***
– Осторожней, – злобно прорычал Милкович, чувствуя острые зубы, травмирующие мягкую тонкую кожицу – нет, определенно, минет делать Итан не умел. – Тише, – просипел он, когда рыжий смачно причмокнул, потеряв контакт с розовой головкой члена Микки, роняя на грязный пол слюни и капли пота. Что он здесь, вообще, делает? Отказав Энджи в очередной встрече, брюнет за каким-то хреном поплелся в общую комнату, находя на измятом и загаженном ботинками диване себе единственного компаньона – Итан, конопатый худощавый паренек, перешедший вместе с Милковичем в новый интернат из детского дома, смотрел какое-то тупое телешоу на общаковском телевизоре, почесывая яйца в поношенных джинсах, резко подорвавшись навстречу старому приятелю, как только тот появился в зале, рассчитывая разрядить бушующее гормонами подростковое тельце в компании давно импонирующего ему Микки. Согласившегося пройти в облюбованную проживающей в приюте молодежью подсобку без долгих уговоров, предоставляя в пользование неумелых рук малолетнего дрочера свое достоинство. Вот только Милкович, видимо, забыл, что на уроках труда, с радостью посещаемых рыжим, их учили строгать табуретные ножки, а не ласкать нежную плоть стояков. – Иди в жопу, – отпихивая от себя Итана, смачно пиная парня ботинком под зад, понимая, что «доделывать» все ему придется самому, Микки наклонился, чтобы поднять спущенные на щиколотки джинсы, но неожиданное включение света в маленьком пространстве хранилища ведер и швабр заставило замереть в непотребной позе. – Бляяаать, – голос последнего человека, которого Микки хотел бы сейчас увидеть перед собой, раздался за спиной, вынуждая резко подтянуть штаны и развернуться, встречая взглядом несколько пар глаз, внимательно, раздраженно и, что самое опасное, в отвращении смотревших на двух скрывшихся в кладовой парней через открытую дверь. – Смотрите-ка, что тут у наааас, – протянул Фред, заходя внутрь, подхватывая все еще лежавшего на полу Итана, резко выталкивая того из помещения к ногам своих изрядно подвыпивших приятелей, только вернувшихся с очередной несанкционированной вылазки на ночные улицы города. – Пидорочки, блять, – подхватил интонацию Эдди, растягивая губы в мерзкой лыбе, обнажая сгнившие в столь раннем возрасте зубы. – Что, хуи тут друг в дружку пихали? – усмехнулся он, приближаясь к двери, наблюдая за тем, как его первый подручный и главный ласкатель языком ануса хватает Микки за шкирку, выволакивая того в коридор. – Нет, – пропищал Итан, получая мощный удар ботинка Троя (блондина, держателя общей нелегальной кассы заведения и полного отморозка по совместительству) по ребрам, сжимаясь в комок в надежде избежать новых болезненных ощущений. – Ну, что, голубок, – останавливаясь в шаге от удерживаемого Фредминатором брюнета, прорычал Эдди, склонив голову к плечу, чувствуя наполняющее акселерированный организм чувство ненависти и раздражения к давно уже мешающему дышать спокойно парню, своим появлением успевшему не раз испортить настроение главарю шайки, – долетался? – спросил он, прежде чем нанести острый удар в живот Милковича, согнувшегося пополам, но резко выпрямленного обратно твердой рукой подельника. – Бля, Эд, давай не здесь, – обеспокоенно обернувшись, предложил Карл (самый младший и ссыкливый в компании), понимая, что издаваемые получающим все новые удары конопатым сиплые крики и стоны могут привлечь к себе нежелательных зрителей в виде вечно шарахающейся где ни попадя охраны или преподавателей. – Ну, эти-то двое не думали о свидетелях, когда еблись тут в подсобке, – разбивая нос Итана подошвой, прорычал Трой, удовлетворенно отмечая распластавшуюся бессознательную фигуру на холодной грязной плитке, переключая свое внимание на вторую, теперь уже общую жертву. – Че нам-то? – почесывая кулаки, надеясь размять их еще и о тело малолетнего брюнета, подходил ближе он. – Нет, он прав, – но твердая ладонь главного остановила блондина. – Тащи этого в старую котельную, – приказал Эдди своей правой руке, указав пальцем на пытающегося отдышаться после мощного удара Микки, – а этого до комнаты допинайте и напомните, что будет, если он скажет кому-то хоть слово, – распорядился он насчет рыжего. – Отпусти, блять, – пришедший, наконец, в себя Милкович попытался вырваться, но подоспевший на помощь другу блондин не позволил освободиться от медвежьей хватки Фреда, блокируя движения Микки ударом в челюсть и громким заявлением: – Тебе, хуесос, говорить не разрешали, – напоследок махнув коленом брюнету в пах, лаская слух громким криком-воем, Трой подхватил бессознательное тело рыжего подростка с пола и удалился, надеясь поскорее вернуться обратно к своей шайке, обещающей нехилое веселье сегодняшним вечером в подвале. – НЕТ, – голос Верховного, прогремевший на весь зал, заставил обернуться и остановил движение ладони Хранителя, стремившейся к полупрозрачному наполнению Чаши в желании перенести своего хозяина в тускло освещенный коридор чикагского интерната для проблемных подростков, чтобы спасти своего подопечного от новых побоев и унижении. – Отец, они... – вновь возвращая взгляд к мелькающим на поверхности жидкости картинкам, крепко сжимая кулаки и зубы, прорычал рыжий, наблюдая за обступившими Микки пьяными подростками, оскорбляющими сжавшегося от сильного удара под дых брюнета, не имеющего возможности ответить. – Я сказал, нет! – обычно спокойный, величественный и сдержанный в своих эмоциях мужчина не смог скрыть обуявшего его негодования, подходя ближе к отпрыску, вновь спешившему нарушить очередное правило, даже не думая о возможных последствиях. – Ты ничем не можешь помочь ему сейчас, – бросив быстрый взгляд на подопечного сына, удерживаемого каким-то рослым парнем, проговорил Владыка, опуская руку на плечо Иоанна, концентрируя на кончиках пальцев тепло спокойствия и поддержки. – Мы не должны открыто вмешиваться, сын, – разочарованно выдохнул он, вспоминая потерянные души, которые не смог спасти он сам за долгие годы службы из-за невозможности прийти на помощь в нужный момент. – Я могу остановить их, – оспорил его слова Хранитель, зажмурив глаза вместе с Микки, когда тот получил удар в челюсть, оседая в крепко сжимающих его руках. – Он один против четверых, пап, – забывая о признанных правилах общения с Верховным, прохрипел Йен, поворачиваясь к отцу, позволяя тому в зелени глаз рассмотреть муки отчаяния и агонию бездействия. – Они могут убить его, – выдохнул рыжий, вновь разворачиваясь к Чаше, побелевшими от напряжения пальцами сжимая ее борт в момент, когда ботинок одного из мучителей угодил прямиком в пах Милковича, и не сумел сдержать себя – резко отрывая руку от позолоченного корпуса, Иоанн потянулся к подопечному, решая наплевать на все возможные правила и последствия и разобраться с обидчиками Микки самостоятельно. Но рука отца, перехватившая длинные пальцы за несколько миллиметров до рокового соприкосновения, и другая, изгнавшая с поверхности Чаши причиняющие боль Хранителю картинки, не позволили сорваться. – Нельзя, – сжимая руку сына в ладони, прошептал мужчина, делая несколько шагов назад, потянув за собой дрожавшего в гневе Хранителя, не имеющего сил оторвать взгляда от пустой теперь поверхности Чаши, оставаясь в неведении о дальнейшей судьбе Милковича, но в полной уверенности, что последующие события лишь усугубят его незавидное положение. – Пап, Микки... – он хотел привести все возникшие в голове весомые доводы в поддержку своего решения помочь, и, возможно, отец бы прислушался к нему, если бы на его плечах не лежал тяжелый груз ответственности за сохранность их тайного мира: – Нельзя, – отрезал Владыка, опуская веки, через тактильный контакт с рукой отпрыска ощущая все его эмоции и раздирающую сердце на части боль, понимая, что Иоанн привязался к мальчику гораздо крепче, чем следовало, а, значит, не сможет стоять в стороне, молча наблюдая за жизнью трудного подростка. – Кажется, я немного поспешил с решением вверить тебе его душу, – но, также понимая, что проявление подобных чувств к подопечному не приемлемо в работе Хранителя, тем более, его собственного сына, отличающегося от прочих гипертрофированной чувствительностью и сильно развитой эмпатией. – Нет, – замотал головой рыжий, широко распахнув изумрудные глаза, встречая пронзительный взгляд серых, осознав, к чему клонит отец, и боясь услышать вполне ожидаемые слова, прозвучавшие в зале уже через мгновение: – Иоанн, думаю, тебе стоит передать этого мальчика Филлипу, – проговорил мужчина, провожая взглядом ладонь сына, поспешившего отстранить руку от его собственной, сжимая ту в кулак в желании оспорить принятое решение. – Нет, – повторил Хранитель, отступая, – пожалуйста, пап, не забирай у меня его, – едва слышно просил он, спиной встречаясь с опустевшей Чашей, зная, что с приказом Верховного он спорить не сможет, но соглашаться на подобное в себе сил не находя. Он и так уже отпустил его от себя слишком далеко. Он не может потерять Микки окончательно. – Филлип поможет ему... – НЕТ! – не сдержавшись, прокричал Иоанн, срываясь с места, широкими шагами пересекая Зал, отказываясь следовать распоряжению, торопливо покидая поле неравного словесного боя, в котором потерпел поражение. Принимая очередное свое поспешное решение на бушующих в сердце эмоциях. Растворяясь в серебристом тумане, чтобы в следующую секунду материализоваться уже на Земле, в давно опустевшем коридоре, напоминающем о случившемся здесь лишь каплями крови на полу и распахнутой дверью кладовой. Йен искал его долго – плохо ориентируясь в незнакомом месте, Хранитель исследовал этаж за этажом, стараясь не наткнуться на кого-то из проживающих здесь детей или служащих, благодаря позднее время суток за возможность довольно-таки свободно передвигаться, но Милковича нигде не было. Обыскав все возможные потаенные места, что успел запомнить он из мелькающих в Чаше картинок, рыжий спустился на первый этаж в просторный холл, замирая в тени объемной колонны, услышав приближающиеся голоса. – Бля, кажется, Эд переборщил, – проговорил невысокий паренек, определенно, присутствующий в развернувшихся пару часов назад событиях, оглядываясь через плечо в страхе быть уличенным в критике к главарю. – Без больнички не обойдется, – поделился он с приятелем своими опасениями. – Похер, – ответил тот, махнув рукой, – лишь бы пидор легавым вас не сдал, – не волнуясь даже о здоровье оставленного в старой котельной брюнета, сказал рослый парень, в тайне радуясь тому факту, что в избиении и перешедших все грани разумного издевательствах участия он лично не принимал. – Если спизднет что-то, Эд его прикончит, – тут же поспешил заметить собеседник. – Мы его еле оттащили от пацана, блять, он хуярил его ногами даже после того, как мелкий отключился, а бутылка... бля, это был пиздец, он ее ему в... Дальнейшего разговора Хранитель не услышал – двое подростков успели уже скрыться из поля зрения, унося с собой необходимую информацию о месте пребывания его подопечного и дальнейшие подробности. Отчаявшись найти Микки, Йен готов был уже вернуться наверх и встретиться с разгневанным отцом, не раз вызывающим его к себе через ментальную связь, но что-то удерживало его на Земле, не позволяя перенестись домой, заставляя вновь обыскать спящее здание с чердака до подвала. В последнем, наконец, находя подсказку к месту пребывания Милковича – едва слышный стон из глубины коридора привлек к себе внимание рыжего, заставляя двинуться навстречу, с каждым шагом ускоряясь, понимая, что подопечному нужна помощь. И крохотной частью мозга, все же, осознавая, что он уже опоздал, убеждаясь в этом, когда в темноте его взгляд уловил какое-то движение в просторном помещении, заканчивающем длинный проход. – Микки? – позвал Хранитель, переходя на бег, генерируя большое облако тумана под потолком, освещая узкий коридор мерцанием серебристых кристалликов, вглядываясь в очертания скрючившейся на полу фигуры, распознавая в ней своего подопечного. Узнать которого сейчас, вряд ли, смог кто бы то ни было – покрытое кровавой коркой опухшее лицо, с разбитым носом и заплывшими глазами, к голубой радужке которых надолго прибавился еще ярко-розовый оттенок не позволяли угадать в своих чертах Милковича. – Микки, – приседая рядом, наклоняясь к хрипевшему что-то парню, вновь попытался привлечь к себе внимание рыжий. – Больно, – лишь услышал Хранитель в ответ перед тем, как истерзанный садистами парень отключился, выпуская из расслабившейся ладони окровавленную бутылку, покатившуюся по плиточному полу с характерным звоном.Tbc...