чтобы изгнать гнёт вины за всё, содеянное когда-то в прошлом? Неужели он думал, что все грехи ему отпустят просто так?       Нет. И вот она — отправная точка, ознаменование его конца. Всё сдвинулось с места, понеслось вперёд, к логическому завершению. — Ты должен мне, помнишь?       Неужели он и правда думал, что всё так просто? Как он мог жить, будучи таким трусом? — Я знаю. Но тебе нужен отдых, — ответил Джерард, поёживаясь от непривычных ощущений, когда Фрэнк забрался под рукав его рубашки, продолжая путешествие по его кисти. — И тебе всё ещё нужно поесть.       Фрэнк вновь заворочался, причиняя некоторый дискомфорт, но даже если это было бы ещё хуже, Джерард всё равно ничего бы не сказал ему. Они вновь замолкли, прислушиваясь к звукам с улицы и наслаждаясь прохладным ветерком, что приносил с собой запах дождя и мокрого асфальта.       Мужчина осторожно опустил взгляд вниз и увидел аккуратное ухо блестящие тёмные пряди волос.  — Спасибо тебе. — Рука под рубашкой замерла, перестав ощупывать шрамы, а Джерард почувствовал ужасное смущение и головокружение одновременно. — Что не бросил меня. — Я бы никогда этого не сделал, — ответил мужчина через некоторое время, но Фрэнк уже забылся крепким кратковременным сном и не услышал его ответа.